Вера Копейко - Найду и удержу

• Название: Найду и удержу
• Автор: Вера Копейко
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024172-0

Гусары…

Герои, рыцари, поэты, покорители женских сердец!

Кто сказал, что они давно ушли в прошлое?

Кто сказал, что прошлое не возвращается?

Ведь тихая, скромная красавица Варвара, которую все вокруг считают неисправимой мечтательницей, дарит свою любовь не просто настоящему мужчине, но — ПОСЛЕДНЕМУ ИЗ ГУСАРОВ, достойному наследнику «золотых традиций» нашего прошлого!

Ведь НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ всегда сродни НАСТОЯЩЕЙ МЕЧТЕ!

---

В двери проскрежетал ключ, вошел Саша. Увидев его спокойное — или равнодушное? — лицо, она слегка растерялась.

— Привет, — сказала она. — Вот и я, живая и здоровая.

Он уставился на жену.

— Какой спектакль, да? Я теперь чувствую себя асом пиара, — говорила она, смеясь.

Саша подошел к ней вплотную и тихо спросил:

— Оно было номер два или номер один?

Наталья свела ниточки бровей, над которыми недавно трудилась косметичка.

— Оно? Что такое — оно? — переспросила Наталья.

— Резиновое изделие, в которое ты налила клюквенный сок, было номер один или номер два? Ему какое подходит? — Голос Саши звучал по-прежнему спокойно.

Уголки накрашенных губ дрогнули. Саша смотрел на жену и, казалось, видел, как шестеренки в голове крутятся все быстрее. Они всегда крутились быстро, без пробуксовки, но сейчас явно превышают скорость.

— Номер два, — ответила она. — Как у тебя. Они твои, между прочим. — Красные от помады губы разъехались, а глаза сощурились. — Мы их не смогли… истратить.

— Я рад, ты здорово сэкономила, — насмешливо бросил он. — Но имей в виду, только их ты и можешь положить к ногам Серафима. Ты не получишь клуб.

— Разве? — Она резко повернулась к нему, глаза зло блестели.

— Или у тебя будут крупные неприятности. Есть такая статья, она называется шантаж. Тогда твой пивовар забудет, как тебя зовут. Его пиву черный пиар не нужен.

— Угрожаешь? — прошипела она и стиснула кулаки. Она хотела сжать пальцы крепко-крепко, но длинные ногти больно впивались в ладонь.

— Обещаю, — ответил Саша и пошел к себе в комнату. На пороге он остановился. — Мне жаль тебя, Наташка, — сказал он. — Он не женится на тебе.

— Не сейчас, согласна. — Она кивнула, челка упала на лоб, почти скрывая глаза. Он только сейчас заметил, что у нее новая прическа. Она молодила бы ее еще больше, если бы не губы, тонкие и слишком ярко накрашенные.

— Хочешь совет? Смени помаду, Наталья.

— Что бы ты в ней понимал, — прошипела она. — Это «Палома Пикассо», Ястребов.

— Сейчас только на Дорадыковском разъезде блондинки красят губы такой помадой. Ты разве не заметила летом в Париже?

Наталья тяжело дышала. Эта кроваво-красная помада с лейблом «Палома Пикассо» досталась ей в подарок, она экономно тратила ее.

— Это… это тебе сказала твоя… твоя…

— Не ищи слово, не трудись. Она. А вообще-то мне жаль, что ты с самого начала сделала не ту ставку.

— Тогда я сделала ту ставку. Но сейчас все переменилось. Я больше не хочу жить в девятнадцатом веке.

Эти слова прозвучали на редкость искренне, поэтому Ястребову захотелось узнать, о чем она.

— Ты о клубе?

— Не только. — Наталья покачала головой. — О нашей жизни здесь. Сейчас другое время, я хочу жить в нем. Мне нужны деньги. Они — пропуск в завтра. А ты до конца дней будешь стрелять из пушек на радость европейским пенсионерам. — Она засмеялась.

— Мне нравится. Мне не нужно новое время. Мне нужно мое собственное.

14

— В отпуск, — объявила Лидия Родионовна, взглянув на бледное лицо дочери, которая вернулась в первом часу ночи. У нее были ярко-красные губы, но не от помады — такие губы, знала она, бывают от поцелуев. Она понимала, где была Варя сегодня до полуночи, она слышала рокот мотора сразу после того, как дочь вошла в прихожую.

Варя молча разделась, потом прошла в гостиную, села на диван. Кот Мидас немедленно кинулся к ней на колени, как будто весь день ждал такой возможности. Он улегся и замурлыкал низким, на удивление мужским голосом.

— Ты едешь в отпуск? — спросила Варя, отпуская с коленей кота Мидаса и наблюдая за траекторией его полета. Кот благополучно осел на подушку оливкового цвета, которую специально для него сшила Варя, а потом украсила зелеными бантиками по краям. Он обратил к хозяйкам узкие зеленоватые глаза, Варя подмигнула ему и посмотрела на мать.

— Нет, в отпуск отправляешься ты.

— Это приказ? — Варя насмешливо посмотрела на мать.

— Считай, что иерархия подчинения возвращается, Варвара.

— Но я помню, как мы с тобой выпили целую бутылку французского вина… по случаю окончания прямой зависимости — мать-дочь, а также за установление просто дружеских отношений двух женщин.

— Да, это было. Но я хочу на время вернуть былую власть. — Мать села рядом с Варей на диван. — Ей-богу, сейчас тебе лучше всего уехать. Пускай все уймутся, успокоятся. Прогремят новые скандалы, они увлекут горожан…

Мидас поскреб когтями подушку, словно пробовал ее на мягкость, потом, оценив, осторожно поджал лапы и осел на них. Он закрыл глаза, жесткие, словно из проволоки, усы расправились, будто Мидас довольно улыбался: ну вот, сейчас эти женщины договорятся.

— Мидас, ты сплюшка, — сказала Варя, отвлекая внимание матери от себя. — Вообще-то ты великоват для такого сравнения. Сплюшка — маленькая птичка.

— Ты сознательно назвала его Мидасом? — спросила мать. — Ты веришь в его способность все превращать в золото?

— Сознательно, — кивнула Варя. — И в противовес себе. Мне казалось, что все, к чему прикасаюсь я, превращается в… пыль, — бросила она. — Все, ну просто все. — Она поднесла пальцы, сложенные щепоткой, к губам и подула.

— Но теперь ты так не думаешь. Не верю.

— Нет. Но я взяла Мидаса не сегодня. — Варя засмеялась.

— Как говорит Сергей, — лицо матери внезапно стало нежным, — иногда человек попадает на закрытый для него путь.

— Что тогда?

— Ничего. Надо найти другой. Ждать, когда прежний откроется. Если он тебе еще нужен.

— Ты… так и делала, да? — Варя с любопытством посмотрела на мать.

— Да. Мой путь открылся. Тебе тоже откроется. Так что поезжай отдохни.

— Куда же ты меня отправляешь? — спросила Варя, хотя знала сама.

— Звонил дед, он просит, чтобы я уговорила тебя пожить на биостанции.

— А он уже возвращается? — Варя удивилась. — Но сейчас самое время записывать певцов конца зимы.

— Да. Но его коллеги-птичники зовут приехать в Питер, на конференцию.

— Понятно. А он не дописал голоса мартовских птиц. Он хочет перекинуть это дело на меня. Что ж, придется мне заняться благотворительностью, — фыркнула Варя.

Она любила биостанцию. Там тихо, спокойно. Казалось, при одной мысли о ней абсолютно чистый воздух покалывает ноздри. Варя почувствовала запах горящих в печи дров.

— А что, пожалуй, я соглашусь, — сказала она.

— Сядешь у печки, подумаешь. На все посмотришь по-другому, — заметила Лидия Родионовна.

— Сквозь марево дыма, да?

— Печь не дымит, сама знаешь, наш Родион Степанович все содержит в порядке.

— Я заберу с собой Мидаса.

Кот мгновенно открыл глаза, услышав свое имя.

— Там нет канареек, что уже утешает, — насмешливо заметила Лидия Родионовна. — Знаешь, папа не разрешал мне в детстве держать кошек, потому что у нас жили канарейки. Они не выносят друг друга. Если кенарь живет в одном доме с котом, животное готово охотиться на птицу день и ночь.

— Межвидовой конфликт, — определила Варя. — Хорошо, — наконец сказала она, — я поеду. Тем более что после бала у нас затишье от сытости.

— Собрали хорошие деньги? — спросила мать.

— Более чем. Летом можно спокойно начинать ремонт флигеля. А потом отдел родной природы под голоса певчих птиц откроется для всех. Здорово, да?

Варя третий день жила на биостанции. Сейчас она лежала на диване, закрыв глаза. Она мысленно перебирала мужские лица, которые встречались ей каждый день. Новый сосед, с третьего этажа, купил квартиру в их доме, подобострастно здоровается с ней. У ворот, которые с недавнего времени стали запирать, чтобы перекрыть путь во двор чужим машинам, каждый день она видит сторожа. Он нанялся охранником, а прежде служил кладовщиком в институте. Да, хороши претенденты на ее внимание.

Потом Варя разглядывала лица редких музейных, как она называла мужчин. Все бледные, с печальным взглядом. Как будто они взвалили на себя тяжелую ношу — заботы ушедших веков.

Наконец, она увидела его лицо. Она знала, что хочет увидеть именно его, но оттягивала момент, как оттягивают удовольствие…

Так согласна ли она уйти вместе с Сашей Ястребовым в мир прошлого? Там, где гусары, красавицы, балы? Она засмеялась, в ее смехе была легкость, сравнимая с легкостью морозного, хоть и мартовского воздуха за окном. С легкостью облачка пара, которое вырывается изо рта на улице.

Ладно, одернула она себя, сколько можно лежать? Она приехала, чтобы записать голоса мартовских птиц, значит, надо идти в лес. И делать по правилам, которым ее учил Родион Степанович.

Она услышала голос деда так явственно, как будто прижала к уху мобильник, а он наставлял ее.

— Чтобы толково записать голос птицы, надо знать ее состояние. Почему она поет? Беспокоится или кому-то грозит? Или предупреждает об опасности? А может быть, призывает кого-то? Сообщает, что сейчас сорвется с ветки и полетит? Определи до начала записи…