Ольга Лобанова - Любовь как спасение

• Название: Любовь как спасение
• Автор: Ольга Лобанова
• Издательство: Известия
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-206-00852-4

Кажется, еще царь Соломон сказал, что человек любит много раз, но… только один раз человек любит. Полюбить один раз и на всю жизнь — разве не об этом мечтает каждый из нас? Есть избранные, которые способны любить только раз. Таких, к сожалению, меньшинство и они — исключение из общего правила в нашей сумасшедшей и суматошной жизни.

---

Когда один за другим умерли родители Вовки Пронина, а сам он уже много лет не давал о себе знать, их однокомнатная квартира оказалась завещанной их единственной внучке Светлане Прониной. А это значило, что фактической владелицей, до совершеннолетия дочери, становилась Нина. Гарантированный кусок хлеба! И даже когда Света выросла, квартиру продолжали сдавать, потому как денег в семье хронически не хватало.

И тут произошло нечто удивительное: Антонине Петровне, как заслуженному учителю и ветерану труда, выделили участок в шесть соток в не очень ближнем Подмосковье. Никто в семье тяги к сельской жизни не испытывал, но от упавшего с неба куска земли решили не отказываться. Сколько положено поизображать, что обрабатывают его, а потом продать. По весне поехали посмотреть на угодье, и тут случилось второе чудо: Нина влюбилась в поле, раскинувшееся за забором садового товарищества, в зеленевший за полем лесок, в деревеньку, которая спускалась в овраг, а над ней были церковные купола — усилиями местных жителей разрушенную в тридцатые годы церковь начали восстанавливать. Влюбилась так, что стала уговаривать мать поставить на участке хотя бы времянку, чтобы можно было летом заночевать. Антонина Петровна, выросшая на асфальте и другого грунта под ногами не признающая, сначала удивилась Нинкиной блажи, а потом рассудила: когда будут продавать, времянку можно внести в цену и деньги вернуть. А летом — почему бы и не переночевать, в хорошую погоду. Достала свою заначку, которую уже несколько лет собирала на похороны — на дочь же надежды никакой, — и отдала их Нине — строй, только смотри не промотай.

Нина взялась за дело рьяно. Изучила предложения, нашла времянку посимпатичнее, хотя они мало чем друг от друга отличались, и сходную по цене. Оплатила стоимость строения и доставки и стала ждать. Но ведь кто-то же должен времянку установить, а кто? Пошла в деревню, расспросила местных женщин — все, как одна, рекомендовали Николая. И мастер, и не пьет, и цену не заломит. И, что ценно, живет в этой деревне, а значит, ездить ему на работу не придется, вот только очередь к нему — таких, как она, целое товарищество понаехало. Нина нашла дом Николая, но на двери висел замок — где-то работал, видно. Пришла на следующий день, рано утром, превозмогнув свою многолетнюю привычку просыпаться после одиннадцати. Николай оказался невысоким лысоватым мужичком лет пятидесяти, вопреки Нининым ожиданиям, совсем не деревенского вида — опрятный, подтянутый, побритый. Ломаться не стал: сказал, что придет, когда привезут времянку, и доведет до состояния вполне комфортного в ней проживания. И цену назначил божескую, для Нининого бюджета подходящую. На том и расстались.

* * *

Через неделю, как договаривались, Николай появился на Нинином участке. Походил по нему, что-то прикидывая и измеряя, и предложил ставить домушку не там, где Нина с Антониной Петровной наметили, а на другом конце участка. И аргументировал: так в доме будет солнечнее, а значит, суше и теплее. И электричества придется меньше жечь на отопление — лето в наших местах не всегда теплое, иной раз даже в июле топить приходится. Нина с матерью слушали его, открыв рот, — на их жизненном пути такой хозяйственный мужик встретился первый раз. И тут же с его предложением согласились. Привезли времянку, Николай толково распорядился разгрузкой, установкой, и как только продавцы уехали, начал что-то колотить, подгонять, прикреплять. Нина с Антониной Петровной, ошеломленные такой вопиющей деловитостью своего работника, даже не разговаривали между собой, только многозначительно переглядывались.

Ровно в шесть Николай закончил работать, сложил инструменты и подошел к Нине.

— Тут мне еще работы на день, а вам, я вижу, ночевать негде, — говорил он просто и как-то очень серьезно. — Если хотите, можете у Клавдии переночевать, у моей соседки. Ну, заплатите немного… Она этим делом подрабатывает, к пенсии. Не ехать же в Москву, а утром опять сюда.

— Это да, Москва — не ближний свет. В любом случае, спасибо. Завтра я вас жду.

— Договорились, — Николай надел куртку и накинул капюшон — начал накрапывать дождь. — Пока, лапушка, до завтра.

Сказал и пошел быстрым шагом по направлению к деревне. Ему и в голову не пришло, что своим нечаянным словом он может вызвать смятение в Нининой душе. Лапушкой он называл когда-то жену, давно это было, и вдруг вырвалось. Почему вдруг — сам не знал. Эта женщина, хозяйка участка, не пробудила у него никакой симпатии — не то чтобы молодая, не то чтобы красивая, в каких-то старых штанах с чужой задницы… И почему городские думают, что на даче можно такими чумичками рядиться? У Николая не было ответа на этот вопрос, но он его живо интересовал, потому как подобный маскарад он наблюдал в девяти домах из десяти, где ему приходилось работать, а то и во всех десяти. Смятение же его случайная ласковость вызвала — и немалое.

«Лапушка — это он кому? — Нина даже по сторонам посмотрела — нет ли еще кого рядом, кого Николай мог назвать лапушкой. Но никого не было, даже мать сидела в стороне, довольно далеко от них. — Во дела — лапушка! Меня сроду никто так не называл». — У Нины даже щеки вспыхнули, и так приятно стало, тепло.

— Мам, ты, пожалуй, домой езжай, — Нине очень хотелось остаться одной и понежиться еще, хоть немного, в захватившей ее вдруг теплоте. — Николай сказал, что мне у Клавдии можно переночевать, а завтра он придет и все доделает.

Антонина Петровна уехала, Нина, и в самом деле за небольшую плату, договорилась с Клавдией о ночевке. Но спала плохо, хотя никогда бессонницей не страдала. Засыпала в любом месте и в любом положении, даже на сдвинутых стульях в мастерских своих художественных гениев. А тут — засыпала и сразу же просыпалась. В голове все вертелось: лапушка, надо же! Утром встала пораньше, посмотрела на себя в зеркало. «Все-таки придется коронку ставить, — зуб обломился еще год назад, но Нине и в голову не приходило поставить на него коронку — подумаешь, дело какое? Жевать не мешает, и ладно. — Приеду в Москву и пойду к протезисту», — твердо решила Нина. Она умылась, потщательнее прополоскала рот — ни пасты, ни щетки у нее с собой не было. Возле умывальника, на полочке, у Клавдии стояла баночка с кремом, покрывшаяся изрядным слоем пыли. Нина тихонько открыла ее, зачерпнула пальцем не слишком свежего крема и размазала его по лицу. Кожа благодарно откликнулась: расправилась, посвежела. «Ну, прям, Маргарита! Дай швабру — полечу», — засмеялась Нина сама на себя и села с Клавдией пить чай.

Когда Нина пришла на свой участок, Николай уже стучал молотком.

— Здравствуйте, Коленька, — весело махнула она работнику.

— Здравствуйте… — на этот раз напрягся Николай: Коленькой его звала только мама. Но мама умерла, когда ему было тринадцать лет, и с тех пор никто его так не называл. В сердце у него что-то шевельнулось, что-то давно забытое. «А она ничего так из себя, эта Нина. Вчера не показалась совсем, а сегодня даже похорошела, помолодела. Вот что значит деревенский воздух», — решил про себя Николай и принялся за работу. И весело так застучал его молоток, и на душе было весело.

Нина ходила по участку, собирала в кучу ветки, оставшиеся после корчевки деревьев, всякий прочий мусор и исподтишка наблюдала за Николаем. Первый раз она видела, чтобы человек делал такую неинтересную, на ее взгляд, работу с таким удовольствием. Даже красиво делал: ловко, споро. Николай тоже наблюдал потихоньку за Ниной и, как прирожденный строитель, проектировал объект: если эти дурацкие штаны поменять на юбку, а волосы покрасить в какой-нибудь человеческий цвет и прибрать получше, то вполне даже ладная бабенка получится.

Ровно в шесть, как и вчера, Николай закончил работу.

— Все, можете заезжать в свои хоромы. Но я вот что думаю… — Николай собирал инструменты и, прежде чем положить их в сумку, вытирал тряпкой. Хозяин! — У вас же туалета нет, как же вы здесь жить собираетесь? В поле не набегаешься.

— Действительно… — Нина смутилась — и от деликатности темы, и от того, что еще одну стройку ее скудный бюджет не предусматривал, а признаться в этом Николаю ей не хотелось.

— Давайте так сделаем: у меня на дворе много всякого хлама валяется. Я вам пока из старых досок очко сколочу, а там видно будет.

— Понимаете, я вам… — запинаясь и краснея, как девочка, Нина собралась было предупредить Николая о своей финансовой несостоятельности, но он не дал.

— Да понимаю. Когда разбогатеете, расплатитесь. Куда вы теперь от меня денетесь, — сказал и испугался, что Нина его неправильно поймет. — Я имею в виду, куда вы теперь от своей недвижимости денетесь, — Николай показал на времянку. — Ну, пока, до завтра. — Чуть было опять не сказал «лапушка», но попридержал язык — что за нежности? Вчера — случайно, а сегодня… Нет, не надо.