Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

• Название: Дело Кольцова
• Автор: Виктор Фрадкин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00681-4

Документальное повествование о последних четырнадцати месяцах жизни расстрелянного по приговору «тройки» писателя — публициста, «журналиста номер один» той поры, организатора журнала «Огонек», автора книги «Испанский дневник» М. Кольцова представляет уникальные материалы: «навечно засекреченное» дело № 21 620 — протоколы допросов М. Кольцова и его гражданской жены; переписку с А. Луначарским, М. Горьким. И. Эренбургом, А. Фадеевым; воспоминания Э. Хемингуэя, брата писателя — публициста художника Б. Ефимова и многих других известных людей. Публикуемые впервые документы воссоздают страшную картину эпохи Большого Террора.

---

Очень часто дома или в беседах с друзьями мы задавались вопросом: почему Сталин отдал Кольцова на растерзание своим палачам? То, что лично он решил судьбу дяди Миши, не вызывает никаких сомнений. Тому есть ряд свидетельств, в том числе и приведенных в этой книге.

Однозначного ответа на этот сакраментальный вопрос, понятно, не существует. Но осмелюсь высказать несколько предположений.

Михаил Кольцов никогда не был диссидентом, не состоял ни в каких оппозиционных партиях или группах, которых полно было в двадцатые годы. Он с первых дней принял революцию и всем своим блестящим талантом и неукротимой энергией служил новому строю. Он, как в популярной песне военных лет, «с „лейкой“ и блокнотом, а то и с пулеметом» сражался в рядах большевиков. Кольцов шел по льду Финского залива в цепи штурмовавших мятежный Кронштадт. Вместе с летчиком-испытателем сидел на борту двухместного самолета во время сенсационного перелета над Гиндукушем. Он пошел в школу работать учителем, чтобы написать очерк о школьной реформе, которая волновала тогда все общество. Смертельно рискуя, под вымышленным именем он проникал в Венгрию, Болгарию, Югославию — страны, где господствовал фашистский режим. В Париже под видом французского журналиста он заявился в белогвардейский штаб, чтобы взять интервью у видного деникинского генерала. В Сочи он навестил тяжело больного молодого ослепшего писателя. Так вся страна узнала имя Николая Островского и его книгу «Как закалялась сталь». Кольцов редактировал несколько журналов, организовал издательство, между прочим, осуществил издание собрания сочинений Чехова, которого партийные инстанции не «одобряли». Он хватался за решение множества самых разных проблем, по его мнению, очень нужных стране. Будучи человеком отнюдь не богатырского сложения, постоянно страдающий тяжелыми мигренями и бессонницей, он работал на износ, не зная отдыха и спокойного семейного быта.

Кольцов очень остро чувствовал пульс общественной жизни, интерес читателя и всегда стремился быть в самой гуще событий. Наверное, именно это стремление побудило его в двадцатые годы опубликовать в редактируемом им журнале «Огонек» фоторепортаж «День Троцкого». Казалось бы, ну и что? Журнал регулярно вел на своих страницах такую рубрику, в которой рассказывалось о жизни большевистских вождей. Тем более что Троцкий в те годы был самым популярным и влиятельным после Ленина человеком. Однако именно по данному поводу Кольцова вызвал к себе Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин и обвинил его в «сервилизме». Как известно, Хозяин ничего не забывал, а месть называл своим любимым «блюдом», которое лучше всего подавать в холодном виде. И этим блюдом он попотчевал Кольцова спустя почти пятнадцать лет.

Вполне возможно, что Сталин вообще недолюбливал Кольцова. Ему не могли нравиться его «несогласованная» активность, самостоятельность мнений, излишняя запальчивость, которая порой выплескивалась на страницы в его очерках и фельетонах. Кольцов однажды сказал отцу, что в глазах Хозяина он прочитал: «Слышком прыток».

И все-таки решающим фактором в трагической судьбе дяди Миши наверняка стала Испания. Сталин никогда не признавал собственных ошибок, и чем серьезнее они были, тем яростнее был его гнев на людей, выполнявших его ошибочные замыслы. Испанская авантюра, то есть желание остановить франкистский мятеж, поддержанный всей военной мощью Гитлера и Муссолини, и создать в Испании базу для развития мировой революции, была изначально обречена на провал. Антифашисты многих стран, и прежде всего советские люди искренне пытались помочь испанской республике. Помощь шла отовсюду, формировались интернациональные бригады, повсеместно собирали пожертвования. Но слишком неравными были противоборствующие силы и слишком неорганизованной оказалась республиканская власть. Почти три года полыхала гражданская война, пока генерал Франко не одержал победу и не установил в стране свой полный контроль. Сталин обрушил ярость на всех, кого посчитал виновным в крушении своих замыслов. Среди них оказались многие военные деятели, посланные в Испанию, а также политические советники, и в том числе Михаил Кольцов, который помимо своей журналистской деятельности выполнял ответственные политические задачи.

Таковы были подлинные причины ареста дяди Миши. Понятно, что в материалах «Дела» они, по существу, не нашли отражения. Да и не могли найти. Вся огромная карательная система, созданная больным воображением Сталина, действовала по установленной «технологии». Сначала определялась жертва, из которой выбивались признания в шпионской (варианты разведок были самыми разными) или антисоветской (для экономии времени и бумаги в протоколах допросов писалось сокращенно «ас») деятельности. А затем в зависимости от фантазии дознавателей с учетом вкусов главного Заказчика шел поиск хорошо организованного и законспирированного «подполья». Судя по материалам этой книги, следствие сначала искало «шпионское гнездо» в ЖУРГАЗЕ (Журнально-газетное объединение), который создал Кольцов и где он работал. Но, видимо, это показалось костоломам-чекистам слишком «пресным блюдом». Тогда возникла идея «заговора дипломатов» и в протоколах замелькали фамилии наших ведущих послов и сотрудников Наркоминдела. К этим «заговорщикам», видно, решили для масштабности добавить еще и ведущих мастеров культуры. Но, наверное, в планы Сталина тогда еще не входила организация нового шумного процесса, направленного против интеллигенции, и «дело» Кольцова решили свернуть.

Трудно передать ощущение, с которым я читал подлинники протоколов допросов. Казалось, что на их полях следы запекшейся крови и грязных рук палачей. Становилось плохо при мысли, что переживал совершенно невиновный человек, когда выводил эти чудовищные строки.

Позволю себе поделиться некоторыми соображениями по поводу самой книги.

Прежде всего нужно сказать, что в ней нет НИЧЕГО о чувствах и раздумьях Кольцова, которые наверняка обуревали его в застенках Лубянки. В протоколах нет НИ ОДНОГО слова, которое могло бы дополнить творческую биографию выдающегося журналиста и писателя. Но об этом ниже.

Зато «дело» позволяет заглянуть на грязную «кухню» и увидеть, как стряпались ведомством Берии и его предшественниками самые гнусные «разбирательства».

С одной стороны, невольно удивляешься, с какой дотошностью следствие ведет свою канцелярию: каждые два месяца дознаватели исправно запрашивают у своего начальства разрешения продлить сроки «работы». Естественно, такое разрешение незамедлительно получается.

А с другой — поражает пренебрежение самыми элементарными формальностями. Это даже не юридический беспредел, а просто издевка над здравым смыслом. Данное «Дело» дает множество таких примеров.

Дядю Мишу, как тогда говорили, «забрали» в ночь на 13 декабря 1938 года по прямому указанию Берии с санкции Самого.

Все необходимые бумаги оформлялись уже ПОТОМ. Ордер на арест подписан наркомом ВД СССР Л. Берией 14 декабря 1938 года. Постановление на арест с подписью того же Берии завизировано генпрокурором А. Вышинским 15 декабря 1938 года. Наконец, только 5 января 1939 года начальник 5 отд. 2 отдела ГУГБ ст. лейтенант госбезопасности Райхман представляет начальству обстоятельную бумагу, основанную на показаниях свидетелей, которая заканчивается так: «На основании изложенных данных считаю доказанной вину Кольцова Михаила Ефимовича в преступлениях, предусмотренных статьей 58–11 УК РСФСР, а потому полагал бы: Кольцова М. Е. арестовать и привлечь к ответственности по ст. 58–11 УК РСФСР». Что же касается содержания упомянутого выше «обоснования», то оно вообще находится за пределами человеческого понимания. В нем переврано все, начиная с фамилии и года рождения арестованного!

В этом смысле «Дело» Кольцова было вовсе не исключением в работе «органов». Составной частью этой книги логично стало и «Дело» его гражданской жены — немецкой коммунистки Марии Остен, которое также полно вопиющих несуразностей. Сущность НКВД проявилась не только в одинаковых методах ведения следствия, но и в его предопределенности и угодливом желании выполнить полученный заказ. На работе мастеров заплечных дел явно отражалось их понимание того, что в случае, если их заподозрят в недостаточном усердии, они сами окажутся на нарах.

Протоколы допросов, конечно же, не фиксируют характер и категории пыток, без которых немыслимо было ни одно дознание. Теперь уже известно, как пьяные следователи гоготали, когда мочились на голову боевого генерала, как насиловали жен и дочерей на глазах бывших революционеров-ленинцев, как сажали в каменный мешок вместе с крысами видных ученых, как надевали специальные сандалии на деревянной подошве с железной подковой, чтобы оттаптывать половые органы заключенным, и многие другие методы следствия, главным из которых было постоянное и жестокое избиение арестованных. Из материалов, публикуемых в книге, видно, что, отвергнув вначале все предъявленные обвинения, через три месяца пребывания в застенках Лубянки Кольцов начал давать показания, которые от него требовали. Такая перемена поведения легко объяснима.