Ивлин Во - Насмешник

• Название: Насмешник
• Автор: Ивлин Во
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9697-0093-2

В том мемуарной прозы известного английского писателя-сатирика Ивлина Во (1902–1966) вошли его воспоминания о детстве и молодости — «Недоучка», а также путевые очерки «Турист в Африке». Во, сын известного издателя и литератора, с юношеских лет тяготел к искусству — был блистательным рисовальщиком, остроумным, наблюдательным журналистом, но по окончании Оксфорда понял, что его истинное призвание — профессия писателя. Автор «Мерзкой плоти», «Упадка и разрушения», «Незабвенной» был одним из самых популярных сатириков своего времени, продолжателем традиций Свифта и Теккерея.

В «Недоучке» он вспоминает свои детство и юность, воссоздает картину уклада английского общества начала прошлого века, нравов частных школ и Оксфорда, который он не закончил и уехал преподавать в провинциальный городок.

Пишет он и о своих коллегах по цеху Грэме Грине, Дэвиде Герберте Лоуренсе, Гилберте Ките Честертоне и других ярких личностях.

Путешествия для его современников были не просто открытием новых стран и знакомством с культурой населявших их народов — это была попытка переосмысления миссионерской политики «белого человека», полагавшего, что он спасает варваров, навязывая им свои законы, религию, уклад жизни. В Африке Ивлин Во побывал несколько раз — сначала в качестве журналиста, потом просто «спасаясь от тоски и депрессии», но в каждом описании его путешествия проявлялся цепкий, острый взгляд пристрастного наблюдателя. Недаром «африканские романы» «Черная напасть» и «Сенсация» — были горячо приняты читателем.

Evelyn Waugh. A Little Learning. A Tourist in Africa.

Перевод с английского В. Г. Минушина.

Художник Евгений Вельчинский.

---

Я взошел на корабль, о чем писал в свое время, с намерением сторониться всяческих местных проблем и лишь развлекаться и наслаждаться африканской экзотикой. Увы, это невозможно. Проблемы всюду окружали меня. Был в дни моей молодости фильм с великолепным Бастером Китоном в роли миллионера-инвалида, который в начале фильма высаживается со своей яхты в одной Центральноамериканской Республике. В стране бушует революция. Бастер, насколько помню, едет по главной улице в инвалидном кресле, не подозревая, что стрельба вокруг настоящая. Когда убитые и раненые сгибаются и падают перед ним, он поднимает шляпу, считая, что они просто кланяются, приветствуя его. Долго так путешествовать нельзя. От Алжира до Кейптауна весь Африканский континент поражен политической активностью, которую глупо игнорировать и так же глупо самоуверенно пытаться ограничить ее пробуждений. Люди, отдавшие жизнь Африке, способны предсказать ее будущее не более, чем проезжий турист. Все знают, что парламентская демократия — не решение проблемы. Но ирония в том, что Британскую империю разрушают самими же нами импортированные чужеземные принципы либерализма девятнадцатого века.

Основы империи часто являются причиной горя; их разрушение — всегда.

Австро-Венгерская империя пала потому, что народам, входившим в нее, внушили: все их беды от национализма, препятствовавшего единению. Полагаю, никто в бывших доминионах не обрел в результате самоопределения счастья и не стал лучше жить, хотя чехи, хорваты и мадьяры были в 1918 году несравнимо цивилизованнее коренных народов сегодняшней Африки.

Думаю, ближайшая историческая параллель современной Африке — это реальность, стоящая за вымышленной Латинской Америкой Бастера Китона. Испанская монархия была изгнана местными революционерами, которые говорили на уже вышедшем из употребления языке Просвещения. Поел ело вал век хаоса и тирании, который еще не везде закончился.

У англичан совесть неестественно страдает из-за Африки. Туриста, возвращающегося оттуда, встречают не вопросом: «Ну как, хорошо отдохнул?», но «Что там, в апартеиде? Как Хола? Все так же политиков сажают в тюрьмы?» Я только и мог ответить, что: «Не знаю».

В Танганьике я не видел ничего, кроме доброго отношения к африканцам, мучимым мрачными сомнениями относительно будущего. С юга зараза помешательства на расовой почве распространяется и на Родезию. Я слышал об одной католичке, обидевшейся на священника, служившего заупокойную на веранде ее дома в присутствии чернокожего слуги. Но все же рассказывали мне эту историю с чувством отвращения.

В «семьях пионеров» мне приходилось слышать такое: «Вам этого не понять. Мы помним время, когда эти люди грозились поубивать нас», и вместе с тем они с радостью принимали немцев. Более поздним, более цивилизованным иммигрантам не свойственны подобные неистовые эмоции. Для них туземцы — это просто крестьяне, и отношение к ним соответствующее, но если их сыновья идут учиться в местную школу, им грозит опасность приобрести не только неприятный акцент. С каждым годом положение туземцев немного улучшается. Апартеид порожден бурами. Это буквально обезумевший дух эгалитаризма. Стабильные и преуспевающие общества всегда искусно поддерживали единство всех слоев населения. Идея классового общества настолько противоестественна, что человеческий рассудок, когда доходит до дела, не выдерживает напряжения. Молодые буры требуют равенства с тобой, мой читатель. Они считают себя выше бушменов. Поэтому одобряют существование глубочайшей пропасти, разделяющей общество, и невероятным образом согласились, что цвет кожи играет определяющую роль. По одну сторону находятся кардинал Гарсия и готтентоты, и они равны; по другую — ты, мой читатель, и белые олухи, между ними тоже равенство; и нет прохода через эту бессмысленную границу.

Много лет назад я был свидетелем замечательного следствия подобной извращенной логики, когда, поиздержавшись в Кейптауне, плыл домой третьим классом. Я поднялся на борт, испытывая легкие опасения, которые оказались совершенно напрасными. И в третьем классе царила чистота, кормили сытно и вкусно, единственный недостаток — теснота. Нас было четверо в каюте, и мы просто не могли все вместе поместиться за столиком или в кают-компании. Забыл, сколько там было ванных комнат и туалетов, помню только, что обычно туда стояла очередь. С нами плыл один чернокожий. Из уважения к обостренной южноафриканской чувствительности его поместили одного в четырехместную каюту. Мало того, у него еще были отдельные туалет, ванная и кресло, все с ярлыком: «Только для пассажиров не европейцев». Это был человек, расположенный к уединенным занятиям, так что его путешествие получилось чрезвычайно комфортным. Я очень завидовал тому, что он эти три недели провел в одиночестве. Нечто подобное я увидел при первом моем посещении Родезийского университета, где единственная чернокожая девушка занимала помещение, рассчитанное на несколько человек.

В свою последнюю поездку в Вашингтон, округ Колумбия, я посетил сегрегированное кладбище домашних животных. Незабвенных разделили не по их цвету, а по цвету их хозяев; черные и белые любимчики белой женщины покоились вместе в одной стороне; черные и белые любимчики чернокожей женщины — в другой.

Расизм — довольно новое безумство, но широко распространенное. В Африке (за исключением Союза[253]) его ощущаешь не больше, нежели в Америке.

И полицейское насилие тоже распространено во всем мире. Было бы интересно знать, как часто в последние пять лет индийская полиция (совершенно обоснованно) открывала огонь по бунтовщикам и набрасывалась на них с дубинками. Английские газеты не спешат сообщать о подобных происшествиях. Когда я позже побывал в Индии и почитал местную прессу, у меня создалось впечатление, что в этой огромной стране чуть ли не каждый день происходят беспорядки. Ни одному человеку, находящемуся в здравом уме, не придет в голову одобрять убийства охранниками заключенных в кенийских тюрьмах; но никому не придет в голову и то, что подобное происходит только в Кении. Насилие и несправедливость существуют повсюду.

Благородно во искупление грехов человечества удалиться от мира в келью отшельника. Поскольку я не способен на сей подвижнический поступок, позвольте мне с благодарностью пользоваться всеми благами, которые мир еще дарует нам, и, прошу вас, не пытайтесь взваливать на меня вину за вещи, над которыми я не властен.

Я провел два прекрасных месяца в путешествии и не позволю газетам испортить их.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Примечания

1

Лондонское частное издательство «Nonesach Press» (что можно перевести как «Идеал Пресс»), принадлежавшее сэру Фрэнсису Мейнеллу, книжному графику по образованию, известно тем, что выпускало ограниченным тиражом однотомники классиков британской литературы, образцовые с точки зрения как оформления, так и качества подготовки текстов и полиграфии и которые к тому же отличались невысокой ценой. (Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, прим. перев.).

2

Arthur Waugh. «One Man’s Road», 1931 (прим. М. Брэдбери).

3

Evelyn Waugh. «Му Father», The Sunday Telegraph, №.96, 1949 (прим. М. Брэдбери).

4

Evelyn Waugh. «Come Inside», in «The Road to Damascus», London, 1949 (прим. М. Брэдбери).

5

Главный роман (фр.).

6

Arthur Waugh. «One Man’s Road» (прим. М. Брэдбери).

7

Arthur Waugh. «One Man’s Road» (прим. М. Брэдбери).

8

Dudley Carew. «The House Is Gone», 1949 (прим. М. Брэдбери).

9

Китайские безделушки (фр.).

10

Конец века (фр.).

11

Evelyn Waugh. «Му Father», 1962 (прим. М. Брэдбери).

12

Alec Waugh. «The early Years of Alec Waugh» (прим. М. Брэдбери).

13

Evelyn Waugh. «Come Inside», 1949 (прим. М. Брэдбери).

14