Альфред Дёблин - Три прыжка Ван Луня. Китайский роман

• Название: Три прыжка Ван Луня. Китайский роман
• Автор: Альфред Дёблин
• Издательство: Митин журнал : KOLONNA publications
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98144-090-2

Роман «Три прыжка Ван Луня» сразу сделал Альфреда Дёблина знаменитым. Читатели восхищались «Ван Лунем» как шедевром экспрессионистического повествовательного искусства, решающим прорывом за пределы бюргерской традиции немецкого романа. В решении поместить действие романа в китайский контекст таились неисчерпаемые возможности эстетической игры, и Дёблин с такой готовностью шел им навстречу, что центр тяжести книги переместился из реальной сферы в сферу чистых форм. Несмотря на свой жесткий и холодный стиль, «Ван Лунь» остается произведением, красота которого доставляет блаженство, — романтической, грандиозной китайской сказкой. Дёблин и сам жил в этой сказке как в заколдованном царстве.

---

Тогда-то толстяк Хоу и пригласил даотая к себе для личной беседы, которую тот и сам уже запланировал, ибо хотел прояснить кое-какие подробности, связанные со строительством транспортной дороги. И кризис разрешился — наипростейшим образом. У даотая не оставалось выбора: он не мог не думать о страшном позоре, который навлечет на своих еще здравствующих родителей и на умерших предков, если будет понижен в должности; не говоря уже о том безотрадном будущем, которое ожидало бы в таком случае его самого.

Домочадцы Хоу, казалось, восприняли визит даотая как большую честь. Сам Хоу, едва услышав, что родители его высокочтимого гостя еще живы, с откровенным угодничеством заявил о своем желании передать этим достойным пожилым людям летний домик в одном из своих имений; и тут же защебетал, что глубоко сожалеет о временных трудностях, с которыми столкнулась местная управа, предложил предоставить в ее распоряжение собственных, превосходно обученных и вооруженных охранников. Неподкупный даотай ничего определенного не ответил.

Вернувшись домой, он принес жертву на алтаре предков и помолился; два дня не разговаривал ни с кем из друзей. И потом все-таки решился принять позорное предложение.

В тот же день Хоу нанес ему блестяще инсценированный ответный визит — явился сперва в ямэнь, а потом и в частные апартаменты начальника округа, что очень обрадовало домочадцев и слуг, теперь восхвалявших даотая как зрелого и мудрого мужа. И все «недоразумения» с легкостью были улажены: оказалось, что и возникли-то они лишь из-за нагромождения ошибок и преувеличений, из-за нелепой путаницы. Не прошло и двух недель, как не рассчитывавшие на такое счастье чиновники получили из центрального ведомства благодарность за то, что они со свойственными им умом и энергией подавили опасное локальное восстание. После нескольких безуспешных выплесков недовольства со стороны крестьян, особенно сильно пострадавших от жестких мер Хоу, всё утихомирилось.

И тут, в разгар лета, стали распространяться слухи о появлении в здешних краях благочестивых нищенствующих братьев; кое-кто даже оставил родные места и присоединился к «расколотым дыням». Поговаривали об интригах и нападениях, которым подвергаются эти мирные чужаки; а потом произошла ужасная бойня, монахи-ламаисты покинули свой монастырь, и перепуганная паства Ма Ноу укрылась за его крепкими стенами. Гильдии — от приверженцев Ма из числа местных жителей — узнали еще кое-какие подробности о характере союза и его трудной судьбе. И сразу же укрепилась симпатия к этим гонимым, чувство солидарности с ними. Работы по сооружению нового канала еще и не начались — якобы потому, что из-за непрекращающихся военных действий императорская казна совсем опустела; многие семьи, потеряв источник доходов, переселялись в северную часть провинции. Беспорядочные слухи о «Расколотой Дыне» распространялись и в задавленных нуждой деревнях: там рассказывали, что под этим именем будто бы скрывается политический союз, поддерживающий тесные отношения с «Белым Лотосом»; что члены союза бродят безоружные по округе и, не сопротивляясь, позволяют себя убивать; они поступают так для того, чтобы пробудить народ, показав ему: даже безобидные калеки становятся жертвами насильников-маньчжуров и мошенников-чиновников.

Частые разговоры жителей различных местечек на эту тему привели к тому, что из представителей гильдий и деревень образовалась инициативная группа, которая, не добивших справедливости от государственных чиновников, решила вступить в контакт с «расколотыми дынями» и их предводителем Ма Ноу. Не продуманные до конца мысли и сильное эмоциональное возбуждение погнали этих людей в путь: они хотели объединиться с Ма Ноу, который уже завладел монастырем, и совместно с ним предпринять что-нибудь для улучшения создавшейся ситуации.

Перед этой нестройной ватагой крестьян и промысловиков быстро захлопнулись, но затем вновь распахнулись ворота монастыря. Когда несколько братьев ворвались в хижину Ма Ноу и сообщили ему, что группа дружественно настроенных селян пришла в монастырь и желает с ним говорить, Ма не счел нужным привлекать к беседе своих доверенных лиц, а велел проводить пятерых делегатов от группы в горницу чэн-по — и отправился туда сам.

Гости приветствовали его словно могущественного владыку, склонившись в поклоне до земли; он, стыдясь и опасаясь, что кто-то это увидит, попросил их обращаться с ним как с равным: он ведь и вправду им ровня — бедный сын маленького черноголового племени, насчитывающего не более ста семейств. Так пусть же они скажут, чего от него хотят и кто их послал.

Они заулыбались, услышав вопрос Ма; и по его знаку полукругом расселись на полу. А дальше молчали, потому что не знали, кто должен говорить первым.

Это были пятеро пожилых работяг: трое кипятильщиков, один разорившийся сковородочник и один возчик; когда они совещались у себя дома, их смышленые головы работали превосходно; здесь же их сбивало с толку ощущение, что они сидят рядом с таким прославленным человеком, как Ма, — и еще то, что они не знали, каковы цели этого человека. Наконец сковородочник, самый образованный из всех, открыл рот, обвел взглядом присутствующих, после чего, улыбнувшись и поклонившись, сказал: что поскольку никто, похоже, не возражает, говорить будет он. А затем вкратце объяснил, кто они такие, где живут, как дурно с ними обошлись владельцы имений и чиновники.

Возчик, который напряженно слушал его и при каждом слове согласно кивал, перехватил нить беседы: «Вот в этом-то и суть. Все вертится вокруг этого. Мы сами не в состоянии ничего добиться. Управа не отвечает на наши жалобы. А кто такой ты, Ма Ноу? Откуда ты родом, где живут твои благословенные родители? И самое главное: что нам теперь делать?»

«В этом-то вся суть, — ворчливо обратился к шустрому возчику один из кипятильщиков, — главным, как я вам всегда повторял, остается вопрос: как нам лучше действовать? Как?»

Возчик утихомирил его движением руки и подмигнул Ма: «Не обращай внимания. Мы с ним иногда спорим, потому что оба терпеть не можем бабского нытья. Когда я спрашиваю: „Что нам теперь делать?“, ему это не нравится: мол, следовало спросить, какой выход был бы наилучшим; одним словом, стоит мне сказать „ну“, как он обвиняет меня в невежестве и предлагает говорить „тпру“. Об этом все знают и у нас в селе, и даже в других местах, но, в общем, он славный парень — ты что, со мной не согласен?»

Последний вопрос он обратил к сковородочнику, который, пока длилась эта тирада, нетерпеливо покашливал, кряхтел и потирал себе нос; тот неохотно ответил: «Да мне что — я вам не судья. Только сдается, не для того мы тащились сюда целых полдня, чтобы решать, как правильнее сказать — „тпру“ или „ну“. К тому, что нас беспокоит, мы пока так и не подступились — вот что главное».

Возчик недоуменно всплеснул руками, будто желая сказать: «Но ведь и я о том же!», — и толкнул в бок кипятильщика, который осуждающе покачал головой.

«Ну хорошо, — повернулся посерьезневший сковородочник к Ма, — теперь нам хотелось бы послушать тебя. Шестеро моих односельчан уже присоединились к твоему союзу, они рассказали нам о тебе и об остальных. Вы называете себя братьями и сестрами, и нам всем это очень по душе. Однако захочешь ли ты нам помочь?»

«Или, может, ты вместе с нами предпримешь что-нибудь против землевладельцев и даотая, которые, похоже, уже успели найти общий язык?» Это сказал другой кипятильщик, долговязый и тощий, который затем продолжал учительским тоном, подняв указательный палец: «Мы и сами собирались кое-что предпринять против них в ближайшие недели, но у нас пока нет общего плана действий».

«Нет плана, нет плана… — передразнил его сковородочник. — И чем только набиты ваши дурные башки! План я вам и сам в два счета придумаю. Только не стоит слишком полагаться на планы. Уж поверьте, я видел людей с самыми распрекрасными планами, и все эти планы кончались пшиком. Пусть сперва Ма Ноу прямо ответит на вопрос: готов он присоединиться к нам или нет?»

«И будет ли помогать нам?» — дополнил вопрос хитрый возчик.

Ма, затаив дыхание, слушал этих простодушных людей. Его беспокоило только то, что два кипятильщика пока не принимают участия в беседе; но, в конце концов, по виду они ничем не отличались от своих товарищей. Это и был тот знак, которого он ждал. Ма относился к таким вещам иначе, чем Ван Лунь: если Ван обычно пугался и старался скрыть от себя, что случилось что-то, заранее им предсказанное, то у Ма при подобных обстоятельствах в желудке разливалось теплое ощущение сытости.

Вот и сейчас у Ма было чувство, будто судьба склонилась перед его волей, и он нерешительно заигрывал с представлением — на самом деле таким смехотворным! — что каким-то непостижимым образом его собственный путь совпал с путем Дао. Пока работяги спорили, он сидел бледный, в состоянии, похожем на опьянение, выделяя пот из всех своих пор; но потом все-таки взял себя в руки.