Владимир Хазанский - Спросите у берез…

• Название: Спросите у берез…
• Автор: Владимир Хазанский
• Издательство: Беларусь
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1973

В документальной повести В. Хазанского рассказывается о славных делах комсомольцев-подпольщиков из лесной деревушки Прошки Освейского района Витебской области в годы Великой Отечественной войны. Автор воскрешает эпизоды и факты, свидетельствующие о безграничной преданности молодежи своей Родине в тяжкий для нее час. Повествование развертывается на фоне партизанской борьбы на Освейщине против немецких оккупантов.

---

Проба огнем

Прошковская закалка… Она проходит испытание в отряде, выверяется в боях. Она выдерживает строгий экзамен мужества.

Вначале они видели, как клубились над верхушками сосен косматые тучи. Неслись, словно хотели обогнать друг друга. Были они темные, будто осенние предвестники близкого дождя. Но его так и не было, хотя небо сплошь затянуло густой пеленой. Она висела серым пологом над поляной. А там, чуть подальше, пробивались, как из тумана, бледные огни. Это костры, которые в разных концах разожгли партизаны.

Но они, все эти парни, что сидят в разных позах на траве, не смотрят по сторонам. Все больше вверх. Будто там, в поднебесье, кроется какая-то тайна.

— А может быть, сходить к командиру? — прерывает молчание Петр. — Пусть пошлет кого-либо на поиски.

— Пожалуй, — поддерживает его Смирин.

— Не надо. Подождем еще немного, — говорит Василий.

Ему никто не возражает.

Василий, как и в подполье, для них старший. Он и в самом деле старший — комсорг отряда. Но не только эта причина заставляет молодежь тянуться к нему, прислушиваться к его слову. Выработалась уже своеобразная привычка. Как и раньше, они постоянно вместе, хотя у каждого в отряде много новых друзей. А случится что-нибудь с кем-либо из них;— переживают и спешат на выручку все.

На этот раз что-то непонятное произошло с Людвигом Геродником. Прошло вот уже четыре дня, как он ушел с группой подрывников в Себеж. Прошлой ночью должен был вернуться. Но прошли еще сутки, а ребят все нет. Друзья ушедших заскучали.

Вдруг недалеко хрустнула ветка и кто-то громко сказал:

— Так вот вы где! А я весь лагерь обшарил. Лукашонка — к командиру.

— Какого? — спросил Василий. — У нас их целых три.

— Нужен Петр, — повторил из кустов посыльный штаба.

— Тогда это я. — Петр встает и, уходя, задорно подмигивает Василию. Его взгляд словно говорит: «Ну, что я говорил?..»

Ребята повеселели. Неожиданный вызов к командиру ободрил всех.

Мишка сидит на гладко срезанном пне, по-восточному подогнув ноги. Он уже решил: если разведка пойдет в Прошки — обязательно будет просить Петра, чтобы тот взял его с собой. Не возьмет — пойдет к командиру. Должны же его понять. Побывать в Прошках и постоять у того места, где был их дом, ему надо обязательно.

Без этого невозможно успокоиться.

Совсем о другом думает Владимир Вестенберг. «Вот послали бы в разведку в Стрелки — обязательно отыскал бы Димку. Взять мальчуганов в отряд стоит. Обещал даже, кажется. Да и пригодились бы они тут, в разведке».

Недалеко от Вестенберга сидит Смирин. Встречаясь лицом к лицу с бывшим директором школы, он опускает глаза. Неловко за прежние мысли, которые, вероятно, прочитал в его взгляде этот человек. Сколько раз собирался проситься к нему вторым номером, но все не решается. А так хочется научиться стрелять из пулемета. Вася, Бордович и Вестенберг уже стали хорошими пулеметчиками.

«А может попроситься в разведку? — думает Смирин. — Она всегда в деле. Петр пришел только вчера, а его уже куда-то снова посылают».

Частые уходы разведчиков в последние дни приметил и Василий. Догадывается: «Что-то замышляют в штабе…» Раздумья комсорга прерывают чьи-то торопливые шаги. Веселый голос раздается у самого уха:

— А почему это в вашей гостиной до сих пор не включена люстра?

Геродник! Такой же, как всегда — шумный, неугомонный. Едва доложил в штабе о выполнении задания, сразу же пошел разыскивать друзей. Надо же рассказать им о своих приключениях!

А они были. Об этом можно догадаться по наигранному озорству, за которым он хочет спрятать случившееся. Задержка на целые сутки не может быть без причины.

Они молчаливо смотрят на разведчика, ни о чем его не спрашивая. Знают, что он ничего от них не утаит.

— Да, было дельце. Едва не попали в объятия к заборским шуцманам, — начал Людвиг, садясь рядом с ребятами. — Возле Прошек устроили засаду, когда мы возвращались из Себежа. Выручила Женя. Успела предупредить. Почти сутки пришлось отсиживаться в малиннике. Смотреть теперь на малину не хочется…

Людвиг смеется заразительно, от души. Улыбаются и ребята.

— А с заданием как? — спрашивает Василий.

— Задание перевыполнил в два с половиной раза, — весело отвечает Геродник.

Ребята переглядываются: никогда он не скажет так, чтобы сразу было понятно, обязательно что-нибудь закрутит. Было известно — Геродник шел взрывать эшелон. Могло, конечно, повезти — на станции было два эшелона. А откуда же еще половина?

— Один эшелон везли два паровоза. Видно, тянули что-то тяжелое. Так что из уважения ко второму паровозу можно добавить еще пятьдесят процентов. Скажи, комсорг, имеем мы на это право? — обращается он к Василию.

— Смотря что везли, — отвечает тот. — А вдруг там были гробы для доблестных солдат фюрера.

— Э нет, гробы из Германии не повезут… На вагонах стояла надпись «Берлин». Из самого Берлина был, значит, груз.

Разговаривали и не заметили, как подошел Петр. Он переодет. Вместо солдатской гимнастерки на нем крестьянская одежда. Значит, уже собирается в дорогу.

— Возьми меня, — просит Мишка.

— Нельзя, — отвечает Петр, — сказано идти одному. Опасное дело. Надо проникнуть в гарнизон. Одному удобнее.

Некоторое время он молчит, затем прощается.

— Ну, так я пошел. Бывайте, ребята.

— Счастливо! — говорит за всех Василий.

— В случае чего — заглядывай в малину, — улыбается Людвиг, — только очень не увлекайся…

Петр машет рукой и исчезает в лесной темени.

А через несколько дней партизаны шли по пути, проверенному разведкой. Двигались глухими лесными стежками, в обход деревень. Здесь были: Петр, Василий, Мишка, Вестенберг, Бордович, Смирин. Когда густые сумерки окутали землю, вышли на опушку.

Слева и справа, от взвода Петра, заняли исходные позиции другие подразделения. Где-то здесь недалеко и взвод Смычкова. Он собран, подтянут, хотя на него свалилось большое горе. Недавно за связь с партизанами оккупанты расстреляли его мать. С нетерпением поглядывает Смычков на небольшую высотку, где поставлены орудия. Они должны возвестить о начале атаки. В темноте трудно что-либо разглядеть, однако все знают, что впереди — поселок Кохановичи. В нем большой немецкий гарнизон, разгром которого назначен на рассвете.

А до рассвета еще несколько часов. Можно было бы немного и отдохнуть. Но спать никому не хочется, перед предстоящим боем все возбуждены.

Где-то за лесом блеснула молния, раздались приглушенные раскаты грома.

— Люблю такую ночь, — говорит Вестенберг, — чтобы темно было, как в погребе. И вдруг молния на какой-то миг просветит все вокруг, до каждой отдельной травинки. — Он приподнимается на локте и смотрит в ту сторону, где только что прочертила небо молния. — И вообще люблю грозу. В некоторых сказках говорится, что гроза — гнев природы. Неправда! Это ее торжество. Праздник, когда она показывает свою силу.

— А ведь это обыкновенное электричество, — вмешивается в разговор Смирин, — особенно много энергии в шаровых молниях. Вот я читал…

— Да, шаровые молнии — это что-то удивительное, — перебивает его Вестенберг, — чаще всего они бывают в горах. Окончится война, обязательно съезжу на Кавказ. Поставлю где-нибудь в горах палатку и буду наблюдать. Давно мечтаю побывать там. И еще на севере, в Карелии.

За разговором не заметили, как на востоке посветлело. Небо стало более высоким, прозрачно-серым.

Вдруг над лесом взвилась зеленая ракета. И сразу же началось. Предрассветную тишину раскололи выстрелы пушек. Потом многоголосым хором заговорили винтовки, автоматы, пулеметы. Это открыли огонь ринувшиеся на штурм гарнизона партизаны.

Они бежали со всех сторон к большому кирпичному зданию бывшей школы, рядом с которым приютилось еще несколько домов. В них, в этих домах и в школе, за надежным укрытием из колючей проволоки засел вражеский гарнизон.

Снаряды разбросали проволоку, пробили стену школы, выбили рамы в окнах.

Неожиданный шквал огня вызвал переполох в стане противника. Гитлеровцы выбегали из помещений, прятались в огородах, небольшими группами пробирались к окраине поселка. Но когда партизаны вплотную подошли к кирпичным строениям, фашисты открыли ответный огонь.

Они яростно отстреливались с чердаков зданий, из траншей, из-за деревьев.

— Бросай гранаты! — скомандовал командир взвода Николай Иванов.

Огневые точки врага были подавлены. Партизаны поднялись и короткими перебежками бросились к кирпичному зданию. В первой цепи — Мишка, Петр, Смирин. Мишка стреляет на ходу по окнам и чердакам. Петр ведет огонь с места короткими очередями. Смирин что-то кричит, размахивая винтовкой. С двух сторон, помогая огнем наступающим, бьют пулеметы Василия и Бордовича.