Лидия Вакуловская - Пурга уходит через сутки

• Название: Пурга уходит через сутки
• Автор: Лидия Вакуловская
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1963

Короткая повесть о людях Севера.

---

Он так задумался, что едва не угодил ногой в лунку. Небольшая лунка предательски замаскировалась под тенью тороса. Коля вовремя отпрянул назад, но не пошел дальше, а присел на корточках у воды, бросил в лунку кругляшок льда. Кругляшок не пошел ко дну, а остался плавать на темной неподвижной поверхности.

Коля сидел у лунки, кидал в воду льдинки и думал. Не потому что он вообще любил думать, а потому что…

Эх, и жалко, что еще не все в поселке знают, что случилось с ним, с Колей. А случилось с ним такое, точно он второй раз родился. И все началось с того, что он повез в больницу уголь. Не вспомни он об угле, никогда в жизни не узнал бы, что на земле есть человек, которого зовут Ясон Бараташвили. Вот если бы он, Коля, умел писать книжки! Он ничего бы не пропустил в этой книжке. Сперва он написал бы, как два человека в пургу ввалились в больницу. Нет, лучше начать с того, как доктор Юля Плотникова готовилась оперировать девушку со стройки. Коля помогал даже тащить в палату тяжелый стол для операции. Потом он помогал сестре Маргарите Сергеевне наливать в лампы керосин. А когда уже девушку хотели нести на стол, ввалились эти двое. Доктор Юля Плотникова испугалась, когда увидела, что у одного совсем белые щеки. Она терла спиртом ему щеки и все время говорила:

— Сумасшедший! Ты такой же сумасшедший, как и был! Это счастье, что ты жив!

А потом произошло то, чего Коля никогда не забудет, даже если пройдет сто лет. Вместо доктора Юли операцию делал человек с примороженными щеками. Все помогали ему, потому что всем, кто был в больнице, доктор Юля Плотникова дала белые халаты, всем завязала марлей лица, всем сказала: будете помогать. Коля держал над головой керосиновую лампу. Начальник ихнего аэродрома, который привел в больницу Ясона Бараташвили, и пожилой дяденька, который привез в поселок больную девушку, тоже держали лампы. Лампы освещали только часть стола и руки хирурга. Юля Плотникова подала хирургу тоненький блестящий ножик. Коля видел, как этот ножик дотронулся до тела. Но как только показалась кровь, — Коля сразу закрыл глаза.

Открыл их, когда почувствовал, что в руках начинает качаться лампа. Больше он не закрывал глаз. Больше он не отрывал их от рук в тонких резиновых перчатках, которые мелькали над столом. Ох, как долго мелькали над столом эти руки! Коля очень удивился, когда позже услышал, что операция шла всего полчаса. Тогда ему казалось, что она длится целый день.

Все кончилось неожиданно. Девушка застонала. Хирург повернулся к ней и сказал:

— Почему мы стонем? Больно? Не верю, вам не больно. Все. Конец. Больше у вас нет аппендицита.

Девушку уже перенесли на кровать, а он, Коля, все еще не знал, что делать с лампой: держать над головой или нет? Не знал, пока возле него не очутился хирург.

— Спасибо, мальчик, — сказал он. — Молодец, мальчик, — И взял у него лампу. Да еще и подмигнул ему, да еще и улыбнулся. Вот тогда и заметил Коля, какие у хирурга зубы. Они были белее, чем самый молодой снег и, наверное, могли светиться в темноте. Хирург сверкал этими зубами и говорил доктору Юле Плотниковой:

— Юлечка, Ясон очень хочет чаю. Крепкого грузинского чаю, какой заваривает бабушка Шалико.

Такой человек заслужил целый год пить самый крепкий, самый сладкий чай. И чай мигом сварили. Его пили все: начальник аэродрома, дяденька со стройки, доктор Юля, хирург Ясон Бараташвили, сестра Маргарита Сергеевна. Все пили чай, кроме него, Коли. Он просто сидел за столом и смотрел на хирурга. И правильно делал, потому, что чай можно пить каждый день, а живого хирурга он видел первый раз.

Живой хирург рассказывал о Грузии, о своей больнице и о своей бабушке Шалико. Коля помнил по географии, где находится Грузия. Он помнил, что горы там повыше сопок, что на них растет лес и что в Грузии даже на горах живут люди. Но он никогда не думал, что люди в Грузии не такие белые, как русские люди. Он даже хотел спросить, у всех ли в Грузии такая смуглая кожа, такие черные глаза, как у хирурга? Но он не спросил об этом, решив, что и так все ясно.

Живой хирург рассказывал о винограде и о теплом море. О таких морях Коля читал в книжках. Тут ничего не скажешь — это хорошие моря. А вот насчет винограда он немножко сомневался: неужели есть ягоды вкуснее морошки или голубики?

Живой хирург ругал солнце за то, что оно сожгло ему недавно нос, и хвалил пургу за то, что она все-таки оставила целыми его щеки. Живой хирург громко хохотал и десять раз повторял одно и то же:

— Какой ты молодец, Юлечка! Какой ты молодец!

Доктор Юля тоже много смеялась и называла хирурга «мой Ясончик».

Эх, если бы Коля умел писать книжки! Он написал бы все, как было. И, возможно, только где-нибудь в конце немножечко добавил о себе. О том, что уж очень хочется ему стать хирургом. И что с того, что надо долго-долго учиться? Если сильно захотелось, можно и учиться. Не так-то и много ему еще лет — всего шестнадцать…

…Коля сидит у лунки, бросает в нее льдинки. Льдинки не уходят ко дну, они, как парусники, замерли на воде.

25

Моторы рвут воздух. Воздушные струи взбивают над землей мелкие облачка снежной пыли. А серебристый красавец ИЛ-12 и не думает трогаться с места.

К самолету только что подали трап, так что даже самые нетерпеливые пассажиры еще не успели взобраться в машину. Самым нетерпеливым пассажиром оказалась та самая бабуся, которую Ясон Бараташвили самочинно вселил вместе с дочкой и внучонком в комнату двух Ась. Бабуся обвешана таким множеством узелков, что ей никак не справиться со своей ношей на узкой лесенке трапа. Бабуся всеми силами пытается преодолеть подъем, а узелки всеми силами норовят стащить ее вниз. В результате бабуся топчется где-то посередине трапа, заставляя топтаться на месте выстроившуюся за нею шеренгу людей.

Начинается обычная в таких случаях довольно раздраженная перепалка:

— В чем там дело?!

— Гражданин, что вы стали, как пень?..

— А при чем здесь я?!

— Слушайте, нельзя ли быстрее двигаться?!

— Не толкайтесь! Я вам не муж!..

— Ну что там, в самом деле? Околеешь здесь!..

— Вот уйдет самолет, будет номер!..

Вот так и переругиваются. Хотя каждый знает, что самолет без него не поднимется. Хотя каждый в душе понимает, что постоять лишнюю минуту на ядреном морозном воздухе после заточения в прокуренной гостинице — одно удовольствие. Что это укрепляет нервы, плюс закаляет организм. Каждый знает, каждый понимает и каждый тем не менее считает своим долгом подать голос недовольства.

А бабуся все никак не справится со своими узелками.

— Гражданин в белых валенках! — кричит Редька мужчине, стоящему на ступеньку ниже от бабуси, — Помогите женщине, или не видите?

Пассажир в белых валенках будто специально ждал этой команды. Свободной рукой он подхватывает несколько бабусиных узелков, и бабуся мигом устремляется вперед. Очередь качнулась, посадка вошла в свое русло.

— До свидания, товарищ Борода, — говорит Ясон Бараташвили Редьке. Он ставит на снег свой маленький чемоданчик, стягивает с правой руки перчатку, подает руку Редьке. Жмет его руку так, что Тарас Тарасович невольно приседает. — Вернусь домой, — говорит он, — расскажу о тебе всем друзьям. Они поднимут за тебя бокалы солнечной хванчкары. Расскажу о тебе своему другу Давиду. Он напишет о тебе песню и будет петь в своих концертах. А сам я напишу тебе — большое письмо. До свидания, товарищ Борода.

— Да-а-а, — негромко тянет Тарас Тарасович. И еще раз тянет — Да-а… Бывает же такое…

В следующую минуту Редька говорит:

— А я, признаться, думал у тебя любовь.

Ясон шевельнул чернющими бровями, поднял их выше, еще выше.

— Думал, ты в нашего доктора влюблен, — видя, что его не понимают, объясняет Редька. — А любовь штука такая, что и в пургу пойдешь.

Теперь Ясон все понял. И он сказал:

— У меня есть бабушка Шалико и мама Марго. Есть три брата и три сестры. Есть много друзей, и среди них — Юлечка Плотникова. Но я не сказал тебе, что у меня есть жена Тамара и два сына. Я не сказал, что доктор Тамара и доктор Юлечка вместе зубрили анатомию и жили в одной комнате московского общежития. Я понятно рассказал, товарищ Борода?

Они еще раз пожали друг другу руки.

Уже когда моторы взвыли на полную мощь, когда машина задрожала, как норовистый конь, готовясь к прыжку в высоту, дверца самолета неожиданно открылась и показался Ясон.

— Товарищ Борода! — прокричал он Редьке, — Ты говорил: три дня пурга будет — получился день. Почему пурга нарушает расписание?

— Правильно нарушает! — крикнул ему с земли Редька.

Спустя минуту самолет задрал хвост и побежал по взлетной полосе, таща за собой длинную снежную шлею.

Редька побрел в городок. Его одолевал сон, глаза слипались сами собой. Тело ныло каждой мышцей, каждым суставом, Сильное напряжение, перенесенное сперва по дороге в больницу, а потом в самой больнице, когда шла операция, сейчас давало себя знать. Его мозг, глаза, слух, мышцы требовали одного — отдыха. Но идти к себе он не хотел. И не потому, что в опустевшей гостинице его встретит одинокая тишина, а потому, что нет уже в гостинице веселого белозубого грузина…