Сергей Бойко - Шарль Перро

• Название: Шарль Перро
• Автор: Сергей Бойко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02828-7

В книге представлена первая на русском языке биография великого французского сказочника Шарля Перро (1628–1703), автора «Золушки» и «Кота в сапогах», «Красной Шапочки» и «Синей Бороды» — сказок, которые каждому из нас знакомы с детства. При жизни он был известен прежде всего как автор напыщенных поэм и трактатов, а также как сановник, ведавший официальным прославлением в произведениях литературы и искусства короля Людовика XIV, и академик (а одно время даже председатель) Французской академии. Однако подлинное бессмертие в веках принесли ему восемь небольших сказок, опубликованных им от имени сына Пьера в сборнике «Сказки матушки Гусыни» в 1696 году.

---

Когда Людовик XIII умер, Шарль, как и его братья, носил на груди траур и вместе со всеми ликовал, когда королем был провозглашен Людовик XIV. Он не воспринимал его как ребенка. Шарль на всю жизнь сохранил почтительное отношение к монарху — почти как к божеству. Первая встреча с королем лицом к лицу стала для него незабываемой, а служение королю — счастьем.

* * *

Министром-регентом при малолетнем монархе был кардинал Мазарини, которому шел в то время сорок первый год. Расскажем немного об этом человеке.

Еще в молодости в родной Италии Мазарини проявил себя на службе Господу таким рвением, такой преданностью вышестоящим начальникам, что они не могли на него нахвалиться. Кардинал Бентивольо, к которому он поступил на службу в двадцать лет, сумел по достоинству оценить его. Проводя его к кардиналу Барберино, он сказал тому:

— Милостивый государь, я многим обязан вашей знаменитой фамилии, но я полагаю совершенно расплатиться с вами, если отдам вам этого молодого человека, который здесь со мной.

Барберино с удивлением посмотрел на того, кого таким лестным образом ему рекомендовали.

— Благодарю вас за подарок, — сказал он кардиналу Бентивольо. — Могу ли спросить, как зовут этого человека, которого вы оставляете мне с такой хорошей рекомендацией?

— Джулио Мазарини, — ответил Бентивольо.

— Но если он такой, как вы мне говорите, то зачем же вы оставляете его у меня?

— Лишь потому, что я недостоин держать его у себя.

— Ну, хорошо, — отвечал кардинал. — Я принимаю его от вас. Но на что, скажите мне, он способен?

— На все, милостивый государь!

…Так началось восхождение Мазарини.

Он ловко выполнил несколько важных поручений и заслужил такое доверие, что когда в 1629 году Людовик XIII силой оружия принудил герцога Савойского отделиться от испанцев, заключить мир поручили Мазарини.

Новые обязанности, возложенные на молодого дипломата, доставили ему случай ко многим связям. В 1630 году он приехал в город Лион, был представлен Людовику XIII и затем более двух часов разговаривал с кардиналом Ришелье.

Последний остался настолько доволен этим разговором, что, выйдя из комнаты, сказал:

— Я говорил с самым великим государственным мужем, какого когда-либо встречал.

Понятно, что Ришелье, имея о Мазарини такое хорошее мнение, желал его к себе привязать. Мазарини вернулся в Италию совершенно преданным интересам Франции.

В 1634 году Ришелье дал Мазарини титул авиньонского вице-легата, то есть титул высшего дипломата, представителя папы Римского, направляемого в иностранное государство с особой миссией. В 1639 году хитрый итальянец был послан в Савойю в звании чрезвычайного посланника. Наконец, 16 декабря 1641 года, Мазарини возвели в сан кардинала и на следующий год, 25 февраля 1641 года, Людовик XIII собственноручно возложил на его голову кардинальскую шапку. А в 1643 году сделал его своим первым министром.

* * *

Шарлю Перро не суждено будет встретиться с Мазарини. Когда он вырастет и войдет в Лувр, Людовик XIV будет уже полновластным королем Франции и сможет произнести свою крылатую фразу: «Государство — это я!» Однако долгие годы Шарль будет следить за событиями, в которых главную роль играл именно этот талантливый итальянец.

А пока Шарль учится.

Много лет спустя в «Мемуарах» он вспоминал об этом периоде своей жизни:

«…Я всегда был одним из лучших в классе, за исключением самых первых лет… Особые успехи были у меня в философии: мне часто достаточно было обратить внимание на то, что говорил учитель, как я уже это знал и мне не надо было потом это читать и учить.

Я так любил диспуты, что дни учебы доставляли мне такое же удовольствие, как и выходные. Моя склонность к дискутированию позволяла мне с необычайной свободой разговаривать с преподавателем, на что не решался никто другой из учеников».

Удивительная метаморфоза в сравнении с первыми годами учебы в коллеже!

Искусству диспута его учил отец, считавший, что будущий адвокат должен уметь отстаивать свое мнение. Шарль хорошо запомнил один из первых уроков, которые преподал ему отец в присутствии брата Пьера. Шарль тогда жарко отстаивал какую-то свою мысль и при этом сильно раскраснелся. Отец повысил голос и сказал:

— Ты знаешь, почему ты так смело отстаиваешь свое мнение?

— Почему? — удивился Шарль.

— Потому что это мнение — твое. А своих «детей» мы всегда крепко любим.

— А может быть, он просто уверен? — заметил Пьер.

— Никакой другой причины нет! Если ты сам пришел к какому-то мнению, то уже не признаешь другого. Это хорошо, когда ты прав.

— А если Шарль поймет, что он неправ? — Пьер смотрел на отца, а Шарль слушал обоих. — Тогда что делать — стоять на своем или уступить?

Отец отвечал не ему, а Шарлю:

— Когда споришь, умей прислушиваться не только к себе, но и к словам противника, и если уловишь в его аргументах истину, уступи ей. Не будь подобен таким ученикам, которые, с малолетства привыкши, готовы до смерти отстаивать свою точку зрения. Они никому не уступят, какими бы глупыми и неверными не были их аргументы.

— Я могу сдаться? В классе? Да меня же засмеют! — удивился Шарль.

— Никогда! — ответил отец. — Вот если ты пойдешь против истины — вот тогда тебя действительно засмеют.

— И ты уподобишься сварливой жене! — засмеялся Пьер.

— Какой жене? — не понял Шарль.

— Это старинная притча. У одного мужа была злая, сварливая жена, которая спорила по любому поводу. Мужу однажды это надоело, и он схватил ее за волосы, притащил к реке и бросил в воду. Потом одумался и пошел ее искать. Знакомый человек, повстречавшийся ему, засмеялся: «Что же ты ищешь ее вверх по реке? Тебе надо искать вниз по течению». — «Я знаю, что я делаю, — отвечал муж. — Жена всегда все делала наперекор и до последнего дыхания будет противиться течению реки!»

И все трое засмеялись. Юный Шарль хорошо запомнил этот урок. Позже он снова встретится с этой притчей, когда будет переводить басни Фаэрна.

Теперь на диспутах он отстаивал только истину, ибо сначала выяснял ее.

Философию преподавал высокий рыжий учитель, у которого была странная привычка засовывать правую руку под левую подмышку. Один из первых диспутов, который провел пятнадцатилетний Шарль, посвящался вопросу: «Надобно ли оружие с науками соединять?» Он был особенно памятен для Шарля, ибо был с блеском выигран им.

— Надобно ли солдату учену быть? — бросил в класс учитель свой вопрос.

— Конечно, нет! — воскликнул с места рыжий Жан, сын мельника.

— Изволь доказать! — подошел к нему учитель.

— Шпагой служащий воин, — громко начал Жан, — от наук храбрее и умелее не делается. Напротив того, учением испорченный, он в несносное ребячество впадет.

— Так, ну а ты что скажешь, Луи? — Учитель протянул левую руку в сторону другого мальчика.

— Святой Апостол Павел, — неторопливо заговорил угрюмый Луи, медленно поднявшись из-за стола, — не желал в церкви своей таких магистров иметь, которые бы светскими науками за облака залетали. А солдаты ученые о поэзии да о птичках думать будут вместо того, чтобы оружием овладевать.

— Это бред! — крикнул с места Шарль, а Борэн поддержал его кивком головы.

— Подожди, Перро, — остановил его учитель, — еще не все против науки высказались! — Но так как все молчали, учитель задал наводящий вопрос: — По крайней мере не могут ли науки шпагой служащему мужества придать?

Нехотя, медленно поднялся толстяк Поль, сунул огрызок яблока в карман и проговорил, растягивая слова:

— Никак не могут! Чем ученее человек, тем он боязливее, а значит, более склонен к миру будет. Один полк неученых, только храбрых солдат может такой город взять, в котором 40 или 50 тысяч робких философов будет.

— Так, интересно! — улыбался учитель. — Нет ли у кого на это примеров?

Черный, как грек, Фанфан вскочил со стула:

— Есть примеры! Как скоро греки и римляне научились красно и приятно говорить, с тех пор всякую добродетель полюбили, а храбрость забросили. Славнейший из римлян полководец Мариус солдат своих не из школ, а из деревень, потом еще мастеровых людей из лавок брал. Римские императоры Ликий и Валентиниан науки в своем государстве страшнее всякого яда почитали. Хотя древние готы ничего другого не знали, как жечь да рубить, однако, ученых греков победивши, школы нарочно для того им оставили, чтобы греки, расхрабрившись, самих готов не одолели.

— Чепуха все это! — вскочил Шарль, который больше не мог молчать. — Оружие без науки не только бесполезно, но и страшно: всё намерение неученых военных только к разорению сел и городов, к погублению рода человеческого клонится. Неученый солдат больше зверю, чем человеку, подобен.