Юрий Запевалов - Донос

• Название: Донос
• Автор: Юрий Запевалов
• Жанр: Русское современное

Горный инженер. Более сорока лет добывал золото, платину, алмазы в экстремальных условиях Крайнего Севера и Урала. Прошел производственный путь от рабочего до директора Алмазодобывающего Горно-обогатительного Комбината.

К своему 75-летию написал и издал книгу о своём поколении, о своих сверстниках, о своих современниках. О том поколении людей, которые в детстве пережили большую войну, в юности – восстановление страны, в зрелом возрасте – её могущество, а в старости – её разрушение. Эта книга не выдумана. В этой книге – Правда!

Член Союза писателей России, Лауреат литературной премии им. А. П. Чехова, лауреат юбилейной медали «В честь 200-летия со дня рождения А. С. Пушкина», лауреат литературного конкурса «Золотой диплом» имени А. М. Горького, член Щелковского районного литературного объединения «Слово».

«Почти два месяца катался я по Уральским золотым приискам и рудникам в поисках своего героя. Мне поручила редакция написать очерк о золотодобытчиках. Сам я уроженец Миасса, еще недавно одного из основных Российских центров золотодобычи. «Миасский треугольник» и сегодня самый крупный из найденных в России золотых самородков. В редакции так и сказали – ты потомок старателей, тебе и «лоток» в руки. Я взялся за Миасских «золотарей» – старателей и государственных работников. Одни добывали, как я тогда считал, для себя, другие работали на государство, одни жили с того, что «подфартит», другие имели постоянную и гарантированную зарплату.

То, что я увидел на приисках, меня повергло в журналистский «шок». Полный упадок золотодобычи, неряшество, нераспорядительность, безразличие, полная незаинтересованность в результатах своей работы…»

---

В шахматы играли. Целые турниры проводились среди обитателей камеры! А вот в карты у нас, в нашей камере, не играли.

В углу, у двери «параша», не помойное ведро, нет, «параша» оборудована смывом, стенки её выложены из кирпича, выложенные высотой чуть больше метра, они отгораживали «парашу» от камеры. Не унитаз, но и не яма, на небольшом возвышении, её закрывали «шторкой» из простыни. Тоже изобретение Андрея. У противоположной стены хорошо оборудованное спальное место, с хорошим матрацем, подушкой и двумя одеялами, чистые простыни, спать здесь не считалось, что спать «под парашей».

У каждого сидящего в камере свои статьи обвинения. Здесь не принято расспрашивать кто и за что сидит. Кому положено знать, те знают. Но тяжесть обвинения определяла положение в камере, временный «статус», поэтому те, кто находился здесь постоянно, «на хате», знали друг о друге достаточно. Люди же не молчат, обмениваются замечаниями после вызова к следователю или после судебного разбирательства. Не скрывают и определенные судом сроки «отсидки».

В камере царит атмосфера заботы о тех, кто переводится на «зону». К такому переводу готовятся. Обменивают теплые вещи, запасаются консервами, чаем, сахаром, конфетами. И все, кто находится в этой камере постоянно, вместе, не препятствуют такой подготовке, помогают, откладывают что-то от себя, с общего стола. Каждый знает – придет и его время, и его будут «собирать» в неизвестность вот этим тюремным людом.

В камере не было этакого озлобленного злорадства, как это часто описывается в «зэковской» литературе. Я здесь говорю о царившем порядке в нашей камере. Может быть, и наверное, в других местах и другие порядки были. Иногда к нам «подсаживали» на недолгое, как правило, время озлобленных и даже «обиженных», но они зачастую проходили через нашу камеру «транзитом», надолго не задерживаясь. Практически, мы с ними и не общались. Тем не менее, из их коротких рассказов мы узнавали, что да, не везде, не во всех камерах этого СИЗО, порядки одинаковые.

Такие «транзитные» подселения в «маломерных» камерах случались довольно часто, от чрезмерной, видимо, перенаселенности, когда уж совсем не было мест в общих камерах. Но в четырехместной камере одиннадцать человек долго прожить не могут. Шесть-семь человек, это да, это постоянно. А если, скажем, за ночь «набьются» более десяти, так, что и стоять трудно, через день все равно камеру «расселят».

Когда меня поместили в эту камеру – я был всего лишь пятым. Место мне отвели на полу, в углу, у двери. Там, где Андрей и оборудовал резервное место – полная постель: матрац, подушка, одеяло – все это в приличном виде, довольно чистое.

После «иваси» и «транзитной» камеры место это показалось мне «гостиничным».

В момент моего заселения в эту камеру на верхних «шконках» размещались Эдик и Андрей, на нижних – Альберт и Володя. Познакомились сразу, было это в три часа ночи, я только-только вырвался из общей «транзитной» камеры, из чудовищного кошмара, мне эта камера – четыре человека, я всего лишь пятый, мне эта камера показалась Раем Небесным.

Шел восемнадцатый день моего ареста.

* * *

– Ну хорошо, тезка, «достал» ты меня, согласен, пиши, расскажу, только ты мне скажи, что ты от меня хочешь услышать, что рассказать тебе, о чем?

– Обо всем!

– Да ты что, Георгий, разве можно рассказать – обо всем? Ладно, перестань прикидываться простачком, я понимаю, ты хочешь «расколоть» меня на что-то «пикантное», на что-то запрещенное, еще бы, всю жизнь человек провел среди золотарей, алмазников, хитрых старателей, вечных участников добычи и сбыта драгоценных металлов, драгоценных камней, владельцев рынка «больших денег», причастных к «большой политике», «большому бизнесу».

Хорошо, согласен на предложенных тобой условиях, а у меня условие одно, писать, если будешь писать, только правду, ничего не сочинять «от себя». Ладно, давай поработаем, если что-то не так, ты один в ответе за истину.

Только, сразу предупреждаю – не ждите вы, Георгий, и ты, и твои читатели, не ждите вы от меня чего-то необычного, все мы, и золотодобытчики, и алмазодобытчики, и даже самые загадочные в нашей отрасли – ювелиры и огранщики, все мы обычные, простые люди, со своими странностями, привычками, со своими правилами, своими отношениями с родственниками, друзьями, знакомыми и незнакомыми, с извечной настороженностью к вам, журналистам, ибо никакого отношения не имеем мы ни к «рынку больших денег», ни к большой политике, ни ко всему тому, что вы так любите «смаковать». Не ждите вы, Георгий, в моих рассказах чего-то необычного. Рассказывать, Георгий, я буду тебе, не твоим читателям, а ты уж записывай и передавай как сумеешь.

Ну что ж, тёзка, давай, начнём! С чего начинать будем?

– Как с чего? Начните с «самого начала»! Расскажите о себе, о своих «корнях», кто вы, что вы, из «каких» будете?

– Из Казаков! «Мы», Георгий, будем из казаков. Из славного, когда-то большого, дружного рода Красноперовых! Войны, революции разбросали нас по «Белу свету», но все мы знаем, помним, гордимся родом-племенем своим – казачьим родом Красноперовых!

* * *

Да! Это был большой казачий род – Красноперовы.

Именно из этого, уважаемого в казачестве семейства, вышли и расселились сегодня по Белому Свету все Красноперовы. И породнившиеся с ними, перемешавшиеся с ними – Запеваловы.

Обе фамилии широко расселились со временем по Миру, по родной Земле нашей Матушке.

Как среди Красноперовых, так и среди Запеваловых, до сих пор живет старая-престарая легенда. Рассказывал мне её дед, когда я был совсем малый, чуть более трёх лет было мне тогда. Но запомнил! Запомнил всё! Так запомнил, что когда повзрослел, сам «рыться» стал в бумагах всяких, да в летописях древних, изучая историю происхождения «казачества»…

Дед, Георгий Миронович Красноперов, отец моей матери, Алевтины Георгиевны. Приезжал к нам дед в гости, незадолго до начала Войны, в нашу деревню-станицу, из далёкой от нас Перми, куда уехал дед в период опасного для казаков «раскулачивания». Рассказывал историю своего рода-племени, так он тогда выражался, дед, конечно, не мне одному, рассказывал всем детям, что дружно садились вокруг дедушки на деревенские скамеечки и слушали, с замиранием сердца, слушали его увлекательные рассказы о нашем прошлом, о прошлом нашей большой казачьей семьи… Собирались вокруг деда и наши «взрослые», тоже слушали. Запоминали!

И проплывали перед глазами нашими далёкие, загадочные картины…

…Давно когда-то, на стыке первых тысячелетий, в охране Киевского князя, сосланного на княжение в далекую от Киева Тмутаракань, служил лихой дружинник по прозвищу Красное Перо, бесстрашный, преданный Князю, выходец из немногочисленного племени оседлых казаков, что издревле селились по Тереку и Кубани, а затем, в течение нескольких веков, расселились постепенно по низовьям Дона, а с годами и по рекам да речкам Южного Урала.

По этому преданию отважный княжий охранник погиб, защищая Князя, попавшего в западню изменой коварного греческого правителя Таврии. Этой своей героической смертью прославил себя легендарный казак, увековечил имя свое в последующих поколениях.

Он и стал Прародителем огромного, расселившегося по всему миру рода Красноперовых. И где бы они, Красноперовы, сегодня ни были, где бы ни жили, с кем бы ни роднились, все они от него, от славного Казака – все они Красное Перо!

Размножились и выросли казачьи наследники, прошли через бури веков, дожили до дней наших. Из гнезда славного героя пошел древний род казаков Красноперовых, сохранивший имя знаменитого предка, унаследовавший его преданность клятве, присяге, службе, его бесстрашие, смелость, самопожертвование.

Старики постоянно твердили нам – казаки не сословие, казаки Народность, народность древняя. Не скифы мы и не хазары, не касоги и не гузаки – нет, мы Казаки, древняя народность, пережившая многие волны нашествий разных кочевников и не перемешались с ними.

Сберегали в веках предки наши чистоту казачьей крови! Выжили Казаки и сохранились еще задолго до появления Руси! А беглые, да другие «инородцы», примкнувшие к казакам, выдававшие себя казаками, так это все позднее, через многие века, когда ослабла жесткая требовательность казачья к порядку в соблюдении чистоты племени, к соблюдению устоев родовых казачьих, когда складывались первобытные народности в разные объединения, в государства.

Эти примкнувшие инородцы и создали своими разбойными замашками миф о непокорных да шальных казаках, будто все мы, Казаки, тем только и жили всю жизнь нашу, что разбоем да «воровством».

Нет, говорили нам старики, наши предки выращивали скот, занимались коневодством, земледелием задолго до появления в наших краях разных кочующих народов, задолго до походов многочисленных восточных полководцев.