Ежи Эдигей - Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями

• Название: Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями
• Автор: Ежи Эдигей
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детектив
• Год: 1974

Сборник включает три детективные повести: «Человек со шрамом» — о работе польской милиции по розыску преступников, совершивших ряд дерзких ограблений; «Специальный парижский выпуск» — о расследовании убийства в редакции журнала мод, позволившем раскрыть еще одно преступление; «Травой ничто не скрыто» — о серии загадочных событий, происходивших в семье полковника Лунде.

---

— Допустим, вы действительно не знаете, кто такой этот N. Но почему вы так старались, чтобы я ничего не узнал об отношениях Элен с Майклом Хили?

Патрик неприязненно сверкнул глазами.

— Ловите?

— Не собираюсь. Просто задаю вопрос. Все остальные взахлеб рассказывали мне насчет Элен и Майкла. Вы единственный…

— Да кто эти остальные?  — разозлился Патрик.  — Небось одна Олуэн!

— Не только она. Мисс Френч, и мистер Горинг, и даже миссис Хили. Да и сам мистер Хили не отрицает этого. Скажите честно, Майкл Хили это и есть N?

— Может, так, а может быть, и нет. Она мне ничего не говорила.

— Ясно,  — задумчиво произнес Генри. Ему вспомнилось осунувшееся лицо Майкла Хили, его лихорадочная оживленность, горькая ирония, звучавшая в его голосе. Припомнилось ему и то, что говорил во, время ленча Горинг, и намеки Николаса Найта… Нет ничего невероятного в том, что талантливый фотограф, которому едва за сорок, смертельно болен. Сам он может не знать о своей болезни, но, наверное, все же о чем-то догадывается.

Это многое объясняет. Вот, значит, какую тайну стараются скрыть от полиции сотрудники «Стиля»? Предположим, что о болезни Майкла знают и другие. Элен умерла, но Майкл, которого в редакции все любят, жив, и его друзья опасаются, что полицейский инспектор, проводя расследование, самым жестоким образом откроет ему правду.

А что сам он сделал бы на их месте? Будучи людьми неглупыми и понимая, что им не удастся сохранить в тайне роман Элен и Майкла, они спешат рассказать о нем, выставить все напоказ, но при этом скрыть трагическую сторону романа, сделать вид, что он был всего лишь капризом, пустячком. И все же некоторые факты не укладываются в их схему. А ведь его профессия в том и состоит, чтобы заниматься фактами. Фактами, а не предположениями. И он спросил:

— Мистер Уэлш, вы часто работаете по ночам? Патрик хмыкнул.

— Вот уж нет! Я староват для этого. Два раза в год приходится, когда мы делаем парижский выпуск. А вообще-то я стараюсь вовремя уходить,  — он обвел рукой студию.  — Меня тут ждет работа. Я художник. Не могу же я только макеты делать. Пейте виски. Продался я в этот «Стиль»», как потаскушка. Хорошо хоть, много платят.

— Да уж, наверное, немало. А вы женаты, мистер Уэлш?  — вдруг спросил Генри.

Патрик багрово покраснел.

— Конечно, нет.

— И никогда не были?  — Видя, что он молчит, Генри добавил:

— Я легко могу это выяснить в Соммерсет Хаузе, в нотариальных архивах.

Патрику явно было не по себе. Потом он жалобно проговорил, для пущей трогательности усилив свой ирландский акцент:

— Друг мой, не станете же вы за грехи молодости портить жизнь ни в чем не повинному человеку? Если я отвечу вам, это дальше не пойдет?

— А это имеет отношение к делу об убийстве?

— Никакого. Ни малейшего.

— Судить об этом буду я. Ну, рассказывайте. Патрик подбросил в огонь полено.

— Это давняя история,  — сказал он.  — Ей было девятнадцать, мне двадцать один. Я тогда учился живописи и ни гроша не имел за душой, а она была из знатной семьи и тоже студентка, изучала литературу. Сумасшествие, конечно, но первый год мы были счастливы. Огорчения начались потом. Она оказалась дьявольски честолюбивой. Я же предпочитал жить в мансарде и писать картины. Пошли ссоры, обиды. Через три года она бросила меня. Вот и все.

— Вы развелись?

— Конечно, нет. Ведь мы оба католики.

— Когда же вы встретились снова? Патрик рассвирепел.

— Да откуда вы взяли, что мы…

— Ну, догадаться нетрудно. Думаю, я даже знаю, кто ваша жена,  — мисс Марджори Френч, главный редактор «Стиля».

Патрик долго смотрел ему в лицо. Потом попросил:

— Только ради бога, никому ни слова!

— Ваша жена давно работает в журнале?

— Тридцать пять лет. С тех пор как ушла от меня.

— А вы?

— Я поступил в штат три года назад.  — Патрик старался не смотреть ему в глаза.

— Вы получили это место благодаря влиянию жены?

— Вот уж нет! Марджори руководствуется только деловыми соображениями.

— А чем вы занимались прежде — все эти тридцать два года?

— Писал картины.

— Они пользовались успехом?

— Нет!

— Тогда вы, наверное, очень довольны, что устроились в «Стиле»? Патрик совершенно вышел из себя.

— Вон!  — заорал он.  — Вон отсюда и не вздумайте трепаться, а не то я вам шею сверну!

Генри посмотрел на него с жалостью.

— Мне самому не доставляет удовольствия лезть в чужие души и в чужие дела. Но иногда приходится: такая уж работа. Благодарю за виски. Дорогу я найду.

Он торопливо спустился вниз и вышел на мокрую площадь. Что из рассказанного Патриком — правда? Генри не давала покоя мысль, что этим таинственным N вполне может оказаться и сам Патрик, а насчет болезни он мог для отвода глаз солгать.

Глава 9

Следующее утро началось с официального дознания. Генри решил провернуть его по возможности быстро и не сообщать ничего определенного.

Кроме Марджори Френч, которая согласилась засвидетельствовать личность убитой, и Элфа Сэмсона, из редакции не было никого. Только свидетели — полицейские да кучка репортеров уголовной хроники.

Процедура и впрямь не затянулась. Марджори, опознав тело Элен, сразу уехала на такси. Элф рассказал, как он обнаружил труп. Доктор брюзгливым голосом прочитал медзаключение. Затем взял слово Генри и заявил: полицейское расследование начато, но не пришло к удовлетворительным выводам. Требуется отсрочка. Пока что точно установлена лишь причина смерти, и поэтому можно разрешить похороны покойной. Следователь охотно подписал разрешение, а слушание дела отложил. Все это заняло не более двадцати минут, и к десяти часам Генри был уже в редакции.

Казалось, журнал вернулся к привычному ритму жизни. Манекенщицы, курьеры, секретарши сновали по коридорам, деловито стучали пишущие машинки, и было слышно, как Патрик добродушно орет на Дональда Маккея.

Не заходя в свой кабинетик. Генри прошел к Олуэн Пайпер. Олуэн разговаривала по телефону, сидя за столом, заваленным книгами и приглашениями на выставки и кинопросмотры. Она бегло и чуть нервозно улыбнулась инспектору и продолжала:

— Да, мистер Хартли, в три часа.., снимать будет Майкл Хили… Правда, очень талантлив? Да, надеюсь, во всю полосу. О, я ведь знаю, как вы заняты. Мы не заставим вас ждать… В гриме второго акта. Почти наверняка, во всю полосу.

Повесив трубку, она с презрительной гримаской повернулась к Генри.

— Актеры!  — фыркнула она.  — Все на одно лицо. Я-то думала, Джон Хартли выше этого.

— Вы мне уделите несколько минут?  — спросил. Генри.  — Я хотел узнать у вас фамилию врача, лечившего Элен.

— Ее врача? Ах да, врача, к которому…

— Нет, нет, мисс Пайпер. Вы ошиблись тогда. Элен не была беременна.

— Не была?  — оторопела Олуэн.  — Но тогда.., что же это значит? Как понять то, что я слышала?

— Пока не знаю. Может быть, врач сумеет мне помочь.

— Элен почти никогда не болела. Вообще-то мы с ней лечились у доктора Маркхэма с Онслоу-стрит. Но она не стала бы обращаться к нему по поводу…

— Я же вам сказал, мисс Пайпер, Элен не была беременна.  — Генри записал имя доктора и его адрес.  — Пока все. Благодарю вас.  — Он встал.  — Рад был видеть вас в более бодром настроении.

— А что толку грустить? Элен этим не вернешь. Я написала ее сестре в Австралию и дала объявление: хочу подыскать кого-нибудь, кто снимет ее часть квартиры.

— А не лучше ли вам переехать в другое место?

— За такие деньги я ничего лучшего не найду.

Возвращаясь в отведенную ему комнатушку. Генри думал об Олуэн Пайпер. Столь бурный взрыв отчаяния всего два дня назад и такая рассудительность сегодня. Что это — унаследованный от прадедов крестьянский здравый смысл или просто бессердечие? Да и вообще, не притворялась ли она, когда так убивалась и плакала? Генри этого не знал.

Стол в его комнате был прибран, а на бюваре лежала записка, отпечатанная на официальном бланке «Стиля» и вложенная в конверт. «Дорогой инспектор Тиббет, могу ли я срочно повидать вас по делу, которое может оказаться важным? Рэчел Филд».

Генри сразу же ей позвонил.

— А, это вы, инспектор Тиббет!  — в голосе мисс Филд звучал упрек.  — Наконец-то! Я со вчерашнего дня пытаюсь к вам дозвониться.

Хотя у Генри было искушение продемонстрировать свое всеведение, он удержался. Ведь о пропаже ключа он узнал от Вероники, и совсем не нужно, чтобы об этом кто-то догадался. Генри изобразил глубокое удивление, когда Рэчел Филд сообщила:

— Инспектор, у меня украли ключ от входной двери.

— Украли? Вы уверены? Может быть, вы положили его не на то место?

— Нет, нет, инспектор, когда во вторник я вернулась из Парижа, ключ был у меня в сумке, на том же кольце, что и ключи от дома.  — Она вынула из черной сумки аккуратную связку ключей.  — Вот видите, все остальные на месте. Чтобы снять какой-нибудь, нужно разомкнуть кольцо.