Андрей Дай - Орден для поводыря

• Название: Орден для поводыря
• Автор: Андрей Дай
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9922-1541-0

Томский губернатор из второй половины 19 века, в теле которого пребывает душа чиновника из 21 столетия, продолжает предпринимать попытки изменить ход истории. В сопровождении вооруженного эскорта Герман Лерхе едет на Алтай с так называемой инспекцией. Ему нужен повод, чтобы ввести войска на спорные территории. Одновременно с этим он с тревогой ждет вестей из столицы: отправленные им письма могут принести неплохие лавры, а могут стоить карьеры и даже жизни.

---

– Молодец, – искренне похвалил я предприимчивого торговца. – Разбогатеешь и железо сам плавить начнешь. Я места покажу, где руда есть.

– А и начну, – обрадовался похвале Гилев. – Калмыки китайские хорошо железную утварь берут.

– Да, – протянул капитан. – Полсотни гвоздей сейчас бы к месту пришлись. Построить паром несложно, только в следующий сезон чинить придется.

– Починят, – хмыкнул я. – А потом сюда майор дойдет. Он и постоянную переправу организует.

Не знаю, что именно изобретет Суходольский – на обратном пути я встретил его строительную орду только-только выходящей из Мыюты, – но у Принтца паром получился отличный. Две дядькины лодки, которые он сразу отдал, уяснив для себя, что за перевоз все равно будет заплачено, несколько бочек и пару чудных плотиков связали между собой. Поверх наложили расколотые вдоль бревна. На корме и носу «корабля» установили треноги с собранными по типу кандалов зацепами для перекинутого через реку троса. А справа, ежели смотреть с этого берега, присоединили прямо-таки огромное весло-руль.

– Это же какого богатыря нужно при перевозе держать, чтоб этаким веслищем грести, – замысловато расписался в собственном бессилии Безсонов. Даже он, с его-то мощью, браться за жердину не рискнул.

– А и не нужен нам гребец, Астафий Степанович, – разулыбался довольный Принтц. – Пожалуйте, господа, на борт. На испытания. Если уж мы, начальники сего похода, без страха на тот берег переедем, так и другие легко подтянутся.

Сам паром опасения вовсе не внушал. Почти квадратная, со стороной метров десять-двенадцать платформа, огороженная перилами для привязывания лошадей. Центр занят тросом, но места вполне достаточно, чтобы разместить человек сорок сразу. А вот река – бирюзовая, холодная, дикая, шипящая в прибрежных камнях стихия, была настоящим испытанием для нашей отваги. Казалось, что тонкий, в руку взрослого человека, трос – не более чем ниточка в руках своенравной алтайской богини. И полностью в ее воле оборвать эту связь легким движением особенно буйной струи.

В первое плавание отправились мы с Андреем Густавовичем, Миша Корнилов с тремя казаками и, как ни странно, Фадейка Хабаров – неофициальный хозяин этих мест.

Сходни затянули на плот, шестами оттолкнулись от берега и, сильно выгибая натянутый между берегами трос, вдруг оказались уже саженях в пяти от земной тверди.

– Убрать руки! – рявкнул, напугав казаков, Принтц. – Не трогайте канат, коли руки целыми хотите оставить!

Пока разглядывали обычно спокойного, рассудительного и вежливого штабс-капитана, плот сам по себе отъехал уже на середину реки. И продолжал медленное, но безостановочное движение. У повернутого под углом кормила вскипал рычащий от ярости бурун воды. Но это буйство стихии служило только на пользу, подталкивая «корабль» к правому берегу Катуни.

Еще пятью минутами позже долбленки заостренными носами выползли на прибрежную гальку. Трап был сброшен, и мы спрыгнули на правый берег Катуни. Штабс-капитан сразу отправился к толстенной лиственнице осматривать состояние каната, а Хабаров с Корниловым, переложив «руль» в другое положение, поплыли обратно.

Через час и на этом прежде пустынном берегу появился лагерь. Сначала переправилась полусотня авангарда с лошадьми. Потом часть пехоты с пушками и десятком шустрых мужчин, взятых в караван для хозяйственных нужд. Так что обед готовили сразу на обоих берегах Катуни.

К вечеру с одним из последних рейсов прибыл сияющий как новенький пятиалтынный Гилев. «Принтцевская переправа» работала без остановок и за половину дня перевезла столько, насколько обычно у чуйских первопроходцев уходило не меньше трех дней. «Кандалы» на пароме притерлись, и плот перестал дрожать, как загнанная лошадь. Предприимчивый Хабаров для сохранения дорогого троса приказал обильно смазывать его дегтем. Амбре над рекой поплыло то еще, но инородца это нисколько не смущало.

Весь следующий день паром сновал туда-сюда, но ужинала экспедиция уже в одном лагере.

Очень не хотелось уходить от прибрежной прохлады. Стоило отъехать на полверсты – и озверевшее солнце вступало в свои права. Удушающая жара вкупе с высокой влажностью вытягивала силы быстрее, чем даже самая долгая ходьба по горным тропкам. Герману, лишенному доступа к органам чувств, было все интересно. Он поминутно дергал меня, требовал посмотреть направо или налево. Я же обливался потом и не смел ему отказать. По большому счету, это я – оккупант. Я захватил его тело, лишил его даже самых простых прелестей жизни.

От «принтцевской переправы» караван отправился вверх по маленькой речке – скорее даже ручью – Сальджарке. Там, где последние ее ручейки спрятались под неряшливыми валунами, перешли к следующей – Елагушке, следуя за которой попали в заросшую еловым и лиственничным лесом долину реки Айгулак.

Берега этого потока, заросшие высокой травой и утопающие в грязи, стали нам еще одним испытанием, но тем радостнее было выйти к широкой, спокойной, темной, как дождевая вода в бочке, Чуе.

– Осталось восемь бомов, ваше превосходительство, – скалился Гилев, – и мы на месте. Всего-то неделя пути.

Но у остальных купцов лежащий впереди путь вызывал наибольшее опасение.

– Половина – еще ниче, батюшка енерал, – тараторил Хабаров. – А другие – ну чисто дьяволовы зубья. Сколь там народу порасшибалось насмерть – не счесть. Тропиночка узенька. Коники идти не хочуть. Тянешь его, тянешь, да и под ноги не смотришь. Раз – и даже не кричит никто.

Действительность оказалась еще хуже рассказов. Им ведь прежде не доводилось перетаскивать через нависшую над рекой скалу двадцатипудовые пушки. И тридцатипудовые лафеты, даже в разобранном виде, – сущее наказание. Огромные тюки с товарами так раскачивали низкорослых коняшек, что их приходилось обвязывать арканами и придерживать, чтобы они не свалились в пропасть. Случалось, что животные выдыхались вперед людей и отказывались идти. Тогда весь караван останавливался на несколько минут, замирая в самых причудливых позах.

К вечеру все так уставали, что не было сил ставить палатки и разжигать костры. Падали кто где стоял и молча жевали твердые, как подошва, куски сушеного мяса, тупо глядя на шелестящую рядом реку. Драгоценные бронзовые орудия оказывались брошенными просто на землю, и никто не возражал.

Но не тяжесть, не неудобство и не опасность разбиться стали для меня настоящим чистилищем. Самым трудным, почти невыносимым, была совершеннейшая невозможность слезть с надменно посматривающей Принцессы и помочь рычащим от напряжения людям.

Я богохульствовал и стонал, ругался матом на Бога и всех его ангелов и святых. Но только про себя. Молча. Несколько раз за эту проклятую неделю думал: «Все! Плевать на их отсталые, идиотские, замшелые традиции и порядки!» Я, здоровый молодой мужик, должен смотреть, как такие же люди тащат через непокорные скалы пушку, без которой вполне бы обошлись! Смотреть и ничего не делать. Потому что никто не понял бы. Потому что я – генерал, а это недосягаемая высота практически для всех, за исключением пары человек в этой экспедиции. И еще потому, что это я стронул всю эту массу с места и отвечаю и перед государем, и перед Богом за них всех и за каждого в отдельности.

Но когда проклятые бомы кончились, когда мы вброд перешли Чую и проводники объявили перед ужином, что к завтрашнему полудню мы войдем в Кош-Агач, я опустился на колени и от чистого сердца, может быть первый раз за обе жизни, возблагодарил Господа, что Он позволил всем этим людям остаться в живых.

И Гера смолчал. А отец Павел тут же пристроился рядом. А потом и все остальные.

Глава 2 Испытание на крепость

Читая в далеком детстве, на исходе двадцатого века, книгу о приключениях моряка Робинзона с нехарактерной для англичанина фамилией Крузо, я пытался представить себе, что бы делал на его месте. И мнилось мне, что уж я-то, весь такой умный и образованный парнишка из века атома, точно устроился бы не хуже, а может, и лучше древнего незадачливого торговца. И только теперь, в другом теле и другой эпохе, глядя, как солдаты и казаки под управлением штабс-капитана Генерального штаба строят оборонительные редуты, осознал, что ничего бы у меня на месте бедного-бедного-бедного Робби не вышло.

Вот, кажется, что сложного – вбить в сухую, каменистую землю несколько кольев да сплести на их основе высокую, в рост человека, корзину? Делов-то! Но на самом деле вы неминуемо столкнетесь сразу с несколькими проблемами. И колья – скелет вашего будущего творения – начнут разъезжаться, не выдерживая упругой силы ивовых прутьев. И непокорные хвосты этих самых прутьев станут топорщиться да норовить вылезти в самых неожиданных местах. Тут-то вы и вспомните о проволоке, гвоздях или веревках. К хорошему быстро привыкаешь. Мы привыкли, что подобные пустяки – вещи, повсеместно доступные и обычные.