Джеймс Кервуд - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Джеймс Кервуд
• Жанр: Проза

Джеймс Кервуд (1878–1927) – выдающийся американский писатель, создатель множества блестящих приключенческих книг, повествующих о природе и жизни животного мира, а также о буднях бесстрашных жителей канадского севера.

Данная книга включает четыре лучших произведения, вышедших из-под пера Кервуда: «Охотники на волков», «Казан», «Погоня» и «Золотая петля».

«Охотники на волков» повествуют об рискованной охоте, затеянной индейцем Ваби и его бледнолицым другом в суровых канадских снегах. «Казан» рассказывает о судьбе удивительного существа – полусобаки-полуволка, умеющего быть как преданным другом, так и свирепым врагом. «Золотая петля» познакомит читателя с Брэмом Джонсоном, укротителем свирепых животных, ведущим странный полудикий образ жизни, а «Погоня» поведает о необычной встрече и позволит пережить множество опасностей, щекочущих нервы и захватывающих дух.

Перевод: А. Карасик, Михаил Чехов

---

– Ну, Род! Пора! – сказал ему товарищ. – Утренний завтрак согрет, весь багаж уже уложен на сани. А вы все еще предаетесь своим грезам. О чем или о ком?

– О Миннетаки, – ответил Род с откровенностью, в которой не было ничего искусственного.

Он встал, привел в порядок свое платье и пригладил растрепанные волосы. Ночь была еще совсем черная, и, взглянув на часы, он убедился, что было всего четыре часа утра. Мукоки уже сервировал завтрак на плоском камне вблизи огня.

Завтрак был быстро окончен, и маленький караван тотчас же двинулся в путь. Род был в отчаянии от потери своего ружья. Охотничий рай разверзал перед ним свои врата, а он был безоружен.

Так как он жаловался на свою несчастную участь, то Ваби предложил ему попеременно пользоваться его собственным ружьем. Большой револьвер также будет переходить из рук в руки, и каждый из них, в случае надобности, использует его наилучшим образом. Родерик был счастлив таким разрешением вопроса, и Ваби настоял, чтобы именно он в первую очередь получил в свое распоряжение столь желанное оружие.

Когда они перебрались через камни, усеивавшие вершину горы, и вышли на ровный склон, мальчики впряглись вместе в сани, тогда как Мукоки шел впереди и прокладывал тропу.

Родерик впервые видел процесс проложения тропы и любовался при бледном свете зарождающейся зари искусством старого индейца. Мукоки, который слыл самым искусным «прокладывателем троп», делал на своих лыжах огромные шаги, и при каждом шаге из-под его ног взлетал в воздух настоящий снежный фейерверк. На земле, освобожденной таким образом от мягкого снега, образовывалась широкая тропинка с твердой поверхностью, по которой Роду и Ваби было очень легко за ним следовать.

Когда они были у подножья горы и прошли около полумили по ложбине, Мукоки остановился. Указывая пальцем на любопытный отпечаток на снегу, индеец сказал:

– Лось!

Род наклонился, чтобы посмотреть.

– След не старый, – сказал Ваби. – Он еще не замерз, и снег едва успел прийти в равновесие. Маленькие комочки еще скользят друг по другу, посмотрите, Род! Это большой самец, здоровый малый, и не больше часа, как он прошел здесь.

По мере того как охотники подвигались вперед, следы животных становились все чаще и чаще, разоблачая их беготню взад и вперед и дикое ночное возбуждение. Прежде всего они наткнулись на след лисы, который пересекли несколько раз. Они установили, что эта маленькая ночная злодейка в конце концов загрызла крупного зайца. Снег был покрыт кровью и шерстью, и часть маленькою тела еще не была съедена.

Ваби остановился в раздумье и стал пристально разглядывать лисий след.

– Самое главное было бы знать, какая это лисица, – произнес он. – Но это нам неизвестно. Это лисица, и все тут! Все следы этих животных сходны между собой, независимо от их породы. А между тем с денежной точки зрения вопрос имеет принципиальное значение. Лиса, которая прошла здесь, быть может, представляет собой целое состояние…

Мукоки закудахтал, как будто эта счастливая перспектива уже заранее наполнила его радостью.

– Объясните, в чем дело, Ваби? – спросил Род.

– Вот! – пояснил Ваби. – Возможно, конечно, что это обыкновенная красная лисица, и тогда цена ей не больше десяти – пятнадцати долларов. Если это черно-бурая лиса, она стоит от пятидесяти до шестидесяти и от семидесяти пяти до ста, если это то, что мы называем «крестовкой», то есть помесь черной с серебристой. А если это…

– …огромная серо-серебристая… – прокудахтал Мукоки.

– …тогда, – продолжал Ваби, – ее шкура стоит двести долларов, если она обыкновенная, и от пятисот до тысячи, если это редкий экземпляр. Теперь вы понимаете, Род, почему нам желательно было бы удостоверить ее личность? Серебристая, черно-бурая или «крестовка» стоила бы того, чтобы за ней гнаться. Но весьма возможно, что это всего лишь красная, и тогда мы только даром потратили бы время.

Образование Рода продолжало пополняться. Он видел следы волков, которые можно было принять за следы больших собак. Потом легкие следы от оленьих копыт и очень широкие, с растопыренными когтями, следы бродячей рыси. Но ничто не произвело на него большего впечатления, чем огромные, величиною с его голову, дыры, оставленные в снегу лосем. Какое это, верно, было огромное животное! Он научился также отличать следы оленя от следов маленького лося, хотя с первого взгляда они были очень схожи.

Пять-шесть раз в течение утра спутники останавливались, чтобы передохнуть. В полдень Ваби подсчитал, что они сделали около двадцати миль. Хотя Род начинал чувствовать усталость, он объявил, что способен пройти сегодня еще с десяток миль. Они пообедали.

Дальше вид местности изменился, поверхность почвы стала неровной. Маленькая речка, по течению которой они подвигались, превратилась в поток, шумно несущийся между замерзшими берегами. Снова появились наносные валуны и скалистые пласты, обрамленные лесистыми холмами. Новая цепь скалистых крутых гор показалась на востоке. Стали более многочисленны также и маленькие озера в своих замерзших бухточках.

Но что в особенности радовало сердца наших охотников, так это изобилие следов, свидетельствовавшее о наличии дичи и пушных зверей. Здесь было достаточно мест, точно нарочно созданных для зимней стоянки. Но трудно было решить, на каком из них остановить свой выбор. Спутники замедлили шаги.

Наконец, взобравшись под предводительством Мукоки на последний, довольно высокий холм, который преграждал им путь, они остановились и не могли удержаться от радостного возгласа.

Место было идеальное, и его дикая красота поразила их своей неожиданностью. В глубине скалистой чаши, окруженной величественным амфитеатром из кедровых, сосновых и буковых лесов, спало маленькое очаровательное озеро; с одной стороны к нему примыкала небольшая плоская поверхность, которая летом, по всей вероятности, представляла собой луг.

Мукоки, ни слова не говоря, сбросил на землю тяжелы и тюк, которым был нагружен. Род сделал то же со своим, а Ваби выпрягся из ремней, с помощью которых тащил сани. Даже Волк, натянув веревку, погрузил свои жадные глаза в котловину, как будто понимал, глядя на своих хозяев, что зимняя стоянка найдена.

Ваби первый прервал молчание.

– Как находишь ты это место, Мукоки? – спросил он. Мукоки закудахтал с нескрываемой и безграничной радостью:

– Очень красивое и хорошее! Мы иметь тут чудесную зиму! Много дров для огня! Никого кругом!

Оставив багаж и Волка, привязанного к саням, трое мужчин спустились к озеру.

Но едва успели они подойти к берегу, как Ваби остановился и вздрогнул. Указывая товарищам на лес, расположенный на противоположном берегу озера, он воскликнул:

– Смотрите!

Там, наполовину скрытая среди сосен, стояла хижина. Даже на расстоянии можно было догадаться, что она покинута людьми. Масса снега навалилась вокруг нее. Дым не поднимался над крышей. Никаких признаков, свидетельствовавших о жизни.

Обойдя озеро, охотники направились к хижине.

Осторожно приблизившись к ней, они убедились, что хижина была старая. Бревна, из которых она была построена, начинали уже гнить. На крыше пустили корни кусты, семена которых занес сюда ветер. Без сомнения, постройка насчитывала уже несколько лет. Дверь, сделанная из расколотых бревен и обращенная в сторону озера, была герметически закрыта. Так же закрыто было и единственное окно, обращенное в ту же сторону и заставленное снаружи ставнями, сделанными из молодых деревьев.

Мукоки попытался открыть дверь, навалившись на нее. Но она устояла против его напора. Было ясно, что внутри она прочно закрыта на задвижку.

Тут было чему удивляться. Каким образом дверь могла быть заперта изнутри, если в хижине никого не было?

В течение нескольких минут друзья стояли в полном недоумении, напрасно напрягая свой слух.

– Вот так странная история! Не правда ли, Муки? – тихо сказал Ваби.

Мукоки, опустившись на колени перед дверью, продолжал прислушиваться, прижав ухо к щели. Так как он по-прежнему ничего не слышал, то он встал и, отвязав свои лыжи, двумя ловкими движениями отбросил их в сторону.

Потом, вынув топор из-за пояса, направился к окну.

После десятка ударов ему удалось прорубить в ставне небольшое отверстие. И снова, полный недоверия, старый индеец стал прислушиваться, приложив к нему ухо. По-прежнему ни одного звука! Он втянул в себя воздух. Разреженная и в то же время затхлая, почти удушливая атмосфера достигла его ноздрей. Он чихнул. Потом начал кусок за куском отбивать ставню от окна. Когда отверстие было достаточно велико, он просунул в него голову и плечи и посмотрел. Но в первый момент не мог ничего разглядеть в темноте хижины.

– Ну, Муки? – с нетерпением спрашивал Ваби, стоя за его спиной.

Мукоки все еще оставался безмолвным. Его глаза начинали привыкать к темноте, он издавал не больше звуков, чем камень; он был нем как мертвец.