Лидия Ивченко - Кутузов

• Название: Кутузов
• Автор: Лидия Ивченко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03527-0

Эта книга — о великом русском полководце и дипломате Михаиле Илларионовиче Кутузове (1745–1813). Последний из плеяды «славных екатерининских орлов», герой Очакова, Измаила, Мачина, он выжил после серьезнейших ранений, чтобы в конце земного пути совершить главный свой подвиг: возглавив русскую армию, разгромить и изгнать иноплеменное воинство, вторгшееся в Россию под предводительством Наполеона в 1812 году.

Привлекая богатый документальный материал, автор биографии развенчивает многочисленные мифы о своем герое, созданные его недоброжелателями и поднятые на щит некоторыми современными исследователями, показывает Кутузова как человека и семьянина, повествует о непростых отношениях полководца с императором Александром I.

---

25 октября 1792 года в жизни Кутузова произошло еще более значительное событие, сразу повысившее его общественный статус. Он получил из Петербурга повеление императрицы: «Михайло Ларивонович! Вознамеревая отправить Вас чрезвычайным и полномочным послом к Порте Оттоманской, повелеваем для получения надлежащих наставлений поспешить Вашим сюда приездом»2. На этом посту Кутузов должен был сменить своего бывшего сослуживца и начальника генерал-поручика А. Н. Самойлова, приехавшего в Константинополь еще при жизни Г. А. Потёмкина вместо князя Н. В. Репнина. По-видимому, оба назначения не оправдали надежд императрицы, и она остановила свой выбор на том, кому прочила великую будущность. Генерал еще не выехал в Северную столицу, когда в дипломатических кругах стала обсуждаться поразительная новость. «<…> Императрица вчера назначила генерал-поручика Кутузова Михаила Ларионовича послом в Константинополь, — сообщал дипломатический чиновник граф В. П. Кочубей русскому посланнику в Лондоне графу С. Р. Воронцову. — Никто не ожидал подобного выбора, поскольку хотя человек он умный и храбрый генерал, но однако никогда его не видели использованным в делах политических <…>»3. 12 ноября Михаил Илларионович отправился из Варшавы навстречу новым приключениям. Иначе и выразиться нельзя; люди в XVIII столетии были, по словам М. Ю. Лермонтова, «деятелями, а не созерцателями». Его начальник, генерал-аншеф М. В. Каховский, решил, что будет нелишним снабдить сослуживца рапортом монархине: «Всемилостивейшая Государыня! Сей генерал, находясь в команде своей в Молдавии и во время счастливо конченной сего лета кампании в Польше, исправлял всегда порученное ему с таким усерднем и ревностию, как долг того требовал от доброго и верного Вашего Императорского Величества слуги. Я потому осмеливаюсь повергнуть его обще с собою (выделено мной. — Л. И.) к освященным Вашего Императорского Величества стопам»4. Казалось бы, генерал-аншефу вовсе не обязательно в этом случае повергаться заодно с Кутузовым к стопам государыни, однако он пользуется случаем, чтобы так поступить. Наш герой пока не превосходит своих сослуживцев в соблюдении особых правил учтивости, которые станут «резать глаз», когда его сверстники один за другим начнут сходить со сцены, уступая дорогу новому поколению. Если бы А. В. Суворов дожил до царствования Александра I, воспитанного республиканцем Лагарпом, привившим ему свои взгляды на жизнь, то, пожалуй, и он считался бы при дворе льстецом. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать его письмо князю Г. А. Потёмкину-Таврическому в пору могущества последнего: «Утверждающая десница Вашей Светлости, величие дел достопамятных открывает Божие предопределение, устроившее особу Вашу на благотворение человечеству. Вашей Светлости дело сооружать людям благоденствие, возводить и восставлять нища и убога и соделовать благополучие ищущему Вашей милости, в чем опыты великих щедрот, сияющих повсеместно к неувядаемой славе, истину сию доказывают. Я взыскан и облагодетельствован Вами, Светлейший князь»5. Высокопарные выражения отнюдь не помешали Суворову вскоре после Измаила предать своего благодетеля, которым он в полном смысле этого слова был «возведен» и «восставлен». Великий полководец и незадачливый царедворец вообразил, что положение Потёмкина при дворе пошатнулось и могуществу фаворита пришел конец, поэтому он переметнулся в стан его врагов — графов Н. И. и И. П. Салтыковых и графа П. А. Зубова. Но «случай» Зубова не означал краха Потёмкина, бывшего не только фаворитом, но и выдающимся государственным деятелем, верным сподвижником Екатерины II, которая не простила Суворову черной неблагодарности. По признанию императрицы, убитой горем при известии о смерти князя Григория Александровича, ей «некем его заменить». О Суворове она сказала, что «он хорош только в войсках». Императрицу же волновали другие проблемы: заключение мирных договоров с Турцией и Швецией позволило перебросить войска в Польшу, на которую оказывало влияние революционное брожение во Франции, где сменилось правительство, но осталась жива неприязнь к России. На европейской арене мы по-прежнему оставались в изоляции. Поверженные противники знали об этом и грезили о реванше, рассчитывая на возрождение союза между Турцией, Швецией и Польшей. Не прошло и года после заключения мира в Яссах, доставшегося России с таким трудом, как в Европе снова заговорили о войне между двумя державами.

Итак, поздней осенью 1792 года Кутузов был приглашен к императрице. Перед государыней стоял тот самый человек, который почти тридцать лет назад горячо откликнулся на ее вопрос: не желает ли он послужить на поле чести? Теперь она видела перед собой 47-летнего генерал-поручика, кавалера орденов Святого Александра Невского, Святого Владимира 2-й степени, Святого Георгия 2-й степени, чудом уцелевшего после двух ранений, одного из верных сподвижников светлейшего князя Потёмкина-Таврического. В назначенное время Михаил Илларионович являлся на аудиенции в Зимний дворец, во время которых императрица обсуждала с ним политические вопросы. «Из тонкости, которую заметила она в уме его, из зрелых рассуждений, которые он делал о предметах дипломатических, и из предосторожности, которую соблюдал он во всех своих разговорах и поступках, тотчас заключила она, что Голенищев-Кутузов есть тот самый человек, в выборе коего она затруднялась, и который выполнит поручения ее во всей точности и в соответствии с ее ожиданиями», — сообщил первый биограф полководца Ф. Синельников, труд которого вышел в свет при Александре I, знавшем, как относилась к М. И. Кутузову его царственная бабка. Екатерину в то время больше всего волновал вопрос: действительно ли Турция готова вновь воевать с Россией? В рескрипте с прилагаемой секретной инструкцией говорилось: «В определении Вас к торжественному в Константинополь посольству, сверх особливого благоволения к заслугам Вашим, имели мы и то уважение, что Вы по искусству Вашему в ремесле военном не упустите сделать все те наблюдения, кои в свое время для нас полезны и нужны быть могут, о положении мест, о дорогах, о населениях, укреплениях, расположении войск, запасах военных и о всем к воинской части сухопутной и морской принадлежащем»6. Одним словом, Михаилу Илларионовичу предписывалось заниматься тем, что в наши дни называют военной разведкой. Об особой склонности Кутузова к этому роду деятельности государыня могла узнать от Потёмкина, на протяжении многих лет использовавшего интеллектуальный талант своего подчиненного. Но и это было не всё: бесстрашный генерал должен был заниматься и дипломатическим шпионажем: собирать слухи, перехватывать почту, выявлять агентов… При всем том поводом для поездки Кутузова в Константинополь было установление добрых дипломатических отношений: вручение султану послания императрицы, обмен богатыми подарками, устройство приемов и празднеств в посольстве, общение с турецкой знатью. Сама по себе поездка являлась знаком благоволения и средством «поправить экономию», что явствует из письма Михаила Илларионовича графу Платону Александровичу Зубову от 9 августа 1793 года. Будучи уже на пути к Константинополю, Кутузов узнал о втором разделе Польши и окончании там боевых действий и напомнил о себе последнему фавориту императрицы: «При случае предлежащего мирного торжества в будущем месяце, многие участвующие в последней войне воспользуются, без сомнения, неисчерпаемыми милостями Великой Государыни. Я при сем случае, не исчисляя трудов моих и непрерывного во всю войну управления знатною частию войск с некоторыми успехами, осмелюсь, по единому праву щедрот Всемилостивейшия Монархини, препоручить себя покровительству Вашего Сиятельства. Весьма почтенная комиссия, ныне на меня возложенная, служит, конечно, сильным ободрением для всех тех, которые посвятили себя службе военной, и для меня отличность сия превосходит, кажется, малые мои заслуги, но состояние дома моего, может быть, не поправится. Остаюсь с должным высокопочитанием и неограниченною преданностию, Сиятельнейший граф, Вашего Сиятельства всепокорнейшим слугою»7. Деловой тон письма указывает на то, что просьба Кутузова не содержит в себе по тем временам ничего из ряда вон выходящего: «многие участвующие в последней войне воспользуются, без сомнения, неисчерпаемыми милостями Великой Государыни». Генерал сознавал, что он уже достиг того рубежа службы, когда подобные просьбы составляют неотъемлемую ее часть. Бесспорно также и то, что Екатерине Ильиничне явно не хватало средств для того, чтобы растить пятерых дочерей и вести в столице открытый образ жизни, подобающий жене генерала. Очевидно, это и являлось причиной супружеских размолвок, намек на которые прослеживается в письме Кутузова от 12 августа 1793 года: «<…>Получил, мой друг, твое милое письмо. Давно я не имел такого удовольствия. Как ты мила, когда не бранишься. Я думаю, ты уже получила письмо с курьером Ивановым и посылки, детям благодарствую за письма. <…> Ничего в Бухареште не было. Весь товар, которым нас дарили, выписной из Константинополя. В Яссах всего много и дешевле. Пожалуйста, пришли все, что морем прислать надобно для стола, а для моего собственного употребления пришли что-нибудь точно такое, как ты, когда не бранишься. Это бы лучше всякого другого припасу было. <…> Я вчерась и сегодня совсем здоров после твоего письма. Прости, мой друг, целую тебя всячески. Детушки — вам благословение»8.