Андрей Посняков - Корсар с Севера

• Название: Корсар с Севера
• Автор: Андрей Посняков
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2006
• ISBN: 5-94371-795-1

Наш современник, волею судьбы оказавшийся на Руси XV века, стал начальником тайной службы Новгородской республики. После поражения войск Новгорода у реки Шелони он вступает в большую игру, ставка в которой — спасение независимости великого города. Но не дремлют и враги: в результате их интриг герой оказывается в турецком рабстве…

Красивейшие женщины в гареме султана, магрибские пираты, морские сражения и поиски сокровищ — все это ждет его на пути домой…

---

— Дак это… Прибавить бы надо.

— Ступай, ступай, не обижу! Ну и жук ты, Микола. На вот тебе пока… — Митря отсчитал деньги. — Остальные потом. Да побыстрее все сладьте, не мешкая. Надежные тати-то?

— Как сам.

— Да, постой-ка. Отрок с ними есть ли?

— Есть отрок. Волосы светлые, очи синие.

— Он! Его — тоже в подпол. Остальных — в реку. Смотри не перепутай, Микола!

— Не впервой.

Хозяин постоялого двора Микола (в определенных кругах Алексина известный как Микола-травитель), надев шапку, вышел на двор. Ни на какую окраину он, конечно, не пошел. Послал слугу с тайным словом. Никаких татей нанимать Миколе не надо. Они и так на него давно работали. Промышляли убийствами запоздалых прохожих да проезжих лодочников. Сам же Микола со слугами богатых купцов на дворе своем постоялом убивал и грабил. Ни разу не попался еще, стервец. Учен был когда-то в шайке болотного мужика Терентия, или, по-другому, волхва Кодимира. С тех времен и знал Микола Матоню и Митрю. Кодимир-Терентий ныне в Москве разбойничал, вот-вот поймают. А Микола хитрее оказался. В далекий Алексин подался, где никто его не знал. Пару лучших парней из банды Кодимира-волхва с собою сманил — за то Кодимир, браняся, обещал повесить Миколу на первом суку, ежели поймает когда. Ну-ну, лови, милый…

В степях, что к югу от Оки, в ту ночь горели костры. Так же, как горели они и в прошлую ночь, и в позапрошлую, и еще раньше, с начала июля. Все ближе приближались костры к Оке, к границам земель русских. Сидели вокруг костров узкоглазые воины в лисьих шапках — пили кумыс, ели да лопотали чего-то по-своему. Радовались. Набегу на земли русские радовались. И как не радоваться-то? Набег — это деньги, это угнанные в Орду стада, это полон: сотни, тысячи рабов — мужчин, детей, женщин, которых можно с выгодой продать на невольничьих рынках, можно оставить себе, для работы иль для забавы, а можно и убить. Так просто, чего их жалеть, рабов-то? Еще добудем — набег! Тысячи татарских воинов сквозь дымы костров алчно поглядывали на север. Там, там богатые московитские земли. Там удача: богатые города, тучные нивы, рабы. Надо только взять это! Ничего. Сильный возьмет. А татары сильны. Все — от командующего туменом князя-мурзы до самого последнего пастуха, у которого и рабов-то нет, а из пары жен одна кривая, другая старая, — все духом воинственным полны, так что особо нетерпеливые уже кусают свои тугие луки, рычат да воют по-звериному. Скорей бы! Волками налететь из степи, нагрянуть внезапно, навалиться несокрушимой лавой. Убивать, грабить, насильничать! Все богатство врага — им, смелым татарским воинам, все женщины московитов — их женщины, все стада — их стада, все нивы… А не будет нив, все сгорят в огне пожарищ, плотный дым которых заставляет сладко сжиматься сердца степных воинов. Все, все достанется победителю! Была бы только удача. А удача будет, кто бы сомневался! Сам правитель Большой Орды, хан Ахмат, ведет нынче войско. Наказать проклятых московитов, что прекратили вдруг уплату дани, силу свою почуяв. Посмотрим, какая у вас сила. Готовьтесь.

В предвкушении богатой добычи выли татарские воины, узкие глаза их алчно блестели под лисьим мехом. Набег. Полон. Добыча…

В Москве о том хорошо знали. Понимал Иван, князь великий: не простит Ахмат отказа от дани, не простит. Потому ждали татар давно. Потому и рыскали вдоль Оки московские разъезды, высматривали Ахматовых воинов. Да что разъезды — все войско московское в поход выступило, к границам, к Оке — к Берегу, как тут называли. Самые именитые воеводы войско вели, по Шелонской битве известные, да и не только по ней. Федор Хромой, Даниил Холмский, Иван Стрига-Оболенский. Всем многолюдством выступили: солнце играло в шеломах — глазам больно. Впереди легкая конница в тегилеях, дальше — тяжелая: бояре да дворяне панцирные. В обозах наряд артиллерийский — пушки — с собою везли. Сила великая, ну-ка, татары, суньтесь!

А татары и не совались! Больно надо. Рыскали по степи вдоль Берега. Поди пойми — в каком месте нападения ждать стоит. В обычных местах ждали, где всегда, под Коломною. На кратчайшем пути в Москву, где ж еще-то?

А что-то не шел Ахмат к Коломне, выгадывал. Путями, где ждали, не шел. Пробирался тропками тайными, Ордой никогда раньше не хоженными. От Коломны к западу уклонялся, по пути, как потом докладывали воеводы московские, «сторожев великого князя разгониша, а иных поимаша».

До боли в глазах вглядывались в Берег московские воины: вот-вот покажутся татарские лавы, вот-вот послышится топот копыт, вот-вот… Ан нет, все тихо было. Ни топота, ни вою, ни криков татарских. Ничего.

— Тихо все, батюшка воевода Силантий, — доложил дозорный, Епифан Хоробр, что из холопов боевых Силантия Ржи, дворянина московского.

Из молодых Епифан, да ранних. Глаз востер, тверда рука, в плечах сажень косая. Дозор несет справно, не спит, не волынит. Только вот о девках, стервец, думает. Уж больно до женского полу жадный — потому и не женат еще. Уж как подшучивают над ним друзья боевые: Харлам Хватов да Онисим Вырви Глаз. Вон они, у костра сидят, батюшку-воеводу дожидаются, покуда тот все посты обойдет да схроны тайные. У Харлама борода приметная, густая, цвета спелой пшеницы. Телосложением плотен, как и Епифан, только поприземистее Харлам будет. Не то — Онисим, староста церковный. Тощ, как жердина, да в бою азартен. Впрочем, и не только в бою. По любому поводу спорить любил да божиться: «Вот те крест, да вырви глаз!» Потому так — «Вырви Глаз» — и прозвали.

— Эх, хороша ушица! — попробовал Онисим кипящее в котелке варево. — Где-то батюшка-воевода наш?

— Придет, подождем. — Харлам прислушался, всмотрелся в заросший осокой берег Оки, скрытый вечерней дымкой.

Нет, не слыхать шагов, тихо все. Да и за рекою тишь-тьма вечерняя: ни костерка, ни шума какого.

— Ой, зря мы сюда забралися, — покачал головой Онисим. — Что тут татарам делать-то? Говорил — к Коломне надо идти, куда ж…

— У Коломны и без нас войск хватает, — неожиданно появился из темноты — с той стороны, откуда не ждали, — Силантий. В легкой кольчуге, без шлема, в мягких зеленых сапогах козлиной кожи.

Онисим, поклонясь, пригласил воеводу к ужину.

— А, ушица! Поспела уже? Ну давай, Харлам, ешь скорее. Пойдешь Епифана сменишь. А ты, Онисим, ближе к ночи по всем нашим прошвырнешься, как да что, выспросишь. Я хоть и ходил только что — да все ж сам знаешь, людей обученных у нас мало, пригляду требуют.

— Знамо дело, батюшка. Как же без пригляду-то?

Силантий Ржа с удовольствием похлебал ушицы и откинулся на кошму, подложив под голову руки. Умаялся за день, сердечный. И то сказать — дальше всех к западу разъезд его проскакал. Может, и зря, конечно, так ведь восточнее-то нету татар. Впрочем, и здесь их тоже не видно. Может быть, пока не видно? Почему-то неспокойно на душе у Силантия Ржи. Что слишком уж тихо все. А может быть, потому что вроде как слыхал Епифан вдали, за Окою-рекой, конское ржание. Точно то было иль нет, затруднялся Епифан ответить — уж слишком далеко. А скорее всего, свои же лошади и ржали, просто над рекой эхо. Да, скорее всего, так. Скорее всего… Поднялся Силантий, сел на кошме. Не лежалось ему, не спалось. Муторно на душе.

Олег Иваныч очнулся в полнейшей тьме. Голова раскалывалась, словно выкушал он вчера не меньше как полтора ведра злого медвяного перевару, а не одну рюмочку. Одну рюмочку… В компании толстяка хозяина. А потом вдруг поплыло все! А затем… А затем — здесь. В подполе, вероятно, судя по тьме. Опоили! Черт! Олег Иваныч привстал… и тут же стукнулся головой об притолоку. Хорошо стукнулся — аж искры из глаз полетели! Выругал сам себя Олег Иваныч — так тебе и надо, дураку глупому. Поделом! Не фиг ротозейничать. Впрочем, некогда ругаться — надо думать, как отсюда выбраться. Ну и прикинуть пока, что от него хотят? И кто?

Толстяк хозяин явно при делах, ежу понятно. Захотел по-легкому бабок срубить? Вполне вероятно. Это самое простое, что может прийти в голову. А посложнее? А посложнее — Димитрий-рязанец прямо на постоялый двор их и привел. Целенаправленно. Значит, никакой он не рязанец… Может быть, и рязанец, но не тот, за кого себя выдает. А раз так… Олега бросило в жар. А раз так, значит, и рязанское посольство, на которое возлагал большие надежды Олег Иваныч, и все руководство Новгорода — не более чем блеф! Кусочек сыра в мышеловке, поставленной… кем?

Ясно кем — Московским князем Иваном. Но… Тогда почему так рано их взяли? По всей логике, нужно было сначала подставить «послов», а потом захватить всех, так сказать, на месте преступного сговора. А то непонятно как-то получается. Ну, опоили, ну, кинули в подвал… И что? Докажи теперь, к кому он, Олег Иваныч, приехал. Может, по своим личным коммерческим делам, что из беседы с иудой толстяком как раз и будет следовать. И не больше. Поди-ка пришей тут шпионскую деятельность или сговор. Ай-ай-ай, это они, пожалуй, поторопились, людишки великого князя.