Пола Маклейн - Парижская жена

• Название: Парижская жена
• Автор: Пола Маклейн
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-076120-3, 978-5-271-39415-7

Все мы читали автобиографический «Праздник, который всегда с тобой».

Мы знаем, каким видел Париж времен своей молодости и себя в нем Хемингуэй.

Но какими стали «парижские» годы для его первой жены — легендарной Хэдли? И почему Хемингуэй, который всю жизнь хранил ее письма как великую драгоценность и которой спустя годы после развода писал: «Чем больше женщин я узнаю, тем сильнее восхищаюсь тобой», оставил ее, как только к нему пришла слава?

Красивой и грустной истории любви, супружества и разрыва лучшего американского прозаика первой половины XX века и, возможно, самой важной женщины в его жизни посвящен пронзительный роман Полы Маклейн…

---

— Для них я все еще ребенок, даже для отца, а когда я спорю, то оказываюсь эгоистом, беспечным человеком или даже дураком; я не вызываю у них доверия.

— При жизни мамы со мной было то же самое. Наши матери очень похожи. Может, поэтому нас так тянет друг к другу?

— О боже! Надеюсь, нет, — ответил он.

После нашей помолвки наше проживание у Кенли подверглось пересмотру. Я по-прежнему могла жить в своей комнате, а Эрнеста попросили на время моего пребывания переселиться к другим знакомым.

— Что на Кенли нашло? — злился Эрнест, передавая мне эти новости. — Вряд ли он сам белый и пушистый, как свежевыпавший снежок.

— Он заботится не о своей репутации, а о моей, — сказала я. — Очень галантно с его стороны.

— Новая головная боль. Я хочу видеть тебя сразу, как только ты утром откроешь глаза. Неужели я многого прошу?

— Это ненадолго. Как только мы поженимся, ты сможешь видеть меня, когда пожелаешь.

— Приятно слышать. — Он рассмеялся.

— Очень приятно.

Ни для кого не было секретом, что я девственница. Если не считать нескольких пылких поцелуев от поклонников, мой опыт в любви был невелик. Эрнест же любил намекать, что знал многих женщин. Я допускала, что у него была близость с Агнес в Италии — в конце концов, они собирались пожениться, об остальных я старалась не думать. Все это заставляло меня трепетать и задаваться вопросом, соответствую ли я его требованиям, но потом, отбросив сомнения, я сосредоточилась на том, что физическая любовь поможет мне лучше его узнать: между нами не будет ни преград, ни барьеров. Не важно, что я неопытна. Он почувствует, что я люблю его всего — без остатка. Не может не почувствовать.

Казалось, Эрнест приготовился терпеливо ждать брачной ночи и никак не торопил события, но вечером после нашего визита в Оук-Парк, поцеловав меня на ночь, он сказал, что сегодня не поедет к Дону Райту, а устроится на свежем воздухе.

— То есть как?

— Пойдем покажу.

Я поднялась за ним по пожарной лестнице на крышу, не сомневаясь, что впереди меня ждет жуткий холод — все-таки март, настоящая весна придет в Чикаго через несколько недель, — но Эрнест нашел на крыше укромный, защищенный от ветра уголок, набросал туда одеял и простыни, и там стало даже уютно.

— У тебя здесь свой мирок.

— Этого я и добивался. Хочешь вина? — Он залез в свое логово и вытащил оттуда закупоренную бутылку и чашку.

— Что еще ты припрятал на черный день?

— Посмотри сама. — Голос его звучал легко и игриво, но когда я легла рядом с ним на одеяло и он накинул на мои плечи плед, я почувствовала, как у него дрожат руки.

— Ты нервничаешь, — сказала я.

— Сам не знаю почему.

— У тебя ведь было много девушек?

— Ни одна из них не похожа на тебя.

— Отлично сказано.

Мы забрались под одеяла и долго целовались, укрывшись, словно в теплом коконе, от остального мира. И вдруг я — за мгновение до того еще не думая, что сделаю, — стянула с себя жакет и блузку и прижалась к нему, не обращая внимания на колючий свитер и на то, что он отодвинулся, чтобы лучше рассмотреть меня.

Я не чувствовала робость и незащищенность — те чувства, которые, как мне казалось раньше, должны испытывать в подобных ситуациях неопытные девушки. У него были нежные руки. Они ласкали мои груди, и меня удивила сила возбуждения от его прикосновений, током пронзившая мое тело. Я непроизвольно изогнулась, и после этого все стремительно завертелось — мои руки жадно искали его, он целовал мои глаза, шею, все подряд. Ощущения были новыми, но естественными и правильными, даже когда я испытала боль.

Когда я была подростком, мать опубликовала статью в «Нью рипаблик», где писала, что замужняя женщина, получающая удовольствие от секса, не лучше проститутки. Только ради получения потомства надо повиноваться мужу, но высшее назначение женщины — абсолютное, полное блаженства воздержание от половой близости. Я не знала, как относиться к сексу и чего ожидать от него, кроме неудобства. Повзрослев и став любознательней, я ознакомилась с отрывками из «Психологии секса» Хэвлока Эллиса в «Литерери дайджест» Роланда, откуда извлекла много полезной информации. Однако вещи, вызывавшие особенный интерес, так и остались неизвестными — как соединяются тела и что при этом испытывают вступающие в союз пары. Не знаю, была ли я недоразвитой или просто наивной, но в моем воображении наша первая брачная ночь с Эрнестом начиналась с того, что он переносил меня через утопающий в цветах порог, а белое платье само собой падало на пол. Затем после какой-то нежной, но неопределенной возни я становилась женщиной.

На крыше все покровы упали, и когда не осталось никаких призрачных иллюзий, меня удивила сила моего желания — я стремилась принадлежать ему, меня влекло тепло его кожи. Я хотела его, и ничто не могло сдержать мой порыв — ни неуклюжие столкновения наших коленей и локтей на пути друг к другу, ни внезапный резкий толчок, когда он вошел в меня. Когда я полностью ощутила его вес, почувствовала под плечами и бедрами каждую неровность, каждый изгиб крыши, проступившие сквозь одеяла, то испытала мгновения такого чистого, такого огромного счастья, которое никогда не забуду. Казалось, нас так вдавило друг в друга, что его кости вошли в мое тело, и мы мгновенно стали одной плотью.

Потом, откинувшись на одеяла, мы смотрели на яркие звезды, рассыпавшиеся по всему небу.

— У меня такое ощущение, что я твой домашний любимец, — сказал он. Голос его звучал ласково и нежно. — И ты тоже. Ты моя маленькая красивая кошка.

— Ты предполагал, что может быть так? Что именно так все произойдет?

— Если ты со мной, я способен на все, — сказал он. — Думаю, даже могу написать книгу. То есть я хочу ее написать, но ведь она может оказаться глупой или бесполезной.

— Конечно, можешь, и это чудесно. В ней будет твоя молодость, свежесть и сила. Она будет отражением тебя.

— Я хочу, чтобы мои герои были похожи на нас, на людей, которые просто живут и говорят, что думают.

— Мы говорим, что думаем, но ведь это трудно, правда?

— Кенли считает, что мы торопим события. Не понимает, почему я стремлюсь к семейной жизни, когда мне и одному неплохо.

— Это его право.

— Не только его. Хорни боится, что брак помешает моей карьере. Джим Гэмбл уверен, что после свадьбы я перестану и думать об Италии. Кейт с нами не разговаривает.

— Давай не будем о ней. Не сейчас.

— Хорошо, — согласился он. — Я только хочу сказать, что, похоже, никто не понимает: мне это нужно. — Эрнест сел и долго всматривался в мое лицо, и я подумала, что могу раствориться в этом взгляде.

— Хочу быть похожей на тебя, — сказала я. — Хочу быть тобой.

Никогда я не была искренней. Той ночью я с радостью сбросила б свою кожу и забралась в его, потому что верила: именно это и есть любовь. Разве не почувствовала я, как мы исчезаем друг в друге, как между нами рушатся преграды?

Самым тяжелым уроком, вынесенным мною из нашего супружества, стало признание ошибки такого умозаключения. Я не смогла проникнуть во все закоулки естества Эрнеста, да он и не хотел этого. Со мной он чувствовал себя в безопасности, у него был тыл, и я тоже нуждалась в этом. Но ему также нравилось ускользать от меня, погружаться в работу. И возвращаться, когда он этого хотел.

9

Эрнест оттолкнулся и, прежде чем погрузиться в воду, на мгновение словно завис над озером. Вынырнув, он, перебирая ногами, задержался на одном месте, бросив взгляд в сторону дока, где сидели Голландец и Люмен, то и дело передававшие друг другу бутылку паршивого виски; их голоса гулко раздавались над водой.

— Ты в хорошей форме, Уем, — крикнул Голландец. — Научишь меня так нырять?

— Нет, — отозвался тот. — Не умею учить.

— Жалко тебе, что ли? — фыркнул Голландец, но Эрнест, оставив его замечание без ответа, сжался в комок и стал погружаться, пока не коснулся топкого дна, и там сделал несколько шагов по прохладному мху — такому удивительному и незнакомому на ощупь.

Неужели только прошлым летом Кейт и Эдгар сидели на доке, ели ворованную вишню и плевались в него мокрыми косточками, а он ловил рядышком рыбу? Кейт. Милая Кейт с зелеными кошачьими глазами и гладкими сильными ногами, растущими чуть ли не из грудной клетки. Как-то вечером она сказала: «Ты ведь врач, осмотри меня». Он так и сделал, пересчитав руками ее ребра, начиная со спины, а потом преодолел изгиб талии и двинулся дальше. Кейт не дергалась и даже не хихикала. Когда он дошел до груди, она приспустила верх купальника, не спуская с него глаз. Он перестал ее ощупывать и перевел дыхание.

— О чем ты думаешь, Уемедж?

— Ни о чем, — ответил он, стараясь, чтобы голос не подвел его. Ее сосок был великолепен, ему хотелось коснуться его, а затем прильнуть губами. Хотелось погрузиться в Кейт, как раньше — в озеро, но тут послышались голоса — кто-то спускался по песчаной тропинке. Кейт поправила купальник. Эрнест быстро встал и нырнул в воду, чувствуя, как пылает его тело.