Тимофей Чернов - В те дни на Востоке

• Название: В те дни на Востоке
• Автор: Тимофей Чернов
• Жанр: О войне

Увлекательный роман о службе русских бойцов на границе с Маньчжоу-го в 1943–1945 гг и жизни российской эмиграции в Харбине. В романе присутствуют исторические лица Белой эмиграции: атаман Семёнов, главы Бюро российских эмигрантов в Маньчжурской империи Власьевский и Бакшеев, лидер Русского фашистского союза Родзаевский и его ассистент Охотин.

---

Глава девятнадцатая

Примолк, затаился в страхе Харбин, ожидая дальнейшей участи. Тот, кто чувствовал за собой большие грехи перед Советской Россией, бежал из города.

Убрался в свое дачное местечко Какагаши атаман Семенов, потеряв надежду на обещанный японцами пост правителя Сибири.

Не удалось въехать в родной Благовещенск на белом коне вождю фашистского союза Родзаевскому. Вместе со своими приспешниками бежал он, надеясь пробраться в Центральный Китай к чанкайшистам.

Не остался в Харбине до прихода русских и начальник военной миссии генерал Акикуса — срочно вылетел в Токио.

Бессильны оказались власти Маньчжоу-Го, чтобы защитить их. Советские войска вышли к Желтому морю и замкнули в гигантские клещи всю Квантунскую армию. Со дня на день харбинцы ждали их. Много лет газеты и радио, офицеры и генералы внушали эмигрантам ненависть к советским людям, предавали анафеме церковнослужители. Теперь предстояла встреча с ними.

Страх и уныние царили в резиденции Бюро российских эмигрантов на Биржевой улице. Люди хотя и приходили на службу, но отнюдь не затем, чтобы выполнять свои привычные обязанности, а занимались уничтожением компрометирующих документов. Среди них был и Перовский. Ему поручалось сжечь все деловые бумаги вплоть до газет, журналов и книг, чтобы не осталось никаких следов о деяниях эмигрантов. Перовский сжигал, но не все. В сейфах культурно-просветительного отдела он обнаружил «Пособие для агентов», составленное Родзаевским. В этом «совершенно секретном» документе приводились возможные варианты развития военных событий в случае войны между СССР и Японией, которыми должны руководствоваться агенты при составлении листовок. Так, в «момент вооруженного перехода границы СССР надо указать, что война была начата СССР, а не Японией. Япония защищала интересы Маньчжоу-Го и поэтому вынуждена была вторгнуться на территорию СССР. Момент разгрома Москвы: а) указать на убийство ответственных руководителей, б) разгром банка, в) военной академии, г), генштаба РККА, д) метро»…

Очень любопытный документ передал ему Василий Шестерин (Ямадзи) — «План управления территориями в сфере, сопроцветания Великой Восточной Азии». План был разработан военным министерством и министерством колоний в конце 1941 и в начале 1942 годов. В разделе «Будущее советских территорий» говорилось: «Приморье должно быть присоединено к Японии. Районы, прилегающие к Маньчжурской империи, должны быть включены в сферу влияния этой страны, а Транссибирская железная дорога должна быть отдана под полный контроль Японии и Германии, причем Омск будет пунктом разграничения между ними»…

Для оккупационных властей были разработаны правила, которыми предлагалось руководствоваться. Так, например: «Все старые законы и указы должны считаться недействительными. Вместо них будут проводиться простые, но сильные военные приказы. Под могущественным руководством японской империи местному населению в принципе не будет разрешаться участвовать в политической жизни. В случае необходимости будут созданы органы самоуправления низшей инстанции…

На эти территории будут посланы японские, корейские и маньчжурские колонисты, если в этом возникнет необходимость с точки зрения экономики и национальной обороны.

Если потребуют обстоятельства, будет проведена в жизнь принудительная эмиграция местного населения»…

Перовский прибрал эти документы, чтобы передать их советским органам.

Сегодня у Виктора Ивановича были чрезвычайно ответственные дела. Он получил радиограмму из разведорганов Первого Дальневосточного фронта. В ней говорилось, что 18 августа после 17 часов в Харбин будет высажен десант. Для его встречи нужно было позаботиться о транспорте, связаться с советским консулом, собрать новые сведения о частях харбинского гарнизона.

Перовский договорился со знакомыми русскими шоферами грузовых машин. Потом позвонил консулу Павлычеву, с которым был давно знаком. Знал также, что на второй день войны сотрудники консульства были арестованы и отправлены с семьями в товарных вагонах в Дайрен. Но последующий ход военных действий заставил японцев изменить свое решение. Они возвратили сотрудников консульства в их резиденцию и организовали охрану, опасаясь буйства своих деморализованных войск.

В целях безопасности японцы не советовали консулу выезжать из своей резиденции, но Павлычев решил поедать на встречу советского десанта.

Под вечер три грузовых машины отправились на аэродром. На одной из них ехал Перовский. Машинам пришлось много петлять, так как улицы были перекопаны, завалены деревьями. То тут, то там стояли наскоро построенные ДЗОТы, а за укрытиями — пушки, танки. На окраине были вырыты противотанковые рвы, траншеи. Японцы готовились к упорной защите города, но капитуляция парализовала их воинственный дух.

За городом асфальтированная дорога шла по пустырю, поросшему кустарником. На небе рассеялись грозовые тучи, будто сама природа способствовала благоприятной высадке освободителей.

Вдали показался аэродром с ангарами, мастерскими и административными зданиями. Около аэровокзала Перовский увидел легковую машину консула. Поставив около нее грузовые машины, он отправился на вокзал. На диване в белых костюмах и соломенных шляпах сидели консул и его помощник.

— Что нового, Георгий Иванович? — присаживаясь к ним, спросил Перовский.

— Нам только что сообщили, что в одном из служебных помещений аэродрома собрались японские генералы.

— Любопытно! Чего они ждут? Может, в Токио задумали удрать?

— Пока неизвестно. Но самолетов, кроме двух истребителей, здесь нет.

Перовский знал, что боевой техники и войск на аэродроме не было. Три дня назад летчики, не желая капитулировать, сели за стол наставили друг на друга пистолеты и по команде старшего выстрелили. Так, вместо плена они предпочли смерть — излюбленное средство японцев искупить свою вину при всех неудачах.

— А может, ждут наших десантников, — улыбнулся Перовский. — Пойду, покурю.

Он вышел в двери, ведущие на аэродром. В небе не видно было самолетов, хотя уже шел шестой час. Прилетят или нет? Если это сбудется, то закончится его многолетняя миссия в Маньчжурии. Он вернется в родной Хабаровск…

С восточной стороны послышался шум моторов. К аэродрому приближались самолеты. Они шли с небольшими интервалами. Перовский насчитал семь машин. На плоскостях головного самолета ярко выделялись красные звезды. Он начал снижаться и сходу пошел на посадку. Только успел приземлиться, как опустился другой, третий.

Машины еще совершали пробежку, еще вращались винты, а десантники в пятнистых комбинезонах уже выскакивали из самолетов и спешили к объектам. Японцы, охранявшие аэродром, настолько растерялись, что не оказали никакого сопротивления.

Группа во главе с подполковником Забелиным заняла аэровокзал. Здесь произошла встреча с Перовским и работниками консульства. Забелин представил их генерал-майору Шелехову, возглавившему десант. Генерал сразу же спросил, есть ли на чем перебросить десантников в город.

— Мы все предусмотрели, товарищ генерал, — сказал Перовский. Через несколько минут машины с десантниками мчались в Харбин.

На передней ехал Перовский, на следующей — подполковник Забелин.

Шелехов с группой остался на аэродроме. Дав радиограмму командующему фронтом о благополучной высадке десанта, он в сопровождении консула направился в помещение, где находились японские генералы. Увидев представителя советского командования, они встали, склонили головы в глубоком поклоне. Приземистые, в желто-зеленых мундирах, они выглядели угрюмыми, подавленными. Этого состояния не могли скрыть и фальшивые улыбки, появившиеся на их лицах.

Вперед вышел сутулый генерал с многочисленными наградами. Приложив руку к груди, он сказал на русском языке.

— Я есть начальник штаба Квантунской армии, генерал-лейтенант Хата. А это есть представители моего штаба и харбинского гарнизона, — показал он на остальных генералов и офицеров. Потом остановил взгляд на Шелехове: — А вы есть кто?

— Перед вами особоуполномоченный военного совета первого Дальневосточного фронта тенерал-майор Шелехов, — отрекомендовал консул.

Хата учтиво улыбнулся.

— Очень хорошо, господин генерал.

— Вы нам желаете что-то передать? — спросил Шелехов.

— Я прибыл по поручению генерала Ямада, чтобы встретиться с представителями советского командования.