Джастин Скотт - Женщина без мужчины

• Название: Женщина без мужчины
• Автор: Джастин Скотт
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-200-8

Автор романа погружает нас в мир международной пушной торговли. Знакомство с некоторыми секретами этого бизнеса «для богатых» само по себе интересно, но главное достоинство книги — напряженная интрига.

Уоллеса Невски, русского по происхождению, крупнейшего в Нью-Йорке торговца мехами, убивает во время праздничного приема таинственная блондинка. Следствие заходит в тупик, и его вдова Натали, главная героиня книги, берется за расследование сама. Постепенно выясняется, что убийство Уоллеса связано с «русскими делами»…

Действие романа разворачивается и в нью-йоркских офисах, и в загородных поместьях богачей, и на правительственных дачах советских руководителей, на улицах Москвы и Ленинграда, в Кремле и в резиденции президента США.

---

— Значит, встанем на тропу войны? Но как быть с тобой? Ты тонешь на глазах. Ты выглядишь хуже, чем в день похорон. Какая трясина тебя засасывает? Поверь, не хочется говорить тебе в лицо такие слова, но в твоем состоянии ты проиграешь первый же бой… Я принесу нам кофе, а ты просмотри цифры, если сможешь.

Линн направилась в кухню. Ее кроссовки оставляли следы на вощеном полу. Натали была не в состоянии сосредоточиться на цифрах. Она встала, подошла к окну. Каменный амбар, как магнит, притягивал ее взгляд. Она попыталась представить себе внешность далекой незнакомки. Люба — глупое имя. Оно подходит для круглолицей, толстощекой девчонки с косичками. Вряд ли она такая!

Усталая и опустошенная, Натали рассталась с Линн в три часа. И, как только автомобиль подруги скрылся за поворотом, Натали устремилась к амбару. Там она вновь разожгла огонь. Ей пришлось несколько раз бегать за дровами, прежде чем в комнатке стало теплее и она согрелась. Тогда она уселась на вертящийся стул Уоллеса, водрузила ноги на крышку бюро и стала оглядываться в надежде найти еще что-нибудь, что он мог здесь от нее прятать. Она думала о маленьких сувенирах, которые женщины иногда дарят мужчинам, о любовных письмах, засушенных цветках, старых счетах из ресторанов или гостиниц. Ей совсем не хотелось найти нечто подобное, но она желала иметь доказательства того, что их действительно нет. Потайной телефон перевернул все ее прежние представления об Уоллесе. Он стал для нее почти таким же незнакомцем, как эта самая Люба.

Натали ощупала стены и перегородки в поисках щелей или тайников, куда можно засунуть письмо. Встав на стул, она внимательно осмотрела потолок. На взгляд постороннего, она, вероятно, выглядела сошедшей с ума. Завершив обыск комнаты, она вновь обратилась к ящикам бюро. Кассеты и магнитофон привлекли ее внимание. На кассетах были наклейки: Моцарт, снова Моцарт, Шопен — то, что больше всего любил и чаще всего слушал Уоллес. Но почему-то три кассеты Шопена были плотно склеены вместе широким скотчем. На верхней от руки был проставлен номер — «1». Натали с трудом разорвала обертку, дрожащими от волнения пальцами вставила первую по порядку кассету в магнитофон, включила воспроизведение. Она услышала несколько тактов знакомой фортепианной музыки, потом наступила пауза. Запись была стерта. Вместо нее на ленте записались какие-то неясные шорохи, и вдруг ясный, четкий, живой голос Уоллеса прозвучал в комнате. Первую фразу он произнес с печально-шутливой интонацией:

— Если Россия простужена, то я чихаю…

7

«Вся моя жизнь, от зачатия вплоть до сегодняшнего дня, до этого пасмурного октябрьского утра, связана с Россией, и узы эти крепче цепей каторжника. Я подобно рабу тащусь на привязи за повозкой хозяина. Судьба моего владельца — это и моя судьба. И я не хочу жаловаться на крепостное ярмо, надетое мне на шею. Пятьдесят миллионов русских умерли насильственной смертью за годы, прожитые мною на этом свете, и сейчас вновь эта страна стоит на пороге грозных перемен, сулящих новое кровопролитие.

Тем не менее я выжил, наслаждаюсь покоем и диктую эту запись на ферме, в краях, где уже двести лет не было войн.

За окном моя молодая красивая жена подготавливает цветочные клумбы к зиме. Вечером мы поедем в Нью-Йорк и поужинаем с друзьями. Завтра меня ждет любимая работа. Как чудесно быть американцем! Но я дитя Революции, и это налагает на меня определенные обязательства.

Эта исповедь предназначена для моих детей. Они еще не родились, но я не рискую больше ждать. Люди моего возраста часто умирают неожиданно. Я живу настоящим, но прошлое не дает мне покоя. Россия проснулась и жаждет перемен, но после семидесяти лет преступного правления любые перемены в обществе не обещают ничего хорошего. На любого Горбачева находится свой анти-Горбачев. Под любого реформатора тут же делается подкоп. Чиновник с упорством защищает выбранную им заранее для себя удобную нору. Добрые друзья легко становятся злейшими врагами. Россия велика. В ней всегда найдется достаточное количество молодых людей, способных держать в руках оружие и убивать врагов, чаще всего воображаемых. Стрельбу легче начать, чем прекратить. Пуля не разбирает, кто прав, а кто виноват. Я устал жить, все время с опаской оглядываясь через плечо и ожидая выстрела в спину».

Натали в изумлении смотрела на аппарат, из которого доносился голос Уоллеса. Он предвидел свою смерть! Он знал, что ему грозит опасность! И убийца все-таки смог до него добраться!

«Ребята, я предпочел магнитофон видеозаписи. Незачем вам несколько часов подряд любоваться физиономией глубокого старца. Ваш отец много лгал в своей жизни. Таковы были правила игры, в которой он участвовал, но сейчас он расскажет вам истинную правду. Эта история о далеких днях, но знать ее полезно. Пусть это будет предупреждением об опасности, напоминанием о том, что чудовище живо, точит когти и жаждет свежей крови. Итак, к делу!

Начнем с года 1905-го, за семнадцать лет до моего рождения. Тогда произошла первая русская революция, которая провалилась, но без жертв, конечно, не обошлось. Царь разослал по всей стране карательные отряды. Террору подверглись виновные и невиновные, революционеры и простые обыватели.

Маленькая девочка Рашель Климовицкая, ваша бабушка, испытала его, как говорят в России, «на своей шкуре». Ее отец скрылся от казацких нагаек и от виселицы. Его якобы собирались судить за «политику», на самом же деле его вина была в том, что он подрывал царскую пушную монополию. Он был меховщик и нелегально скупал шкурки у охотников. Политика в моей истории появится потом. Ей предшествовала, как учил Маркс, экономика.

Отец Рашели бежал, но казаки сожгли их жилище, изнасиловали и убили ее мать. Дело происходило на юге Урала, где земли много и тайга недалеко. Рашель и ее брата приютил в своем доме богатый местный землевладелец, человек неплохой, хоть и горький пьяница. Отец их не давал о себе знать, и дети считались сиротами. Очень скоро Рашель повзрослела и превратилась в настоящую красавицу. Дальше события развивались в предсказуемом направлении. Как в банальной мелодраме эпохи немого кино. Но жизнь порой действительно преподносит нам банальнейшие сюжеты… Воспитатель, естественно, влюбился в воспитанницу и под влиянием алкоголя решил овладеть ею. Как раз в сей момент неожиданно вернулся брат юной красавицы, изгнанный из университета за революционную деятельность. Между прочим, за его учебу платил их общий благодетель. Душераздирающая сцена произошла в бильярдной, где стол, обитый зеленым сукном, должен был вот-вот стать любовным ложем. Но бильярдный кий послужил орудием убийства.

Похотливый благодетель упал с раздробленным черепом. Брат и сестра пытались спастись бегством, но удалось это ей одной. Брат же погиб от пули полицейского.

Друзья брата — социалисты-революционеры, сокращенно эсеры, — тайными путями переправили Рашель через Москву в Санкт-Петербург. Целый год заняло это путешествие. Общение с эсерами не прошло для темпераментной, ожесточившейся девушки бесследно. Она прониклась самыми экстремистскими революционными идеями. Кое-что она уже натворила по дороге, ее разыскивали повсюду, и пребывание в столице, где царская охранка была могущественна, стало для нее опасным.

Хочу вам сказать, ребята, что, какие бы изменения ни происходили в России, единственное, что там не меняется и не изменится никогда, — это полицейская система. Она многолика. У нее много названий: КГБ, МВД, ГРУ, но все это единая паутина, в которой трепыхаются мошки — люди, живущие в России, и местные, и иностранцы. К постоянной слежке привыкаешь. Порой она даже забавляет, а иногда и оказывается кстати. Однажды в темном дворе меня подвел фонарик и я не мог разыскать свою дверь. Тогда мой «хвост» любезно посветил мне.

Рашели пришлось покинуть страну. Эсеры переправили ее обычным транзитом через Финляндию, где она проникла на норвежский пароход, следовавший курсом в английский порт Ньюкастл. «Почта» у революционеров работала идеально, «людские» посылки исправно доставлялись в обоих направлениях. Но какое-то звено в цепи лопнуло, и ей пришлось задержаться в Англии без помощи и средств, хотя ее ждала в Нью-Йорке эсеровская иммигрантская община. Но как добраться туда?

К счастью, ваша бабушка владела ремеслом. Она нашла себе работу — шить головные уборы, то, чем занималась в детстве, помогая отцу в мастерской. Скопив деньги на билет в Америку, она села в Ливерпуле на трансатлантический пароход. Представьте себе вашу бабушку — едва восемнадцати лет от роду посреди Атлантики. Несмотря на социалистические убеждения, соседство с пассажирами четвертого класса было ей невмоготу. По ночам она потихоньку выскальзывала из трюмного ада и, минуя барьеры, выходила на верхние прогулочные палубы — сначала третьего, потом второго класса и наконец в одну прекрасную ночь решилась вторгнуться в святая святых — в первый класс. Этот постепенный подъем в высшее общество был длителен и обставлен со всей возможной осторожностью. У нее в распоряжении была лишь одна ценная вещь — великолепная соболья шапка, оставленная отцом при поспешном бегстве. Когда ночной мрак позволял хоть как-то скрыть убогость ее платья, она гордо шествовала мимо стюардов во всеоружии молодости, красоты, с драгоценной боярской шапкой на очаровательной головке.