Вера Кауи - Богатая и сильная

• Название: Богатая и сильная
• Автор: Вера Кауи
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995

Неожиданная смерть миллиардера Ричарда Темпеста потрясла весь мир. Его наследники с нетерпением ждут оглашения завещания. Однако, к их изумлению, выясняется, что Темпест оставил все огромное состояние своей внебрачной дочери Элизабет, о существовании которой никто из близких не подозревал...

---

Касс отметила, что Хелен назвала только имя, но не подала виду. Иначе Хелен не станет делиться с ней своими тайнами.

— Вы подружились? — спросила она, криво улыбнувшись. Без всяких на то причин эта мысль огорчила ее.

— Ну… — Хелен снова заколебалась. — Я бы сказала… мы достигли некоторого взаимопонимания.

— Ей действительно понравился дом? — Теперь Касс припомнила, что рассказывала Хелен.

Хелен в раздумье покачала головой.

— Если бы речь шла о ком-то еще, а не о Элизабет Шеридан, я бы скорее сказала, что она влюбилась.

Касс чуть сдвинула брови. Это не вязалось с характером Элизабет, каким она его себе представляла.

— Она сказала мне — все, что хотите, все, в чем будете нуждаться.

Касс почувствовала себя задетой.

— Хотя почему бы и нет? — сказала она легко, обратясь к здравому смыслу. — Она вовсе не глупа, как ты знаешь. И понимает, что не сможет вести такой дом.

Хелен снова покачала головой.

— Мне кажется, она может делать все, что задумает.

Она могла бы руководить Организацией.

— Ну, тебе — твое дело, мне — мое, — заметила Касс. И, не удержавшись, добавила:

— Но ты ведь понимаешь, что наше преимущество в том, что мы умеем что-то делать. Я не поверю ни на минуту, что от нее может быть какой-то толк.

— Я понимаю, — сказала Хелен, несказанно удивив Касс. — Она не очень хороша с людьми, но она ценит красивые вещи, мастерство, изящество. — Она все покачивала головой, не решаясь поверить в свою удачу. — За ее невозмутимостью кроется многое, Касс. Я сегодня видела своими глазами. Знаешь, будто я отперла потайную дверку… и оттуда вышла Элизабет Шеридан, которую я не узнала. Теплая, и чувствующая, и…

— Человечная? — подсказала Касс.

Лицо Хелен посветлело.

— Да, именно. Внезапно ожившая.

Ожившей чувствовала себя и Ньевес. Она пребывала в волнении, предвкушая радостную встречу, хотя никак не могла перестать нервничать и чувствовать себя виноватой. Все оказалось необычайно просто. Она наняла лодочника, попросив его отвезти ее в Нассау, затем отослала обратно, сказав, что весь день собирается ходить по магазинам, а когда захочет вернуться — позвонит домой. Как только лодка скрылась из виду, Ньевес не мешкая отправилась в контору «Бритиш Аэрлайнз» и купила себе билет до Дублина (через Лондон, в один конец).

Она позаимствовала толстенькую пачку банкнот из ящика Хелен, где лежали деньги на хозяйство, и сейчас выбирала в расписании рейс подешевле. У нее был при себе паспорт и большие солнечные очки, которые она надела, покупая билет. Затем она прошла по Бей-стрит и купила себе сумку и немного белья, несколько футболок, толстый свитер и первые в жизни джинсы.

В туалете аэропорта Ньевес переоделась и, робея, вышла в зал ожидания. Уселась в кресло, спрятавшись за разворотом газеты, и стала ждать, когда объявят ее рейс. Она решила, что если ее станут искать, то, может быть, не обратят внимания на девочку-подростка, одетую, как все. Она рассталась со своим всегда аккуратным «хвостом», расчесала волосы и распустила их по плечам, позволив прядям упасть на лицо, как было принято в подростковой моде. Она также обзавелась большой соломенной шляпой, которая, в сочетании с очками, скрывала пол-лица. Замаскировавшись таким образом, она тем не менее то и дело заливалась краской и была убеждена, что все на нее смотрят. Когда же наконец она оказалась в группе пассажиров, шагавших к самолету, то, нагнув голову, постаралась затеряться среди них.

Ньевес должна была лететь туристическим классом, и это показалось ей захватывающе интересным, раньше она летала только частными самолетами, как правило, принадлежавшими Организации. В этот раз все было совершенно по-другому — теснота кругом, и вдобавок высокая толстая дама, едва умещавшаяся на сиденье, оказалась ее соседкой.

Едва самолет взмыл в воздух, дама принялась за вязание. Ньевес со страхом ждала, что та захочет скоротать время за беседой, но потом заметила, что дама вывязывает характерный немецкий узор, а по ее разговору со стюардессой поняла, что дама слабо владеет английским. С облегчением Ньевес устроилась поудобнее на сиденье и заснула.

Когда она прилетела в Дублин, было холодно и шел дождь. Она натянула свитер и принялась искать такси.

Шофер оглядел ее с головы до ног. Джинсы, распущенные по плечам волосы, отсутствие багажа не вязались с ее речью. Когда же она назвала адрес, он с неудовольствием сказал:

— Так это же все шестьдесят миль!

— Я заплачу вам, — высокомерно ответила Ньевес.

— Поздновато молодой даме ехать одной в такую даль, в Галуэй!

— Меня ждут! — не задумываясь, солгала Ньевес. — Я только что звонила туда, и мне велели взять такси.

Меня ждут.

— Надо надеяться. Куда, вы сказали? В Килмарран, что ли?

— Да… Там живет мистер Дэв Локлин. Кинорежиссер, — сообщила Ньевес.

— А, Дэв Локлин… не тот ли, что поставил в прошлом году отличную пьесу в Театре аббатства?.. — И он открыл дверцу.

Здесь, на последнем этапе своего путешествия, Ньевес обнаружила, что ее восторги сменились тревогой.

Она мысленно вернулась назад и поразилась. Ей раньше не приходило в голову, что отчаяние может завести так далеко. Да, я в отчаянии, думала она с вызовом. Но ее решимость уже была подточена чувством вины и мыслью о беспокойстве, которое она причинила близким.

Дэв все объяснит, подумала она. Он знает, что делать.

Как всегда.

Как только машина свернула с главного шоссе, она взглянула в окно и узнала, даже в темноте, знакомые места. Она сидела на краешке сиденья, прижавшись лицом к стеклу.

— Вот сейчас… вот те большие ворота и есть Килмарран!

Ворота по обыкновению были открыты, и пока автомобиль приближался к освещенным окнам большого дома, Ньевес ерзала на сиденье, держась за ручку дверцы, и не успел он остановиться под облезлым гипсовым навесом крыльца, как она уже изо всей силы колотила железным дверным молотком. Почти сразу же входная дверь отворилась, и она, заливаясь слезами, кинулась в объятия высокого смуглого мужчины, вышедшего ей навстречу.

— Дэв… о, Дав!

Таксист опустил сумку Ньевес у ее ног.

— С вас тридцать фунтов.

Ньевес, вся в слезах, замешкалась, и Дэв сам взял у нее свернутые трубочкой банкноты и расплатился с шофером, прибавив щедрые чаевые.

— И доброй вам ночи! — ухмыльнулся тот в ответ.

В большом холле, где с потолка свисала прекрасная, но давно не чищенная уотерфордская люстра, Дэв Локлин достал носовой платок из кармана брюк.

— Возьми… сегодня и так сыро.

Но Ньевес никак не могла выпустить из рук его рубашку, мокрая щека прижималась к его груди.

— Я должна была приехать, Дэв. Непременно! Мне больше ничего не оставалось… о, Дэв, как же мне было плохо!

Дэв приподнял ее лицо за подбородок и вытер слезы носовым платком.

— Ладно… Ты все мне потом расскажешь. Действительно, должно было случиться что-то ужасное, чтобы ты сбежала оттуда.

— Да, там было жутко. Ты просто не представляешь себе.

— Нет, но надеюсь, что ты мне расскажешь.

Ньевес шмыгнула носом, с обожанием вглядываясь в смуглое испанское лицо с ярко-синими ирландскими глазами.

— Я затем и приехала… я знала, что должна…

— Тогда пошли. У меня есть кофе и сандвичи.

— Чудесно! В самолете еда была жуткая! Неужели люди это едят?

— Небогатые люди едят. Ты ведь никогда не видела, как живут другие люди, верно?

Лицо Дэва озарилось улыбкой, и Ньевес засмеялась с облегчением. Он не сердится. Он, как всегда, добрый и надежный.

Она с беспокойством взглянула на него.

— Тебе звонили из Мальборо?

— Да. Три раза.

Ньевес покраснела.

— Наверное, они беспокоятся…

— Конечно. Когда скромная и робкая девица вроде Ньевес Боскомб вдруг решает совершить побег, да еще рейсовым самолетом — станешь беспокоиться. И гадать, почему она это сделала.

Ньевес опустила голову.

— Я просто не представляла, что еще можно сделать.

— Давай позвоним им и скажем, что ты здесь.

А потом расскажешь мне, почему.

Он ввел ее в большую комнату со следами былого великолепия, где мебели было немного, а в большом камине горел огонь. Комнату освещала единственная лампа над большим, в порезах и пятнах, столом, на котором стоял кинопроектор и лежали сотни футов 35-миллиметровой пленки. Ньевес кинулась к столу, восклицая:

— Дэв! Это последнее, да?

— Да. Я как раз занимаюсь монтажом — вернее, пытаюсь. Когда Касс не отрывает.

Ньевес выглядела смущенной.

— Прости, — прошептала она. Затем она подошла к камину и встала к нему спиной, растирая соблазнительную попку, занемевшую от долгого сидения.

— А Лоуренс? Куда он делся?

— Он на Сотбис. — Дэв наливал кофе из помятого серебряного георгианского кофейника в треснувшую чашку рокингемского фарфора.