Роберт Коули (ред.) - А что, если бы

• Название: А что, если бы
• Автор: Роберт Коули (ред.)
• Издательство: ACT, Terra Fantastica
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011554-7

«А что, если бы?..» — вопрос, который задает любой исследователь, занимающийся историей. Кому не хочется иногда переиграть прошлое в надежде понять и изменить настоящее?

Перед вами сборник эссе, написанных видными американскими учеными и повествующих о ключевых моментах истории.

Авторы охватили почти три тысячи лет — от древней Ассирии до наших дней. Для каждой «критической точки» они приводят свой анализ вероятных последствий изменения хода событий и пытаются построить картину нового мира. Иные выводы могут показаться забавными, другие — пугающими, третьи заставят читателя призадуматься.

Книга будет интересна как специалистам, так и любителям истории.

---

Да и в этом случае ситуация все равно обещала стать почти тупиковой — но все же несколько более благоприятной для немцев. Вероятность захвата Парижа в тот момент, когда немцев отделяло от него двадцать миль, была много выше, чем несколько дней спустя, — когда это расстояние составило миль восемьдесят или сто и уже начала формироваться непрерывная линия Западного фронта. Близость неприятельской столицы не могла не повлиять на принимавшиеся в последующие месяцы оперативные решения германского командования. Вполне возможно, находись немцы ближе к Парижу, они не ограничились бы до конца войны позиционными и оборонительными боями на Западном фронте. Кто знает, не обернулось бы это окружением и осадой города по образцу 1870 года? История обычно не повторяется, но в мире, где всегда возможны альтернативные варианты развития событий, люди обречены совершать новые ошибки, а будущее — преподносить неожиданности.

Случайность — это одно, а сознательное действие — совсем другое. 1 сентября стало ясно, во что вылилось осуществление еще одной вероятности, потенциально даже более опасной для союзников, чем потеря штабной карты — для немцев. Командующий британскими экспедиционными силами сэр Джон Френч, очевидно, поддался общей панике. Отношения этого маленького фельдмаршала с союзниками не клеились с самого начала, и сэр Джон (говоривший, несмотря на свою фамилию, только по-английски) питал глубокие подозрения в отношении намерений французов. Но могли ли его войска волей-неволей оказаться втянутыми в осуществление модернизированного, но все столь же кровопролитного «Плана № 17»? Френч почти маниакально боялся оказаться обманутым, а в сложившейся ситуации думал только о том, как вывести свою армию из-под угрозы с наименьшим ущербом для собственной репутации. Жоффр, стремившийся любой ценой стабилизировать линию фронта, 29 августа встретился со своим британским союзником и призвал его держаться до последнего. Сэр Джон отказался, заявив, что его отходившей неделю с боями и потерявшей 15 000 человек армии необходимо дней на десять выйти из зоны военных действия для отдыха, переоснащения и получения подкреплений. Жоффр, совладав с гневом, поблагодарил сэра Джона, хотя уход последнего с фронта означал не только уменьшение численности союзных войск, но и образование бреши в их позициях. На сэра Джона не повлияла даже переданная ему через британского посла личная просьба президента Франции Раймона Пуанкаре. Французское командование уже предупредило офицеров о необходимости готовиться «к неизбежному и долгому отступлению в южном направлении, с обходом Парижа с востока и запада».

Френч не ограничивался намерением отвести армию к британской базе на материке, каковой являлся тогда порт Сен-Назер в устье Луары. Он уже рассматривал возможность переправки войск в Англию, с возвращением их на континент для продолжения боевых действий лишь осенью — если война к тому времени не закончится.

Тем временем в Лондоне военный министр лорд Китченер читал телеграммы Френча со все возрастающей тревогой. Тридцать первого августа он телеграфировал ему сам, спрашивая, не приведет ли предполагаемый отход англичан к разрыву линии фронта и окончательному падению боевого духа французов, а затем убедил премьер-министра созвать экстренное заседание кабинета. Нельзя было отдавать такой важнейший вопрос национальной политики, как военный союз с Францией, на откуп сэру Джону. В тот момент возможность военного поражения казалась как никогда близкой. Поздно вечером поступила ответная телеграмма Френча, заявившего, что он «не видит оснований для того, чтобы... рисковать полным уничтожением...» Китченер, стоявший возле аппарата при расшифровке телеграммы, решил действовать немедленно. После созванного Асквитом срочного заседания правительства, Черчилль приказал разжечь пары на самом быстроходном крейсере в Дувре[246]: покинув Лондон около полуночи, к полудню 1 сентября Китченер прибыл в Париж. В британское посольство он явился в синем маршальском мундире, что сверхчувствительный Френч тут же истолковал как оскорбление и попытку Китченера (имевшего то же воинское звание, что и он сам) продемонстрировать свое превосходство. Он выразил возмущение тем, что его «в такой критический момент» вызвали из штаб-квартиры. На встрече присутствовали и другие военные, но вскоре дискуссия обострилась до такой степени, что оба фельдмаршала предпочли продолжить ее в другой комнате, за закрытой дверью. Соглашение все же было достигнуто: английские войска должны были вернуться на фронт и оставаться там «сообразуя свои передвижения с передвижениями французской армии». Френч ушел в ярости, но свою задачу Китченер выполнил.

Но что, если бы сэр Джон Френч снял войска с позиций и отвел их на 250 миль назад, в Сен-Назер, — не говоря уж о совершенно абсурдной идее переправки частей для отдыха и переоснащения в Англию? Трудно представить себе, как в случае осуществления этого замысла политические лидеры могли бы справиться с разрастанием паники и упадком боевого духа. Хотя в конечном счете такой поворот событий пошел бы империи лишь на пользу, правительство Асквита, безусловно, было бы обречено на падение. Как повлиял бы постыдный уход британцев с фронта на их отношения с Францией на протяжении следующего десятилетия — а то и более продолжительного времени? Ведь в той сложнейшей психологической обстановке, которая сложилась к 1 сентября, дезертирство британцев могло оказаться для Франции фатальным и неизвестно, когда бы французы вообще смогли простить своих неверных союзников. Иными словами, чрезмерная осторожность сэра Джона могла дать Германии последний шанс выиграть войну на Западе, в которую для Англии было бы лучше не ввязываться с самого начала[247].

Но у этой истории имеется продолжение. Несмотря на то что французам удалось перебросить в район боевых действий подкрепления из Парижа, Клюк, блистательно отразивший натиск 6-й армии Монури, сохранял инициативу за собой. Но чтобы обеспечить себе преимущество в ходе пятидневной операции на фронте протяженностью в двести миль, ему пришлось позаимствовать два корпуса, закрывавшие разрыв между его 1-й армией и 2-й армией Карла фон Бюлова. Он решил, что с их помощью сможет выйти сухим из воды, и это ему почти удалось. Но в последний день кампании на Марне британская армия, примерно равная тем двум корпусам, которые вступали в Восточную Пруссию, устремилась в открывшуюся тридцатимильную брешь. Хотя глубина прорыва составила всего несколько миль, для германцев это явилось, по словам Черчилля, «ударом в печень». Осознав угрозу своим флангам, немцы дрогнули и вскоре стали отступать по всему фронту[248]. В эти дни были вырыты первые окопы. Первоначальным планом кампании предусматривалось, что ее исход должен быть решен между 6 и 9 сентября (на тридцать шестой —тридцать девятый день после мобилизации). Это и случилось — но отнюдь не так, как предполагали германцы. Как заметил Черчилль, перефразируя прозвучавшие почти две тысячи лет назад, после разгрома римлян в Тевтобургском лесу, слова римского императора Августа, кайзер вполне мог бы воскликнуть: «Мольтке, Мольтке, верни мне мои легионы!»

Бригадир и рядовой

Действующими лицами этой истории являются два человека, никогда не встречавшиеся лично: британский офицер и рядовой германской армии. Но 31 октября, в последний день военного кризиса 1914 года, их судьбы, возможно, пересеклись. В одном случае история всего лишь могла измениться, в другом — это изменение произошло.

На протяжении нескольких недель после Марны враждебные армии параллельно одна другой двигались на север, периодически проводя разведку боем и безуспешно пытаясь обойти противника с фланга. «Бег к морю» так и не выявил победителя и лишь привел к формированию сплошной линии фронта. К концу октября единственная брешь, которую союзники еще не успели закрыть, оставалась в районе бельгийского городка Ипр, лежавшего чуть более чем в десяти милях от Дюнкерка и побережья Северного моря. Именно там, вокруг узкого и все более сужавшегося выступа, и разразилось последнее, самое отчаянное сражение этого года.

Немцам успешный исход битвы при Ипре сулил трофеи, достойные того, чтобы увенчать славой великий поход 1914 года: стратегически важные порты Дюнкерк, Кале и Булонь. Их захват обезопасил бы немцев со стороны пролива и весьма затруднил бы переброску живой силы и техники из Англии во Францию (если бы после Ипрского поражения британская армия вообще оставалась бы на континенте). Сэр Джон снова, и весьма серьезно, подумывал о эвакуации, но на сей раз решительность Жоффра позволила наложить на эту идею вето. На протяжении всего двух месяцев участие Британии в сухопутной операции вторично оказалось поставленным под вопрос, хотя к тому моменту Франция с большей вероятностью, чем прежде, могла обойтись и без союзника. Но, помимо чисто материальных приобретений, захват портов пролива вызвал бы подъем национального духа, показав народу Германии, что дорогостоящая и кровавая кампания на Западе отнюдь не бесплодна.