Ксения Велембовская - Дама с биографией

• Название: Дама с биографией
• Автор: Ксения Велембовская
• Жанр: Русское современное

Проза Ксении Велембовской полюбилась читателю после романа «Пятое время года», в котором рассказывалось о судьбах четырех женщин из большой московской семьи. В новом романе «Дама с биографией» писательница подтверждает: «мысль семейная» дорога ей, «дочки-матери» – главная ее тема.

Люся, главная героиня романа, – само терпение: взрослая и успешная дочь – домашний тиран, старая мать – со своими «устоями», а еще барыня сватья и выпивоха зять… Случайное знакомство меняет взгляд героини на мир и сулит весьма радужные перспективы. Однако нежданно-негаданно появляется тот, кто когда-то составлял весь смысл Люсиной жизни. Тот, кто сильно подпортил ей биографию, которая так удачно складывалась на Центральном телевидении…

---

Зятек в трубке и правда лыка не вязал.

– Да-а-а… я-а-а… а что-о-о?

– Не «что-о-о?», а срочно домой, понял? Чтобы через полчаса был! – скомандовала ему Люся, никогда не церемонившаяся с пьяницами. – Зинаиде Аркадьевне плохо с сердцем.

– Что вы, что вы! Мне очень хорошо! – замахала на нее руками мгновенно воскресшая Зинаида, старая идиотка, упорно не желавшая замечать, что ее любимый сынок потихоньку спивается и не сегодня-завтра превратится в полного алкаша. Не замечать – оно, конечно, комфортнее.

– Пошли спать, Зинаида Аркадьевна. Он скоро придет.

На прикроватной тумбочке, заваленной кучей лекарств от всех мыслимых и немыслимых болезней, преимущественно немыслимых, коробочки с валокордином не оказалось. Пузырек без коробки нашелся на подоконнике, опять-таки среди лекарств, старых тюбиков из-под красной помады, с которыми невозможно расстаться, замусоленных огрызков черных карандашей и множества липких, забытых заначек со сладеньким, но Люся не стала ворчать: как же мне надоел ваш бардак, Зинаида Аркадьевна! Достаточно было на всякий случай – а то еще, не приведи Господи, закандрычится – свериться с названием «валокордин», как сразу же вспомнился симпатичный кардиолог. Губы сами собой расплылись в улыбке, и впервые за много лет она обратилась к Зинаиде почти что ласково: «Сейчас-сейчас, выпьете капельки, успокоитесь и уснете», – проникнувшись к ней жалостью и сказав себе: надо быть великодушной. Ведь в отличие от нее Зинаиде ничего в этой жизни уже не светит, кроме болезней и неумолимо надвигающейся старости.

Великодушия хватило ненадолго. Та еще симулянтка, сватья в ожидании мензурки с лекарством принялась в своей обычной манере капризной барыни нетерпеливо охать и кряхтеть под одеялом, а потом, опрокинув в рот капли, чуть не подавившись и брызнув слюной, недовольно замахала руками на «горничную» и заверещала: «Подайте мне платок!»

Люся еле сдержалась, чтобы не послать ее открытым текстом. Послать, конечно, было бы явным перебором, но дать понять, что ласковое обращение – глупая минутная слабость – вовсе не означает, что можно окончательно сесть ей на голову, посчитала необходимым. Нарочно кинула носовой платок в изножье кровати, чтобы барыне пришлось предпринять героическое усилие – потянуться и достать его. Выключила свет и язвительно напутствовала сибаритку:

– Спите спокойно, дорогой товарищ!

Дверь в кабинет и в самом деле была заперта изнутри. На стук Лялька не отозвалась, решив, что это опять Зинаида со своими стенаниями.

– Ляль, это я! Эй, ты слышишь?.. Давай-ка поднимись ко мне наверх минут через двадцать, я только приму душ. Надо поговорить. И не забудь про инструкции. Ты вроде уезжаешь завтра?

Характер у нашей девушки не сахар, но в чем ей не откажешь, так это в собранности и деловитости. Даже излишней.

Не успела еще Люся намазаться кремом после душа, как Лялька уже явилась с набранным на компьютере жирным шрифтом списком ЦУ на ближайшую неделю из одиннадцати пунктов. Лаконично ответив «да» – «нет» на возникшие вопросы, она тут же двинула к двери.

– Подожди, Ляль! Я же сказала: надо поговорить. – Быстро завинтив банку с кремом и похлопав пальцами под глазами, Люся села на постель и закинула ногу на ногу, тем самым дав понять, что разговор будет долгим, не на ходу. – Во-первых, что нам делать с Ростиславом?

– А что с ним надо делать? – Очи, загадочные, как ночи, сделались круглыми от изумления, но Лялька не ушла. Значит, прекрасно поняла, о чем идет речь.

Кто бы сомневался! Ее предельная немногословность уже говорила сама за себя: в душе у девчонки наверняка бушевал вулкан… Или не бушевал? Черт ее разберет!

Скорчив недовольную физиономию: дескать, дел полно, а ты меня задерживаешь! – Лялька перешла к балконной двери, и там, отодвинув штору, застыла, глядя в темноту. Ждала, что скажет мать.

– Боюсь, за время твоего отсутствия Ростислав совсем слетит с катушек.

Никакой реакции не последовало, кроме легкого недоумения, исполненного плечиком под атласным кимоно. Собственно, ничего другого ждать и не приходилось. Парадоксально, но факт: похоже, единственной, кто по-настоящему переживал за Ростислава, чье пьянство в скором времени могло запросто перерасти в алкоголизм, была теща. Хотя от его похождений больше всех пока что пострадала именно она. Денежки-то ее тю-тю! Кроме загулявшего в последние дни Ростислава позаимствовать их было просто некому…

– Мам, не кроши батон! Выкладывай, что у тебя там, и побыстрее. Если я не высплюсь, то завтра буду на себя не похожа. А мне завтра в кадр, – нарушила ее раздумья Лялька, однако, на удивление, без привычного нерва в голосе, без экзальтации.

Зябко обнимавшая себя за плечи, она вдруг показалась Люсе такой хрупкой и беззащитной, что язык не повернулся рассказать ей про деньги и тем более про посиделки Ростислава в кафе с девчонкой из хозмага. Чтобы пронять известную артистку, но при этом пощадить ее женское самолюбие, стоило, пожалуй, зайти с другого конца.

– Ты вроде так печешься о своем реноме, – предельно миролюбиво, по-дружески начала Люся, – а между тем, кажется, ни для кого уже не секрет, что твой благоверный крепко зашибает. Не далее как вчера Кузьмич сообщил мне, что видел Ростислава в кафе на станции сильно навеселе. Сейчас он опять, извини за выражение, пьян в стельку. Первый час ночи, а его все еще нет. Несмотря на то что я приврала ему по мобильнику, будто Зинаиде плохо с сердцем, и велела срочно топать домой. Вот я и спрашиваю тебя, что нам с ним делать?

– Убить, – еле слышно отозвалась Лялька.

Сказано это, конечно же, было не всерьез, тем не менее стало ясно, что девчонка на пределе, еле сдерживается, чтобы не взорваться. Если сейчас подлить масла в огонь, подумала Люся, то разразится скандал со всеми вытекающими последствиями. Проснутся Нюша и Зинаида. Сватья опять забьется в истерике, и покоя не будет до самого утра, а за Лялей в семь часов придет машина со студии.

– Ладно, поезжай спокойно на свои съемки, я присмотрю за ним. Когда вернешься, тогда и решим, как нам быть.

– Или не быть… вот в чем вопрос, – проговорила Лялька, а когда вышла из прострации и обернулась, лицо ее уже имело выражение живо-комедийное: сбросив груз проблем на мать, артистка мгновенно преобразилась. – Разрешите откланяться?

– Нет, пожалуйста, не уходи.

С обреченным вздохом – понимай: как вы все мне надоели! – Лялька плюхнулась на кровать, подсунула подушку под локоть и тряхнула гривой: давай выкладывай!

Неожиданно для себя Люся растерялась. Занятая сначала лирическими мыслями – о докторе, потом драматическими – о пьяном зяте, затем возней с «умирающей» Зинаидой, она совершенно не подготовилась к обсуждению второго вопроса. Если к нему вообще следовало готовиться. По уму лучше было бы сегодня не рассказывать Ляльке о встрече с Марком. Во-первых, девчонка тут же уличит во вранье. «Ты же говорила, что на весь день заваливаешься к Нонке? Как же это, интересно, ты очутилась в ресторане?» А во-вторых, изобличив мать, она с этим козырем на руках запросто может распоясаться. Заорет, не выбирая выражений: «Почему ты с ходу не послала этого своего Марка в жопу? На хрена мне его визитная карточка?! Засунь ее себе, знаешь, куда?» Кончится тем, что они в очередной раз переругаются, что и само по себе отвратительно, но еще хуже – жить дальше с обидой в душе, делая вид, что ничего не случилось. Извинений все равно не дождешься. Существовал, конечно, вариант, что самолюбивая артистка воспримет новость с наигранным равнодушием, но тогда девчонке предстоит долгая бессонная ночь…

– Мать, я сейчас уйду! – пригрозила Лялька и вдруг, посмотрев пристально, исподлобья, насмешливо процедила: – Что это с тобой сегодня? Влюбилась или помер кто?

–  Если б помер кто , я бы тебе сразу сообщила, – передразнила Люся, задетая за живое саркастическим «влюбилась». – Ведь, кто бы ни помер, ты все равно рыдать не станешь… Короче, сегодня я совершенно случайно встретила на Смоленской твоего отца. Он просил, чтобы ты позвонила ему. Вот, возьми, если хочешь, его визитную карточку.

Что творится в красивой Лялькиной голове, Люся точно никогда не знала и была потрясена, когда, брезгливо взяв визитку двумя пальцами и взглянув на нее, дочь зарделась, что твой маков цвет.

– Марк Крылов – мой отец?.. Обалдеть!

Мало того, она еще и набросилась с упреками:

– Что же ты полчаса морочила мне голову какой-то фигней про Ростислава… да плевать мне на него!.. Вместо того чтобы сообщить такую сногсшибательную новость?.. И вообще, почему ты молчала до сих пор? Почему не сказала мне, что известный питерский продюсер Марк Крылов – мой отец?

– До сегодняшнего дня я и понятия не имела, чем он теперь занимается, – попыталась оправдаться Люся, привычно пасуя перед дочерью, но, внезапно ощутив всю меру своей идиотской бесхребетности, разозлилась и пошла в бой: – Если он такой уж известный, как ты говоришь, что ж ты сама-то тогда не сообразила?