Евгений Додолев - Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность»

• Название: Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность»
• Автор: Евгений Додолев
• Жанр: Музыка, танцы

Это первая книга об Александре Борисовиче Градском, при этом данный труд – не столько книга о Градском, сколько, собственно, книга самого Градского: в ней, помимо авторских наблюдений и эссе, собраны статьи и заметки легендарного рок-одиночки и конечно же разномастные интервью Александра Борисовича, которые в течение десятилетий записывали друзья, родственники, подчиненные автора и сам Евгений Ю. Додолев, разумеется. Ну и плюс бесценные ремарки маэстро, которыми он щедро поделился во время чтения рукописи. Так что вещь получилась пристрастная и необъективная. Нестандартная. Как, собственно, в целом само творчество легендарного объекта книги – АБГ. Изначально рукопись была озаглавлена «Насравший в вечность», кстати. Столь необычное название записок появилось с подачи Николая Фоменко, об этом рассказано в самом конце.

Иллюстрирована уникальными фотографиями из коллекции Издательского Дома «Новый Взгляд» и архива самого певца.

---

Градский 1965

Градский, будучи с осени 1965 года гитаристом и вокалистом группы «Славяне» (хронологически третьей в СССР группы, после «Brothers» и «Соколов»), настаивал на аутентичном репертуаре (а все тогда пели хиты The Beatles и The Rolling Stones).

Кроме него, повторю, в группе играли:

Михаил Турков (гитара),

Виктор Дегтярев (бас),

Вячеслав Донцов (ударные)

и затем Вадим Маслов (электроорган).

Нюанс. Градский = разговорник

Градского можно интервьюировать многократно. Не человек шаблона он. Не персона заготовки. Не мастер выступать по лекалам. Об одном и том же артист каждый раз рассказывает чуть-чуть иначе. И Сашины нюансы дорогого стоят. Главное, не терять авторские интонации.

Градский достаточно категоричен: – У нашего народа с мировой культурой особые взаимоотношения. В первые годы после Октября власть пыталась внедрять образцы высокой культуры в широкие массы, при этом волюнтаристски одни образцы признавались формалистическими, другие – истинными. Лучшие образцы легкого жанра – Вертинский, Утесов – были де-факто табуированы. Партийной элитой «назидалась» классика в чистом виде без какой-либо попытки осовременивания. Даже Шостакович и Прокофьев звучали в эфире в несоизмеримо малой пропорции по отношению к традиционной классике. Весь народ вслед за Сталиным внимал классическим образцам по радио с утра до вечера, дома, конечно, плясали под «Гоп со смыком – это буду я», изданный Утесовым на «ребрах», но на официальном уровне не задавались вопросом, какая музыка хорошая. Было ясно, что это – Чайковский, Глинка, Бородин, Бетховен, Шуберт, Бах… В Большой театр попасть на балет с Улановой – это счастье, в настоящий театр попасть – в Малый, МХАТ, в Вахтангова – это потрясающе, в зал филармонии – не пробиться. Сейчас у нас критерии размыты, общественный вкус находится в процессе формирования; пока все это не перебродило, не переболело, приходится терпеть. Наступило время этакого быстрого зарабатывания денег на обмане, и по-человечески понятны те люди, которые этим занимаются, потому что они живут сегодня, завтра их не будет, времени у них на то, чтобы заработать деньги и обеспечить свою семью, очень немного, 20–30 лет – это ничтожный срок, надо успеть нахапать, распространяя в сердцах и умах ужас этот, с утра до ночи звучащий по всем каналам телевидения. Тот, кто это делает, наверное, не понимает, что таким образом он приближает свой конец: он мог бы еще иметь шанс зацепиться и начать делать качественную музыку, а то сплошной «кабак», очень неумная и некрасивая развлекуха с неизящными стихами.

Градский 1986

Градский основал в марте 1966 года своих «Скоморохов», в которых кроме лидера играли:

барабанщик Владимир Полонский,

басист Юрий Шахназаров

и клавишник Александр Буйнов (угу, тот самый), который сочинил песни «Аленушка» и «Трава-мурава».

Во второй половине 60-х звания «скоморохов» удостоились:

Александр Лерман (ранее – «Ветры перемен») – гитара, вокал;

Юрий Фокин (позднее – «Цветы») – ударные;

Игорь Саульский (позднее – «Арсенал») – бас-гитара.

Потом Саша опубликовал все старые вещи «Скоморохов»; он говорит: – В «Коллекции» нет некоторых песен Шахназарова, нет некоторых песен Саши Буйнова, но это всего 5–6 песен. Изданы лишь те вещи, где я был автором.

Жили весело, Александр Буйнов рассказывал своим друзьям: – Мы выступали с концертами по Северному Кавказу. И где-то в начале гастролей проезжали совсем рядом с иранской границей – мы даже видели иранских пограничников. И мы с нашим барабанщиком решили разыграть Градского, будто бы нас завербовали иранские спецслужбы. Саша очень переживал за нашу судьбу, ругал нас: «Дураки! Идиоты!» А мы ему: «А что нам было делать? Нас бы расстреляли…» И начали его «вербовать»: сказали ему, что надо ехать туда-то, там будет встреча с важными людьми – в общем, всякий бред… Но Саша оказался непоколебим и предупредил: «Я вас в КГБ сдам!» Тут мы, конечно, испугались, и не зря, потому что по приезде в Грозный Саша действительно пошел искать, где там находится КГБ. Мы решили, что надо как-то его остановить, пока до КГБ не дошло. И пошли незаметно за ним. Саша оглядывался, но нас не замечал. И вдруг, на наше счастье, ему навстречу вышли два местных парня в красивых национальных одеждах и стали на него пальцем показывать и что-то грозно говорить на своем языке. Им явно не нравился внешний вид Градского – длинные волосы, модные брюки… И Саша повернул обратно. После этого мы решили завершить операцию «Шпионы». Заманили Сашу на встречу с нашими «вербовщиками». Прежде подговорили трех местных студентов, с которыми познакомились в гостинице, – двух колоритных парней и прекрасную девушку – сыграть работников иранских спецслужб. Один надел черную шляпу – он был шефом. А второй – приземистый, крепкий, как борец, – встал за спиной у Александра. И «шеф» стал задавать Саше вопросы: «Ну, что, не продаешь Родину?» И Саня, к его чести, сурово сказал: «Нет!» Они все вскочили, начали вокруг него танцевать и кричать: «Молодец! Молодец!» И тут же мы Градскому все и выложили. Он гонялся за нами по всей гостинице – еле ноги унесли…

Вот, собственно, тогда, полагаю, и зародилась идея «Розыгрыша» с разводами знаменитостей.

Еще Буйнов вспоминает:

«С тезкой Александром Градским отправился в свои первые настоящие гастроли. Осталось яркое воспоминание от первой встречи с ним: Градский в светлой заячьей шапке-ушанке, в пальто, расхристанный весь, зато у него уже была настоящая битовая гитара. Называлась она „Клира“. Знаменитая очень гитара. Мы на ней много и многое поиграли. Ничем другим тогда он особенно не выделялся, как, впрочем, и я. В моей памяти рисуется такая картинка: МГУ, главное здание – кажется, клубная часть, – Градский и я садимся на мраморные ступени, это прямо внутри здания, вокруг нас сразу собирается толпа, и мы начинаем петь песни The Beatles, а студенты начинают нам подпевать и аплодировать. Шел 1966 год.

Вскоре мы объединились в группу „Скоморохи“. Кроме нас в нее вошли Владимир Полонский (ударные инструменты) и Сапожников (бас-гитара), однако совсем скоро его заменил Юра Шахназаров. Первое время я за неимением органа „долбил“ на фоно. Соло-гитару и вокал взял на себя Градский, впрочем, при необходимости пели все.

Мы еще не назывались „Скоморохами“, хотя уже выступали втроем: Градский, Полонский и я. Это было в какой-то школе. Градский кричал без микрофона так, что было слышно на все здание. А я так громко старался играть на фоно, что ломались молоточки… Полонский изо всех сил молотил на барабане, и мне, чтобы было слышно, приходилось брать в руки эти молоточки и долбить ими по клавишам. „Завод“ был страшный! При этом надо было и топот ног перебить…

Кто первым предложил назваться „Скоморохами“? Кажется, Градский! Он хаживал в МГУ в самую известную тогда группу „Скифы“, которые, как мне приходилось слышать, играли в звериных шкурах, и играли так, как никто. Особенно блистал соло-гитарист Сергей Дюжиков, работающий сейчас с Малежиком. Рядом с Дюжиковым гремели имена басиста с самодельным „басом“ Виктора Дегтярева и Юрия Валова (настоящая фамилия, кажется, Малиновский), позже уехавшего в Америку и основавшего вместе с Александром Лерманом в Сан-Франциско русскую бит-группу „Юра и Саша“, концерты которой, как сообщал летом 1976 года „Голос Америки“, идут с полным аншлагом. Лерман же, видимо один из самых способных из нашей рок-волны, уехал за границу позже, в декабре 1975-го, ярко заявив о себе перед этим и в „Скоморохах“, и в „Ветрах перемен“, и в „Араксе“, и в „Веселых ребятах“, и в „Добрых молодцах“… Говорили, он попал к суперзвезде 60–70-х годов Тому Джонсу. Так вот, Градский, уже знавший ко времени знакомства со мной „Скифов“, свел меня с Дюжиковым, который, если мне не изменяет память, учился в университете.

Вспоминается, что и Градский рассказывал мне, как он до нашего объединения в „Скоморохи“ уже поиграл и даже погастролировал в составе созданного им трио „Лос-Панчос“ вроде бы по Донецкому краю. Все это производило впечатление, и мы кроме обычных чисто музыкальных обязанностей доверили ему роль менеджера „Скоморохов“.

Большая часть из зарабатывавшихся и тогда, и позже денег вкладывалась нами в общий котел, который находился в диване на квартире у Градского на Мосфильмовской. Когда мы приходили к нему домой, Градский, бывало, открывал диван и говорил: „Вот наши деньги!“ На дне равнодушно серели потертые и смятые рубли, трояки и пятерки, и совсем редко краснели замусоленные до неузнаваемости и когда-то розовые десятки. Деньги хранились у Градского, потому что из нас он был человек самый экономный: мог спокойно прожить на 30 копеек в день, впрочем, чаще всего он так и жил. Но самое главное, находясь у Вилена, мы имели четкую возможность репетировать в свое удовольствие столько, сколько сможем, и при этом не голодать: кофе и картошка, иногда со шкварками, нам всегда были обеспечены… Не помню почему, но Градский поиграл с нами там немножко и куда-то уехал. В общем-то, музыкальное путешествие по Владимирской области не только принесло нам деньги (рублей по 500 на брата) и имя, но и дало профессиональный подход к делу.