Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР

• Название: Современная повесть ГДР
• Автор: Вернер Гайдучек
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002428-5

В сборник вошли лучшие повести ведущих писателей ГДР — Э. Штритматтера, X. Кёнигсдорф, П. Хакса, Г. Рюкера и др., которые затрагивают проблемы, волнующие сегодня граждан ГДР. Тональность повестей обусловлена своеобразием индивидуального стиля каждого писателя. Здесь и лирическое воспоминание о первых послевоенных годах, философское размышление о нелегкой судьбе женщин-ученых, поэтичное повествование о мужании подростка накануне мировой войны, и полный грустного юмора рассказ о распавшейся семье, и фантасмагорическая сказка-аллегория.

---

Пока мы с Мунцо шли от нашего дома до соседнего, я заметил одну открытую дверь. И тут мне в голову пришла хорошая мысль. Я вспомнил пастора в джинсах, игравшего на старинном органе с львиными головами и с ворочающимися языками. Он как-то рассказал историю об одном египетском правителе, который издал приказ об уничтожении всех новорожденных еврейских мальчиков. Мне кажется, что в те времена евреям приходилось вкалывать не меньше, чем сейчас турецким рабочим на Западе. Однако, несмотря на это, у них появлялось на свет великое множество детей, и фараон не хотел, чтобы в один прекрасный день «иноверцев» в его стране оказалось больше, чем коренных жителей. Наверняка он боялся безработицы и восстаний, поэтому и отдал приказ об уничтожении мальчиков. Мать одного из благородных младенцев посчитала это бесчеловечным и не подчинилась приказу. Вместо того чтобы отдать ребенка в руки палача, она сплела из тростника корзинку, просмолила ее и пустила корзинку в воды Нила. Река оказалась благосклонной к младенцу и вынесла корзинку как раз на то место, куда пришла купаться дочь фараона. В это время она щупала пальцами ног воду, желая определить, достаточно ли та теплая. Заметив в тростнике корзинку, принцесса из любопытства приказала своим служанкам достать ее. В корзинке лежал малыш и хныкал. Принцессе стало его так жалко, что она не отдала его в руки палачу, а выкормила молоком. Так был спасен Моисей, который впоследствии стал настолько знаменитым, что его даже изображали на своих картинах голландцы — правда, с бородой.

У меня не было ни корзинки из тростника, ни смолы, чтобы ее законопатить. Да и реки в новом районе никакой не было. А что касается здешней канализации, я сейчас о ней расскажу.

Большинство туалетов в городе устроены очень сложно и работают с большим расходом воды. Сначала их содержимое через тонкие трубы обильно смывается водой, которая затем по толстым трубам гонит его дальше. В нашем районе проживает примерно шестнадцать тысяч человек. Если каждый спускает воду по пять раз в день, значит, в клозеты выливается примерно 90 тысяч ведер. Это колоссальное количество. По телевизору в «Последних новостях» часто показывают интересные репортажи о наводнениях. Волны уносят с собой чуть ли не целые дома, садовые ограждения, дохлых свиней и массу деревьев. Ну и, конечно, предметы помельче, например доски, кустарники и всякий мусор. Примерно так же функционируют ватерклозеты и канализации. Река пенится от злости, что ей приходится нести на себе всю эту дребедень в море, а море в свою очередь безо всякого мыла, вообще без ничего, отмывается, и ему это дается нелегко, поскольку по рекам сплавляется слишком много всякого хлама, особенно в ненастье. Куда девается содержимое наших туалетов, мне выяснить пока не удалось.

Зато я знаю, куда девается мусор из домов. Мусоропроводы в многоэтажных домах работают почти так же просто, как уборная во дворе у дедушки с бабушкой в Пелицхофе. На каждом этаже имеются отверстия, и туда все выбрасывают. Сила тяжести сама заставляет консервные банки, яичную скорлупу и кофейную гущу падать вниз. Комендант дома рассказывал мне, что мусоропровод засорялся только однажды, когда кто-то из жильцов выбросил в него лыжи. Они не смогли проскочить вниз. Как правило, мусор падает прямо в открытый контейнер, который стоит внизу, а потом его вывозят. В каждом многоэтажном доме в подвале есть помещения для контейнеров, которые в большинстве своем содержатся в чистоте, хотя от них немного воняет. Поэтому дверь контейнерного помещения оставляют открытой, чтобы оно проветривалось. Так я и обнаружил незапертую дверь, а за ней контейнерное помещение и подумал, что, раз она не закрыта, туда спокойно может входить и выходить кошка. Сначала мне не понравилась вонь, но затем я вспомнил о вони навоза в Пелицхофе, к которой Мунцо привык так же, как моя мать к запаху духов.

В помещении было не холодно и, уж конечно, намного суше, чем в Ниле. На полу валялся сломанный стул, который комендант дома, по-видимому, собирался починить. В углу лежал какой-то мусор, и я обнаружил в нем даже небольшой ящичек, его не нужно было смолить, поскольку он находился в довольно сносном состоянии. Я положил туда одеяло, и, чтобы успокоить Мунцо, сказал, что завтра утром зайду к нему, и тогда мы решим, что делать дальше. Нет, я не предам своего друга.

Так и получилось, что мой друг Мунцо долгое время прожил как контейнерная кошка. Мех у него потом свалялся, и от слабости он уже не мог испускать лазерные лучи. А все потому, что не нашлось ни одной принцессы, которая заинтересовалась бы мусорным контейнером, зашла бы к коту и пожалела бы его. Из-за этого ему не удалось прославиться, как Моисею. И все же голландцы рисовали кошек тоже довольно часто. Когда я вернулся домой, «лысина» спросила:

— Ну, где это животное?

— Убежало, — ответил я и показал ему пустые руки.

— Вымой как следует свои лапы, — приказала мать.

14

Первого сентября я с удовольствием сделал бы зарубку на новой двери моей детской комнаты, но не решился, поскольку она была недавно покрашена.

Во-первых, мне никак не удавалось попасть в ванную! Мне это не понравилось. Сначала пошла мыться «лысина», поскольку ей нужно было ехать за границу. Потом на очереди была мать. Из-за такого распорядка семейного совета не получилось. Утром я не любил долго мыться.

За завтраком все спешили. Вольди, «большая лысина», зажав бутерброд зубами, вытянул вперед руки, чтобы мать могла вставить ему запонки. В дверь позвонили — за ним приехала служебная машина. Мы немного опоздали. В спешке искали дорожную сумку, в спешке прощались и целовались. На дух его не переношу — от него несет парфюмерией, как от какой-то дамы. Я помахал ему рукой, он тоже сделал мне ручкой.

— Пока, Рауль. Быть может, в Мадриде куплю тебе классную мини-машинку.

Когда он ушел, мать поднесла к губам сложенные руки, словно опять увидела Мунцо. Но это был всего-навсего заграничный паспорт Вольдемара Ленгефельда. Он выпал у него из куртки. Мать вскочила с места. Придется ей ехать с паспортом за ним в аэропорт, а оттуда — на работу. Я уже большой и наверняка сам смогу добраться до школы.

Она сунула мне направление, его необходимо иметь при переводе в другую школу. Я положил направление в портфель и что есть духу помчался к контейнеру в соседнем доме. Дверь была прикрыта, но оказалась незапертой. Я втянул в себя воздух и чуть не задохнулся от затхлой вони. Позвав Мунцо, я страшно обрадовался, когда его зеленые глаза вдруг вспыхнули в темноте. Я не могу говорить об этом со взрослыми, они меня тут же назвали бы фантазером. Но иногда мне кажется, что кот загипнотизировал меня своими лазерами, поэтому, наверное, я и стал трудным ребенком. Во всяком случае, дяденька с большой лысиной как-то сказал, что сам по себе человек не может быть таким глупым.

Мунцо вышел из темноты, почистил свои когти о мусор и вытянулся на все сто пятьдесят сантиметров. Потом он потерся о мои ноги и так жалобно замяукал, что мне стало его ужасно жалко, как той египетской принцессе малютку Моисея. К счастью, у меня в кармане было пять марок.

— Пошли, — сказал я, — зайдем в универсам, полфунта фарша наверняка заменят тебе пять мышей.

Мы отправились в путь. Было где-то между семью и восьмью часами утра. Старики и старушки совершали свой утренний моцион, выгуливая собак. Если бы собаки ходили в песок, это было бы полезно для гумуса. Собак было много, и все они жили в многоэтажных домах, только маленькую кошку держать там не разрешалось. Я увидел немецкого дога, ростом с пони, овчарку, размером почти с теленка, двух колли, напоминавших красиво завитых оленей, и карликового пинчера, которого, правда, можно было сравнить только с крысой. Владельцы собак тоже глазели на нас с Мунцо. Он вышагивал рядом со мной без всякого поводка с поднятым кверху хвостом, и мне казалось, мы представляли собой прекрасное зрелище.

У входа в универсам висел плакат с изображением собаки, у которой был такой мрачный вид, как у той, что я вывесил на заборе для устрашения оленя. Под изображением стояла надпись: «Мы ждем хозяев снаружи». Я не думал, что собаки умеют читать, и не знал, относится ли этот призыв также и к кошкам. На всякий случай я сказал Мунцо:

— Подожди меня здесь.

Кассирша неприветливо замотала головой, когда я спросил о фарше. До одиннадцати утра продаются только булочки и молоко. Сегодня понедельник.

Через стекло я увидел, что Мунцо копается в мусорной корзине. Мне стало как-то не по себе, и я быстренько поднялся с ним в нашу квартиру и накормил его. Потом мы с ним побежали к контейнеру. Мунцо очень хотелось поиграть со мной, но мне пришлось от этого отказаться. Когда я наконец добрался до школы № 12, во дворе уже никого не было: занятия давно начались.

Что мне оставалось делать? Я походил по двору и, пока огибал школу, пропустил еще один урок. В мыслях я бежал по пустым коридорам и искал табличку с надписью «пятый класс», представляя себе, как осторожно проникну в класс через незакрытую дверь. Все ученики уставятся на меня, и учительница, подняв брови, с удивлением спросит: «В чем дело?» И тут я скажу, что меня зовут Хабенихт и что я немного опоздал, потому что кормил кота. Класс захохочет. Нет, подумал я, лучше приду завтра, а про кошку говорить не буду. Расскажу о разводе родителей, из-за этого, мол, и пропустил день. Тут уж никто смеяться не будет. Развод — дело нешуточное.