Тимур Пулатов - Черепаха Тарази

• Название: Черепаха Тарази
• Автор: Тимур Пулатов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Похоже, что черепаха топала по пустырю, нелепо расставляя толстые лапы, и вот тут-то горожане заметили ее, стали кидать камни и палки. Бросались на нее с сетями и железными когтями, загнали черепаху в яму, а она высовывала голову, шевеля черным языком перед носом какого-нибудь смельчака, фыркала, стонала, чтобы напугать его.

Но по всему было видно, что кто-то ловкий сумел набросить на нее сеть, чтобы вытащить из болота. Глухая, как и все черепахи, она не слышала, что подкрались к ней сзади, но с какой яростью она рвала сеть когтями и сильным хвостом...

Сейчас она лежала в неудобной позе, подмяв под себя лапу и пытаясь все время выпрямить ее. Наверное, она сделала резкое движение, и это увлекло ее из толщи вонючей мути, да с таким фырканьем и чмоканьем, что толпа, стоящая в напряжении, бросилась прочь, оставив Тарази наедине с чудовищем.

Впрочем, кто знает этих людей? Может, они не убежали бы, а продолжали кричать и бросать в ее сторону камни, если бы не проводник, .который привел сюда Тарази.

"Их держало здесь чувство долга, - усмехнулся про себя Тарази. - Они послали сказать Денгиз-xaнy и ждали его высочайшего повеления. Но когда узнали, что эмир поручил это дело мне, сразу же потеряли интерес к черепахе и побежали, делая вид, что напутаны..."

Тарази осмотрел черепаху со всех сторон, не находя в ней ничего ужасного и отталкивающего,

- Если это кара Денгиз-хана, я принимаю ее с благодарностью, - забыв о всякой осторожности, вслух сказал наш путешественник. - Как будто эмир знал, что к всегда мечтал найти в пустыне черепаху таких размеров...

Толкнув в Черепаху тростью, Тарази подумал о своем ученике, молодом человеке со странным, необычным именем - Армон [Армон - не достигший цели, неудовлетворенный (тюрк)], и живо вообразил, в какой тот придет восторг от находки.

Армон, как и Тарази, в последнее время увлекся тестудологией [Тестудология - производное от латинского testudines - черепаха - наука, занимавшая промежуточное положение между биологией и зоологией. - Примеч. автора]. Каких только черепах не изучили они вместе - и скрытношейных, каймановых, и грифовых, иловых, мускусных, и горбатых, кожистых, змеешейных. Но разве могла сравниться с ними и по повадкам, и по одному лишь размеру мио-лания - длина ее была почти пять локтей - редкая порода черепахи, пойманная Армоном.

- Ну-ка, дружище, - сказал Тарази, настраиваясь на шутливый лад, - не пора ли вылезать из этой клоаки? - И легко так подтолкнул черепаху, помогая ей освободить ногу.

Фыркая, черепаха слегка наклонилась, обнажив свой гладкий, покрытый еле заметным пушком, сальный, сытый живот, и вытянула лапу.

Затем и голову подняла, стряхивая с нес грязь, и с тоской глянула на Тарази прищуренными глазами, желая запомнить своего добродея. Но, вид-но, не до конца разглядев его, снова уставилась на Тарази тусклым, неживым глазом, заставив нашего путешественника съежиться от неприятного ощущения.

- Ну, довольно разглядывать, - поторопил ее Тарази. - Пока не стемнело, мы должны уехать. - Вторую половину фразы сказал он громко, чтобы и горожане услышали, ибо был он уверен, что, спрятавшись где-нибудь поблизости в гроте, они наблюдают за каждым его движением.

Но странно, черепаха медлила, нюхала воду и снова, в который раз, близорукими глазами всматривалась в Тарази. И так продолжалось бы бесконечно, если бы Тарази в сердцах не прикрикнул на нее, не выругал, не обозвал "ползучей костяной чашкой, полной потрохов".

Черепаха опасливо высунула голову из панциря и огляделась, желая убедиться, что ничто ей не угрожает, затем с трудом поднялась на лапы и вылезла, посапывая, из болота.

- Вижу, тебя так напугали! - воскликнул Тарази и посмотрел по сторонам. - Господин Фаррух!

В ответ послышался шепот, бормотанье, будто советовались, принимая трудное решение.

- Выходите же наконец! - в нетерпении позвал Тарази. - Мне надо расплатиться за ночлег... я уезжаю... - И посмотрел, желая проследить, откуда появится Фаррух, но так и не смог увидеть, ибо слуга уже шел к нему, неизвестно зачем прихватив ведро. Был он мертвецки бледен и не спускал глаз с черепахи, словно ждал нападения.

Остановившись шагах в десяти от Тарази, Фаррух поставил ведро на землю, давая понять, что он и шага больше не сделает, даже под угрозой смерти.

Тарази глянул на его деланно-стыдливую позу, в которой было столько притворства, и не сдержался, съязвил:

- А ведь могли для храбрости прийти с дружками, которые притаились в гроте...

Фаррух, вместо ответа, вдруг отбежал еще на несколько шагов и стал там, опустив бегающие глазки. Не Фаррух со своим притворством удивил Тарази, а черепаха, которая, едва увидев слугу, тут же в страхе зарылась опять в яме.

Тарази стоял в растерянности: что могло ее так напугать? Ведь не лошадь же, спокойно поедающая травку на краю пустыря.

"Может, бросили в нее камень из грота?" - подумал Тарази, не находя другого объяснения, и крикнул:

- Эй вы, смельчаки в гроте! Если будете мне мешать, я оставлю вам в подарок черепаху и уеду!

Шептали на сей раз растерянными голосами, думали, видимо, как объяснить Тарази, что, наоборот, все они с трепетом ждут, когда же наконец увезет он черепаху, с благоговением молятся за него.

- Вылезай! - Тарази в сердцах ударил черепаху тростью по панцирю, и раздался такой звук, будто была черепаха полая изнутри, без тела.

Бедняга нехотя высунула голову из воды, но, увидев Фарруха, снова зарылась в грязь.

В недоумении Тарази смотрел на Фарруха, хотя несчастный слуга боялся поднять глаза и стоял по-прежнему в покорной позе, опустив голову. Тарази же припоминал жесты Фарруха, его манеру говорить и думал: нет ли между Фаррухом и черепахой какой-то связи? Ведь не зря же появление слуги привело ее в такое смятение. Наш тестудолог верил в такие скрытые, интуитивные связи и знал, что в одном роду вместе с человеком может появиться и неудачный его слепок в облике черепахи или варана.

- Что напугало тебя в этом человеке? - наклонился Тарази над черепахой. - Ведь он только и способен притворяться, чтобы вызвать жалость...

Черепаха еще глубже прижалась животом ко дну, и Тарази знаком велел Фарруху убираться вон, что слуга с удовольствием и сделал.

Черепаха фыркнула, вылезая из воды, и отряхнулась, - видно, ей самой уже не терпелось выйти поскорее на сушу. Купол ее панциря, изогнутый книзу, на округлении живота, светло-коричневый, с глубокими черными бороздками, был похож на перламутровые чашки. Чешуйчатые, толстые лапы она могла защитить, только подобрав под себя, голову, как и все ее сородичи, прятала, втянув в панцирь, - словом, ничего в ней необычного, разве что только длина... Хотя Тарази тут же вспомнил о том, что писал ему Ар-мон: какие-то странники рассказывали молодому тестудологу, что на острове была поймана слоновая черепаха. По описанию Армона, была очень похожа на ту, что смотрела сейчас, не мигая, на Тарази.

Но ведь не могла же слоновая черепаха проползти так далеко, от острова - через море - в пустыню? А впрочем, кто знает? И здесь некогда было море с островами, плескалась вода, собирая мокрый песок на берегу, и, может, черепаха эта одна из тех, что не ушли отсюда, а научились жить на суше?

- Ну, пора, пора! - вдруг спохватился и заторопился наш путешественник - и добавил, уверенный, что Фаррух его слышит: - На постоялый двор мы не вернемся. В Оруз, к Армону! А ночь мы проведем в Муз-тепе [Муз-тепе соляной холм], греясь в теплых соляных парах...

Тарази свистнул, лошадь в ответ заржала и прискакала к хозяину, дорожный мешок которого был незаметно прикрашен Фаррухом к седлу.

В путь! Но не успел Тарази вскочить на лошадь, как услышал крик.

"Что за черт?" - с неприязнью подумал он, видя, как через весь пустырь бежит к нему, выкрикивая что-то, мужчина в ватнике, размахивая свирепо плетью.

Тарази, не вынимая ноги со стремени, ждал и удивился тому, что черепаха, так панически бежавшая от Фарруха, даже не глянула в сторону незнакомца.

Бежавший, средних лет мужчина, весь потный, со взъерошенной бородой, остановился как вкопанный у самой морды лошади, лошадь невольно обнюхала его и брезгливо отвела ноздри. Мужчина же от волнения долго не мог начать, хотя и открывал рот и очень старался.

- Я - Кумыш, клянусь всеми святыми! - выговорил он наконец с акцентом горца. - Вы, я вижу, уезжаете, а кто мне вернет долг?

Что-то трогательное было в этом человеке, должно быть, то, что он слишком сильно переживал, боясь оказаться ложно понятым.

- Вы, верно, обознались? - улыбнулся Тарази и предупредительно наклонился к нему, чтобы лучше слышать.

- Это же Али-Ташбаккол! [Ташбаккол - лавочник, мелкий торговец] закричал Кумыш, показывая плетью в сторону черепахи, мирно стоящей рядом с лошадью. - Мне сказали, что теперь он ваш раб... слуга. - Кумыш запнулся, не находя точного сравнения, ибо даже он, ослепленный яростью, понимал, что называть черепаху слугой не совсем убедительно. - Словом, он теперь ваша собственность, и будьте добры, верните мой долг... Я всем объяснял, когда толпа пыталась его поймать, но меня прогнали, - говорил он торопливо, желая скорее высказаться, пока его снова не прогнали, - Он у нас в деревне, в лавке, всех обвешивал, обкрадывал, безбожник, и мы прокляли его... Не было семьи, где бы не желали, чтобы аллах покарал его... А он мне задолжал десять монет золотом... Я уезжал в горы к брату, а когда вернулся, мне говорят: радуйся, господь услышал нас и превратил Ташбаккола в черепаху. И я вижу - он и впрямь ташбокка [Ташбокка- черепаха, производное от: ташбаккол]...