Анна Харрелл - Вероломство

• Название: Вероломство
• Автор: Анна Харрелл
• Издательство: Полина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 9986-01-007-1

Многие авторы бестселлеров в жанре женской литературы хвалебно отозвались о головокружительной книге Анны Харрелл «Огонь менестреля». Теперь же окунитесь в испепеляющие страсти нового, самого захватывающего романа Харрелл.

Честолюбивая светская штучка. Обманутые любовники. Ошеломляющее преступление страсти…

Все началось тридцать лет назад на Французской Ривьере. Ныне Ребекка Блэкберн сжимает в ладони тайну прошлого своего знаменитого семейства — десять сверкающих драгоценных камней: сияющих, роскошных ключей к роковым событиям, которые разлучили ее с любимым… и навсегда изменили ее судьбу.

Ребекке необходимо раскрыть усеянную драгоценностями скандальную тайну. Любой ценой.

---

Он вытащил связку ключей, которые выудил из спартанской комнаты Ребекки на Западной Кедровой. Надо было раньше догадаться, что здесь она неспроста. Джед решил проверить ее студию: вдруг найдет что-нибудь, что натолкнет его на честный, исчерпывающий ответ, какой не дадут ему ни она, ни ее дед. Может быть, удастся что-нибудь отыскать, может быть, нет. По крайней мере, он не будет сидеть без дела, попивая кофе-динамит, приготовленный Афиной.

Третий ключ подошел.

Студия оказалась вполне в духе Ребекки Блэкберн. В просторной комнате все свидетельствовало о том, что женщина, работающая здесь, точна, энергична, напориста и, чаще, чем следовало бы, малопочтительна.

Но ничто не говорило о том, насколько она богата.

Джед включил верхний свет. Если бы день был не такой хмурый, вполне хватило бы дневного света от огромного окна, выходившего на улицу. Ребекка могла бы позволить себе куда более заманчивые виды: панораму Бостона, Скалистые горы, Альпы, Центральный парк… Сан-Францисскую гавань. Она могла позволить себе все, что пожелает. Но тут-то и крылась загвоздка, благодаря которой Ребекка Блэкберн была не только пленительной, волнующей женщиной, но и весьма непредсказуемой особой. Одна половина в ней хотела тратить деньги, окружать себя добротными вещами, какие только можно приобрести, пожинать плоды творческого таланта, деловой сметки, организаторских способностей. Эту ее сторону Джед мог усмотреть в эстампах Уилла Барнета на стенах студии, в камерах «Никон» последних моделей, проигрывателе компакт-дисков, компьютере, принтере, в качественных карандашах и ручках и всех орудиях ее ремесла. В углу на стене на всеобщее обозрение были выставлены награды и премии, полученные за игру, сделавшую ее богатой: настольную игру, придуманную ею с Софи в восемнадцать лет, чтобы коротать воскресные вечера, проводимые в доме деда. Там же лежал и оригинальный макет ручной работы, первая печатная реклама «Заумника» и обложка журнала «Лайф», вышедшего во время пика популярности детища Ребекки.

Другая же половина в ней полагала, что назначение Блэкбернов в этой жизни — сделать мир лучше. Но об этой миссии пришлось забыть, когда в 1963 году Томас Блэкберн взял на себя всю ответственность за гибель троих мужчин в дельте Меконга. Джед вспомнил, что Ребекка сначала намеревалась посвятить себя дипломатии и возвратить имени Блэкбернов его высокую репутацию. Потом она всерьез занялась искусством; занятия дизайном были просто увлечением, так говорила она. Джед спрашивал себя, не вступали ли в конфликт ее представления о том, чем должны заниматься Блэкберны, с ее богатством, которое свалилось на нее после того, как она придумала настольную игру и вошла в число лучших графических дизайнеров страны.

Но Блэкберны с гордостью выполняли любую нелегкую работу, неважно, приносила она деньги или нет. Еще студенткой Ребекка решила для себя, что если все ей будет даваться легко, без труда, что если ей придется заниматься только приятными делами, то от этого она превратится в безвольное создание. Прошло пятнадцать лет, но Джед без труда различал эту ее сторону и легендарную блэкберновскую бережливость в функциональном обустройстве студии, в ее непритязательном местоположении, в том, что Ребекка не расставалась со старыми вещами, которые любой другой давно бы выбросил на свалку.

Однако противоречивый характер Ребекки Блэкберн — это ее личное дело. Единственной заботой Джеда было выяснить, что она недоговорила этим утром. Он не мог утверждать, что она лгала: Блэкберны никогда не лгали. И тем не менее чувствовалось, что она вводит его в заблуждение.

Он начал с методического просмотра однообразных записей и библиографических карточек, сам толком не представляя, что ищет. И вдруг его внимание отвлекли фотографии братьев Ребекки. Некоторые снялись с женами и детьми. Джеда удивило, что он не сумел понять, кто есть кто. Он помнил их совсем малышами и никогда не видел их взрослыми мужчинами. Рядом с фотографией братьев стоял снимок Дженни и Стивена Блэкбернов в день их бракосочетания в 1954 году. Джед, тогда ему было четыре, подносил жениху и невесте обручальные кольца.

Лифт со скрипом поехал вниз. Джед не беспокоился, что его застанут врасплох: он запер за собой дверь. Но когда он услышал шаги и увидел за матовым стеклом силуэт Ребби, то понял — деваться некуда. А ведь она перепугается до смерти.

Разумеется, надо принять во внимания, с кем он имеет дело.

Ребекка распахнула дверь со словами:

— Следовало бы заявить о тебе в полицию, Слоан.

Черта с два ее испугаешь. Джед осел на стул. В руках у Ребекки были какие-то ксерокопии; на щеках играл густой румянец. Сердце у Джеда забилось сильней. Господи, как это некстати.

— Как ты узнала, что это я? — спросил он.

— Догадалась.

— Печатник?

— Он сказал, что какой-то симпатичный парень спрашивал Ребби. Насчет симпатичного ничего не знаю, но только Софи и ты называете меня Ребби. Ты воспользовался отмычкой?

Джед помахал связкой ключей. Ребекка впилась в них глазами и выхватила из пальцев Джеда. Он сказал:

— Твоя спальня похожа на комнату восьмилетней девочки. Если бы не дорогое нижнее белье.

— Очень любезно с твоей стороны отметить это.

— А мог ли я поступить иначе?

— Нечего было копаться в моих вещах, — огрызнулась Ребекка и положила кипу ксерокопий на письменный стол.

— Где ты была?

— Не твое дело. Что ты здесь искал?

Он неопределенно пожал плечами и ничего не ответил. Ребекка никогда не жаловала лицемерие, поэтому он и не предполагал, что она решит намеренно опускать важные детали — другими словами, скрывать правду, если уж не может пойти на несомненную ложь. Последние слова, сказанные ею в манильском госпитале, — а он запомнил их навсегда — были таковы: «Иди ко всем чертям, Джед Слоан. Мне нечего тебе сказать».

Наконец он ответил:

— Я искал то, что тебе известно про нашего общего знакомого из Сайгона и что ты не удосужилась мне открыть.

Лицо у нее стало крайне неприветливым — верный признак, что он попал в самую точку.

— О чем это ты?

— Не будем ходить вокруг да около. Впрямую ты не лгала, но и правды не сказала. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты с ним говорила.

— И ты это знаешь. Он был здесь вчера…

— Ты мне сказала — цитирую — «я узнала в нем того француза, что стрелял в тебя в Сайгоне».

Ребекка плотно сомкнула губы, по-блэкберновски упрямо посмотрев на Джеда.

Тот начал терять терпение.

— Не хочешь объяснить мне, как ты догадалась, что это и есть тот самый француз?

— По его акценту, — ответила она, подравнивая стопку ксерокопий. — В ту ночь, когда он стрелял в тебя, он что-то говорил.

— Что?

— Не помню точно.

— Опять двадцать пять! Ты не помнишь точно. Но я прошу — скажи мне в общих чертах, умоляю! Черт возьми, Ребекка, имею я право знать?

Она глубоко вздохнула, сосредоточилась.

— Тебе ли вспоминать о своих правах, промолвила она с истинно бостонским высокомерием.

Он вскочил на ноги и погрузил обе пятерни в волосы — отчаянно и виновато. И не сумел найти подходящего ответа. Ребекка в выигрышном положении, и она это знает.

— Ты не был в Бостоне четырнадцать лет, — продолжала Ребекка, — но как встретил этого француза у своего дома, сразу же вылетел к деду. Почему?

— Ты должна поговорить об этом с ним, а не со мной. — Джед некоторое время изучал ее. Он вынужден был признать, что Ребекка Блэкберн столь же безумно, неизъяснимо очаровательна, что и в девятнадцать лет. Его беда в том, что он никогда не мог забыть ее. — Хочешь верь, хочешь нет, но я и пальцем бы не тронул того мотоциклиста, если бы знал, как это скажется на твоей жизни. Поблагодари от меня деда. — Он вздохнул: от Блэкбернов, очевидно, ничего не добьешься. И какое у него право впутывать их в свои проблемы? — Сегодня я не буду ночевать на Западной Кедровой.

Идя к двери, он чувствовал на себе взгляд синих блэкберновских глаз Ребекки. Какие слова он бы хотел от нее услышать? Останься… Я все скажу тебе, Джед… Я думала о тебе все эти годы…

К чертям. Пора избавить ее от своего навязчивого присутствия.

— Ты видел сегодня деда? — спросила она.

Джед уже распахнул дверь.

— Он вышел ко мне через несколько минут после твоего ухода и посоветовал нам обоим уехать в Сан-Франциско.

Улыбка Ребекки удивила его.

— А Будапешт он, случайно, не рекомендовал?

Джед помимо воли ответил ей улыбкой.

— Нет. Должно быть, он посчитал Сан-Франциско более романтическим местом.

И поспешил уйти, чтобы ненароком не наговорить чего не следует, чтобы поскорее забыть о своей досаде на Томаса Блэкберна и его богатую, прекрасную и совершенно непостижимую внучку.

Ребекка устояла перед искушением уйти вместе с Джедом только потому, что у нее было много работы. Не дизайнерской. Об удачных клиентах она и думать забыла. Два часа, проведенные в Бостонской публичной библиотеке, прошли не зря: она нашла биографию императрицы Елизаветы, в которой упоминалось о Камнях Юпитера и несколько статей о кражах драгоценностей на Лазурном Берегу в 1959 году. Все эти материалы Ребекка скопировала, а также подобрала немало информации о Томасе Блэкберне и в особенности о закате его политической карьеры. Все, что успела, прочитала, с остального сняла ксерокопии. Вот с этими бумагами она и пришла в студию, чтобы изучить их в спокойной обстановке. Приехав в Бостон в 1973 году она планировала сделать подборку материалов БПБ о своем деде — человеке, о котором один выдающийся журналист выразился как о «поколебленном столпе нравственности и интеллекта». Но отвлекла учеба и работа, а потом она начала узнавать деда как бы заново и вроде бы отпала необходимость копаться в прошлом. Потом в ее жизни появился Джед Слоан. И Сайгон.