Сонда Тальбот - Запомни мои губы

• Название: Запомни мои губы
• Автор: Сонда Тальбот
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-7024-2094-2

Для посторонних она — Элеонора Блумин. Для близких друзей — просто Леа, веселая, легкая и яркая. Для мужа — Нора, серьезная, ответственная, послушная его воле и… скучная… Кто же она на самом деле? Серая мышка или легкокрылая фея? Ответ на этот вопрос героиня получит только тогда, когда вернет свое «я», утраченное в неудачном браке. Похоже, в ее жизни наконец появился человек, готовый ей в этом помочь…

---

— Неправда, — возразила Пэтти, — очень даже интересно. Надо же знать, с кем тебя сравнивают…

— Тогда продолжу в машине…

Может быть, Леа показалось, но, когда они выходили из дома, Питер как-то по особенному посмотрел на нее. Не так, как на Пэтти. Не так, как на обычную женщину… Наверное, так смотрят на только что распустившийся цветок в утреннем саду… Конечно, это бред. Леа стоит высунуться в форточку и как следует проветриться — это утро для нее было слишком жарким… Конечно же, ей показалось — неужели едва знакомый человек может смотреть на нее так, как она вообразила?

Леа уселась на заднее сиденье, чтобы быть подальше от мужчины, каждым своим взглядом зарождавшего в ней странные мысли и безумные желания, и открыла форточку. Так-то лучше… Сейчас подует приятный ветерок и весь бред выветрится из ее воспаленного воображения…

Через несколько минут зеленое авто Питера уже неслось прочь из пыльного летнего города в сторону Сонс-хилл.

В Сонс-хилл Леа не наведывалась уже очень давно. Последний раз она посещала ферму Эстер Блумин, ее бабушки, около трех лет назад. А два года тому назад старенькая Эстер уже отправилась «сажать небесную кукурузу» — так она сама обычно выражалась по поводу перехода в мир иной…

Как только машина Питера притормозила у фермы, на Леа хлынул ливень воспоминаний. Вот она, маленькая девочка с длинными волосами, забранными в «хвост», пытается достать кошку, усевшуюся на ветку высокого дерева… Вот она помогает бабушке тащить корыто с ледяной водой, но роняет его и выливает воду на ноги Эстер… Вот она сидит августовской ночью на крыше сарая и ждет, когда же по бархатной щеке неба сползет слезинка звезды и можно будет загадать желание… Вот она играет в прятки с соседскими ребятами, пытается спрятаться в бочке, но бочка падает и Леа катится вместе с ней… Вот она, уже взрослая, выходит из машины Ричи — она привезла его в Сонс-хилл для того, чтобы познакомить с Эстер…

На глаза Леа навернулись слезы… Все течет, все изменяется — простая, но глубокая истина… Ничто не стоит на месте. Человек рождается для того, чтобы умереть? Или умирает, чтобы вновь родиться? Куда ушла Эстер Блумин? Куда уйдет она, Леа, когда пробьет ее последний час? «Сажать небесную кукурузу» или вариться в адском пламени? Или в никуда, как утверждают скептики? Или странствовать по звездам, как писал Джек Лондон?

— Воспоминания? — Участливые глаза Питера оказались напротив ее глаз. Леа кивнула и с радостью осознала, что она может не стесняться своих набухших слезами глаз, потому что он понимает ее. Во всяком случае, об этом говорят его глаза, а такие глаза не могут лгать…

— Да, — тихо ответила она. — Я так часто приезжала сюда в детстве… И в юности… Эстер Блумин, моя бабушка, души во мне не чаяла. Я была ее любимой внучкой…

— У вас есть сестры?

Леа покачала головой.

— Родных нет, только двоюродные… По папиной линии… Правда, связь с ними я утратила уже очень давно… Вначале институт, потом — семья…

Ее голос — натянутая струна — задрожал, когда она заговорила о семье. Питер мгновенно почувствовал напряжение, исходящее от Леа.

— Вы замужем? У вас дети? — спросил он со спокойным интересом, не допускающим мыслей о том, что его каким-то образом может не устроить ответ «да».

— Почти разведена, — грустно улыбнулась Леа. — А детей нет. Наверное, оно и к лучшему… Едва ли я готова взять на себя обязанности матери…

— Пожалуй, рановато, — почему-то согласился Питер. — Мне кажется, в душе — вы еще сами ребенок… Но не вздумайте обижаться, — мягко предупредил он. — Я имею в виду, что вам еще хочется быть ребенком. Вас слишком рано заставили повзрослеть…

Ты совсем как ребенок, вспомнила она слова Ричи, пора бы и повзрослеть… Кровь прилила к щекам, сердце учащенно забилось… Леа никогда не задумывалась над тем, какой она была, чего она хотела. Главное ведь — угодить вкусам Ричи… Может, Питер и прав — она до сих пор ребенок. А мужчина, который все эти годы жил с ней бок о бок, требовал от нее взрослости. Конечно, ведь кто-то должен был заботиться о нем, таком углубленном в работу и беспомощном в быту человеке… А ведь он был не таким уж занятым и не таким беспомощным, как казалось Леа. Наоборот, очень даже рассудительным и предприимчивым, разумеется, когда это нужно было ему…

— Может быть, вы правы. Я никогда не задумывалась над этим. Мне объясняли, какой надо быть, а я тупо следовала указаниям. И это привело… к тому, к чему привело, — смущенно закончила она.

— И сейчас вы пытаетесь найти себя? — Ей кажется, или он заглядывает в самую ее душу, ищет пустоту, которую она так надеется заполнить? Синяя воронка затягивала ее в себя, совсем как вчера, когда она впервые увидела этот взгляд.

— Наверное, — пожала плечами Леа и отвела глаза. На мгновение ей стало страшно. Взгляд Питера не предвещал ничего плохого, напротив, сулил какое-то успокоение… И все же… Как с этим алым платьем, которое она так боялась надеть. Страх перемен, страх доверия… Не так-то просто раскрыть себя перед первым встречным и позволить читать свою душу, как книгу в мягкой обложке…

Питер не настаивал на откровенности. Копаться в чужих ранах никогда не доставляло ему удовольствия. Разве что в том случае, когда он знал, что способен вылечить эту рану. Он чувствовал исходящий от Леа страх, какую-то настороженность. И понимал, что эта настороженность оправданна. Она определенно не хотела впускать в свою жизнь кого бы то ни было. И он, будучи в ее ситуации, поступил бы так же…

Питер по-прежнему пытался бороться с собой, но уже прекрасно понимал, что борьба проиграна. Эта женщина глубоко и надолго запала в его душу, и он не сможет, не посмеет обидеть ее, причинить ей боль… Но в этом случае ему придется быть честным, а за честность платят слишком большой ценой… Питер пытался гнать от себя назойливые мысли, укладывая их одну за другой в далекую коробку «потом». Но коробка эта рано или поздно раскроется сама по себе…

— Эй! Вы собираетесь осматривать ферму в машине? — ехидно поинтересовалась Пэтти, которая давно уже покинула зеленый пикап и ушла бродить по окрестностям. Но находиться в одиночестве ей уже надоело. К тому же делу время, потехе час… Дорога в Сонс-хилл заняла около трех часов. А нужно вернуться засветло, ведь она обещала зайти к Пинки… — Предлагаю подышать свежим воздухом Сонс-хилла…

За два года ферма Эстер Блумин успела прийти в запустение. Роскошный сад, окружавший со всех сторон высокий деревянный дом, зарос сорной травой, крыша сарая покосилась, и металлический флюгер, сделанный в виде маленького человечка в смешном колпаке, съехал куда-то вбок. Краска на маленьких пристройках, тут и там разбросанных по саду, полиняла — из насыщенно коричневого цвета превратилась в какой-то облупленно-песочный. Без изменений сохранился только сам дом, лишь накренившаяся притолока у входа выдавала отсутствие хозяйки.

— Неужели за два года все пришло в такое запустение? — удивилась Леа. — Это ведь такой маленький срок…

— Для дома, привыкшего к заботливой хозяйской руке, это огромный срок, — возразил Питер. — Ваша бабушка любила этот дом, этот сад и неустанно заботилась о них. А когда ее не стало, он сдал, потому что исчезли заботливые руки.

— Как человек? — улыбаясь, спросила Пэтти.

— Да, — серьезно ответил Питер. — Дома, как и люди, если чувствуют тепло и внимание, отвечают тебе тем же. А если нет…

— Страшно мстят своим хозяевам, — зловеще прошептала Пэтти.

Леа рассмеялась, а Питер, кажется, немного обиделся. Он ответил серьезно, а его подняли на смех. Питер не очень-то любил, когда над ним смеялись… Леа прекратила смеяться и, угадав реакцию Питера, обратилась к нему:

— Вы действительно верите в то, что говорите?

Питер кивнул.

— Всегда. В детстве отец частенько говорил мне, что, если я сам не буду верить в свои слова, они никогда не дойдут до сердца того, кто меня слушает. Конечно, это очевидно. Но далеко не все следуют этому правилу…

С дверью пришлось повозиться из-за покосившейся притолоки. Питер приложил немало усилий для того, чтобы ее открыть. Запах дома был чужой, не родной, совсем не такой, каким его запомнила Леа — пряно-медовым, яблочным… Все течет, все изменяется… Время не пощадило этот дом, а Леа не приложила никаких усилий для того, чтобы сохранить его в том виде, в котором он был при Эстер… Если бы она меньше занималась садом Ричи… Тогда у нее осталось бы время на то, чтобы поддержать порядок здесь. Но теперь уже поздно — не стоит возвращать прошлое, нужно создавать будущее. Только оптимизма эта мысль у Леа почему-то не вызывала… Ей до слез было жаль старый заброшенный дом, который, по словам Питера, тоже страдал оттого, что умерла бабушка…

Леа утешила мысль, что Эстер одобрила бы ее идею. Она всегда считала, что вещи должны приносить пользу, а не стоять просто так. Вот и ее дом принесет пользу…