Фредерик Марриет - Корабль-призрак

• Название: Корабль-призрак
• Автор: Фредерик Марриет
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1992
• ISBN: 5-85210-094-3

Фредерик Марриет (псевдоним Капитан Марриет) — первооткрыватель морского приключенческого романа. Его произведения в XIX веке пользовались огромной популярностью не только в Англии, но и во многих странах. В России последний раз переиздавался в 1912 году.

---

— Ну, если эта тайна известна священникам, то ее наверняка можно доверить и другу, — снова возразил Крантц. — Что на свете может быть священнее дружбы?

— У меня такое ощущение, Крантц, — Филипп взглянул на него, — что поведав тебе о ней, я принесу тебе несчастье. Откуда это предчувствие, я не знаю, но я ощущаю его. Это уж точно! А мне этого очень не хотелось бы, мой дорогой друг.

— Значит, вы не хотите воспользоваться моей преданностью? — разочарованно произнес Крантц. — Но уж коль мы рисковали вместе жизнью, так разделите со мной и все ваши тревоги!

Многие люди знают, что страдания притупляются, когда их утешают. Поэтому не стоит удивляться, что Филипп почувствовал в Крантце человека, которому можно излить душу. Он начал свой рассказ, не потребовав с Крантца обета молчания, справедливо полагая, что тот все равно сохранит его тайну, и в течение дня, когда плот несло мимо пустынных островков, поведал ему свою историю.

— Теперь ты знаешь все, — заключил Филипп. — И что ты думаешь обо всем этом? Веришь ли ты в эту удивительную историю или полагаешь, что она просто-напросто плод фантазии?

— Нет. Я твердо убежден, что это не фантазия, — отвечал Крантц, — поскольку я тоже располагаю некоторыми доказательствами, подтверждающими правдивость вашей истории, ведь я сам не раз видел призрачный корабль. И если ваш отец приговорен блуждать призраком по морям, то ничего удивительного в том, что вы избраны спасти его мятежный дух. Я верю каждому сказанному вами слову, и лишь теперь мне понятны ваши прежние поступки и настроения. Может быть, кто-либо посочувствовал бы вам, а я завидую.

— Завидовать? Мне? — удивился Филипп.

— Да. Я бы с радостью принял вашу судьбу, если бы это было возможно. Разве это не прекрасно — быть призванным для исполнения столь возвышенного долга? А закончится ваше плавание смертью, ну и что ж из того? А разве не смертью завершаются все наши земные мимолетные и ничтожные устремления? Поистине, Вандердекен, я завидую вам.

— Ты размышляешь и говоришь, как Амина, — проговорил Филипп. — У нее такая же живая и горячая душа. Она тоже горит желанием пообщаться с призраками с того света и поговорить с бесплотными духами.

— А что тут такого? — отвечал Крантц. — Моя история, а вернее, история нашей семьи располагает преданиями, доказывающими, что такое общение не только возможно, но и позволено Всевышним. А ваш рассказ, которому я поверил, только подтверждает это.

— В самом деле, Крантц?

— Я не лгу. Но об этом в другой раз. Уже темнеет, и нужно добраться до безопасного местечка. Вон та бухточка кажется мне вполне подходящей.

Перед рассветом поднялся сильный береговой бриз, вызвавший большую волну. Продолжать плавание стало невозможно, и им ничего иного не оставалось, как вытащить плот на берег, чтобы его не разнесло в щепки прибоем.

Воспоминания об Амине кружились в голове Филиппа. Глядя на поднятую бушующими волнами пену, в которой искрилось солнце, он воскликнул:

— Океан! Не у тебя ли моя Амина? Если это так, верни мне ее, хотя бы мертвую! Но что это? — продолжал он, указывая на темное пятнышко на горизонте.

— Парус какого-то суденышка, — отвечал Крантц, — которое гонит ветер и которое намеревается укрыться в этом уголке.

— Ты прав. Это парус, парус одной из тех пирог, что можно часто встретить в этих водах. Как же ее мотает на волнах! Судя по всему, она с людьми.

Пирога быстро приближалась и вскоре вошла в бухту. Парус на ней спустили, и она проскользнула сквозь прибой.

— Если туземцы настроены враждебно, нам с ними не справиться, — заметил Филипп. — Но скоро мы узнаем, что нас ожидает.

Туземцы не обращали внимания на Филиппа и Крантца, пока не вытащили пирогу на безопасное место. Затем трое с копьями в руках подошли к ним, но без видимых враждебных намерений. Один из подошедших спросил на португальском языке, кто они такие.

— Голландцы, — последовал ответ Филиппа.

— Вы с потерпевшего бедствие корабля?

— Да.

— Тогда вам нечего бояться. Если вы враги португальцев, вы — наши друзья. Мы с острова Тернате, а наш вождь ведет войну с португальцами. Где, на каком острове остались ваши спутники?

— Никого, кроме нас, в живых не осталось, — отвечал Филипп. — Но позвольте задать вопрос, не встречали ли вы женщину, она совсем одна была на плоту? Или, может быть, что-нибудь слышали о ней?

— Мы слышали, что жители на Тидоре нашли в одной из бухт женщину и, полагая, что она из числа поселенцев, переправили ее в форт.

— Это она! Благодарю тебя, Боже! Спасена! — воскликнул Филипп. — На Тидоре, говорите вы?

— Да, но мы не можем переправить вас туда, потому что воюем с португальцами.

«Я еще встречусь с моей любимой!» — подумалось Филиппу.

Туземец, разговаривавший с Филиппом, занимал явно высокое положение. На нем было мусульманское одеяние, на поясе висело оружие, на голове пестрел шерстяной тюрбан. Он был полон достоинства и вежливости, присущих людям его ранга в этой части света.

— Мы возвращаемся на Тернате, — продолжал туземец, — и можем взять вас с собой. Наш вождь будет рад видеть у себя голландцев, хотя бы уже потому, что они враги португальцев. Я совсем забыл сказать, что с нами в лодке находится один из ваших попутчиков. Мы выловили его в море. Он был очень изможден, но теперь снова окреп.

— Кто бы это мог быть? — удивился Крантц. — Поди кто-нибудь с другого корабля?

— Или Шрифтен! — воскликнул, вздрогнув, Филипп.

— Чтобы я поверил в это, я должен увидеть его собственными глазами, — отвечал Крантц.

— Тогда убедись в этом! — Филипп указал на подходившего к ним лоцмана.

— Минхер Вандердекен, я рад вас видеть! Минхер Крантц, надеюсь, вы чувствуете себя прекрасно? О, какое счастье, что мы все трое спаслись, кхе, кхе, кхе!

«Итак, океан и в самом деле вернул мне мертвеца, о чем я и молил его!» — подумал Филипп, и холодный пот прошиб его от этой мысли.

Без малейших упоминаний об обстоятельствах, при которых они расстались, Шрифтен весело разговаривал со старшим рулевым, будучи, как обычно, весьма ироничным.

— Что ты думаешь об этом одноглазом? — спросил Филипп Крантца, когда старший рулевой наконец отделался от болтливого лоцмана.

— То, что он частица этого мира и, так же как и вы, выполняет какую-то свою миссию, — отвечал Крантц. — Не исключено, что он играет некую роль в вашей удивительной истории и не исчезнет до тех пор, пока его роль не будет исполнена. Не думайте о нем. Вас, пожалуй, больше должно занимать, что Амина спасена!

— И то правда! Одноглазый не стоит этого, — согласился Филипп. — А нам остается отправиться с этими туземцами, избавиться, по возможности, от Шрифтена и попытаться найти Амину!

Глава двадцать восьмая

Когда Амина Вандердекен пришла в сознание, она увидела, что находится в хижине на ложе из пальмовых листьев. Чумазый негритенок сидел возле нее и отгонял мух. Где она? Что с ней?

Два дня плот носило по волнам, и почти все это время Амина была без сознания. Наконец ветрами и течением плот прибило к восточному побережью северной оконечности Новой Гвинеи. Местные жители, занимавшиеся в бухте торговым обменом с прибывшими с острова Тидоре, заметили несчастную и, хотя видели, что она еще жива, все же сняли с нее чуть ли не всю одежду. Затем внимание одного из дикарей привлекло кольцо с алмазом, подаренное Амине Филиппом, но туземцу никак не удавалось снять кольцо с пальца. Тогда он вытащил ржавый тупой нож и принялся отпиливать палец, но старая женщина, стоявшая неподалеку, помешала грабителю. К тому же торговцы с Тидоре подсказали, что выгодней спасти португальскую женщину, а они приняли Амину за таковую, добавив, что, возвратившись назад, они сообщат о ней португальцам. Благодаря такому повороту дела Амина оказалась окруженной заботой и вниманием.

Папуаска перенесла Амину в свою хижину, где пострадавшая провела несколько дней, находясь между жизнью и смертью. За ней ухаживали сообразно ее состоянию: смачивали водой пересыхающие губы и отгоняли москитов.

Когда Амина открыла глаза, маленькая сиделка, отгонявшая мух, выбежала наружу, чтобы позвать хозяйку. Ею оказалась высокая, очень толстая и неповоротливая женщина. Мелко вьющиеся волосы были тщательно приглажены. На бедрах мотался лоскут материи, с плеч свисал дырявый выцветший шелковый желтый платок, на толстых пальцах блестели серебряные кольца, на шее висело перламутровое ожерелье.

Старая женщина начала что-то говорить, обращаясь к спасенной, но та не поняла ни одного слова из ее трескотни. Несмотря на малоприятную внешность, старуха, как ни говори, была доброй и отзывчивой, и уже недели через три Амина стала выползать из хижины, чтобы подышать свежим воздухом. Иногда островитяне собирались возле Амины, но никто ни разу не рискнул обидеть ее — видимо, боялись старухи. У всех жителей острова были курчавые волосы, некоторые посыпали их пыльцой цветов. Нагота их тел скрывалась пальмовыми листьями, свисавшими до колен. В нос и уши были продеты кольца, а остальные украшения были из перьев райских птичек. Когда Амина сидела под сенью деревьев, со стороны казалось, будто она смотрит на пироги, резво снующие в бухте на голубой воде, однако мысли ее были далеки, очень далеки от всего этого — ее терзали думы о муже.