Сергей Пушкарев - Россия в XIX веке (1801-1914)

• Название: Россия в XIX веке (1801-1914)
• Автор: Сергей Пушкарев
• Жанр: История

---

В 1852 году Николай посетил Берлин и Вену и был принят с великим почетом и словесными изъявлениями дружественной преданности и союзной верности, но "священный союз всё же был не более как призраком", по замечанию Татищева. Прошел год, и "союзная" Австрия оказалась в стане врагов николаевской России, мобилизовала против нее большую армию и заняла угрожающее положение, вынудив русское правительство сосредоточить на западной границе большие военные силы, которые, вероятно, были бы совершенно достаточны для того, чтобы выручить осажденный Севастополь и сбросить в море англо-французский десант. Пруссия, правда, не выступила прямо против России, но заключила с Австрией конвенцию о совместных действиях на случай русской агрессии. - Таким образом внешняя политика Николая I кончилась полным фиаско на всех военно-дипломатических фронтах.

{205}

Глава V

ЭПОХА ВЕЛИКИХ РЕФОРМ.

ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР II

1. Император Александр II и его сотрудники.

Старший сын вел. князя Николая Павловича (будущего императора) родился в Москве 17-го апреля 1818 г. В. А. Жуковский приветствовал его рождение своими известными стихами, в которых он заповедал будущему царю не забывать на высоте престола "святейшего из званий - человек". Однако царская семья предпочитала дать маленькому великому князю более определенные чины и звания. Через 10 дней после рождения он был назначен шефом лейб-гвардии гусарского полка, 7-ми лет он был произведен в чин корнета и зачислен в состав этого полка, а 9-ти лет он был назначен атаманом казачьих войск.

Воспитателем мальчика в 1824 г. был назначен капитан Мердер (гуманный и культурный человек), а "наставником" его был в 1826 г. назначен В. А. Жуковский, ставивший целью воспитания наследника престола развитие в нем "добродетели" и гуманных чувств и возражавший против преобладания военного элемента в воспитании будущего государя. Однако, Николай I назначил главным воспитателем своего сына генерал-лейтенанта Ушакова и заявлял не раз, что сын его "должен быть военный в душе". И действительно, он стал военным; 18-ти лет он был произведен в генерал-майоры ("за отличие по службе") и на всю жизнь сохранил он интерес и любовь к внешней стороне военного дела парадам, смотрам, разводу караулов, учениям, маневрам.

Однако любовь к "военщине" не уничтожила в Александре его природных и развитых воспитателями свойств - мягкости, доброты, "благодушия и кротости" (Милютин). Он был очень впечатлителен и остро переживал свое и чужое горе.

В 1841 г. Александр женился на {206} гессен-дармштадтской принцессе, которая стала великой княгиней (впоследствии императрицей) Марией Александровной. Должно отметить, что Николай I старался дать своему сыну не только военное воспитание, но и подготовить его к будущей правительственной деятельности. Сперанский читал наследнику престола лекции о законах, дипломат бар. Бруннов - о внешней политике, а для практического ознакомления с государственными делами Николай назначил сына (когда он стал совершеннолетним) членом Государственного Совета, комитета министров, финансового комитета и даже - "синодальным членом".

Вступая на престол, Александр, ученик и почитатель своего отца, не имел определенного плана широких и систематических реформ, но пораженный и потрясенный неудачами войны 1854-55гг., обнаружившими банкротство николаевского режима, он ясно сознал необходимость серьезных преобразований и проникся твердой решимостью осуществить их для блага России.

Первым и самым трудным делом на пути преобразований стояла ликвидация крепостного права, с которым так тесно срослись интересы дворянского сословия. Александр II не был противником дворянства, как сословия.

Подобно отцу, он считал себя "первым дворянином", видел в дворянстве "первую опору престола". Однако, сознавая государственную необходимость уничтожения крепостного права, он мужественно и настойчиво взялся за это дело, преодолевая упорное сопротивление как высших придворных и бюрократических кругов, так и широкой и косной массы провинциального поместного дворянства. В начале государь пытался двигать крестьянскую реформу почти в полном одиночестве, потом он нашел себе верных союзников и помощников: вел. князя Константина Николаевича, Ланского, Ростовцева, Милютина.

Но во всё продолжение подготовительных работ мощная партия крепостников запугивала государя, с одной стороны, оппозицией дворянского сословия, а с другой, неминуемой, будто бы, пугачевщиной, анархией и хаосом, которые последуют за отменой помещичьей власти над крестьянством. (23 окт. 1859 г. государь писал Ростовцеву: "Если господа эти думают своими попытками меня испугать, то они очень ошибаются. Я слишком убежден в правоте возбужденного нами святого дела, чтобы кто-либо мог меня остановить в довершении оного... В этом, как и всегда, надеюсь на Бога и на помощь тех, которые, подобно Вам, добросовестно желают этого столь же искренно, как я, и видят в этом спасение и будущее благо России. Не унывайте, как я не унываю, хотя часто приходится переносить много горя" (Семенов, II 128).).

{207} Но вот крестьянская реформа была проведена, и каковы же были ее последствия? Как часто бывает, компромиссное решение вопроса (хотя бы, по существу, единственно возможное при данных обстоятельствах) не удовлетворило никого. Аристократия и провинциальное дворянство вопияли о нарушении их законных интересов и "священных прав", дарованных им "венценосными предками" теперешнего государя, а слева столь же громко кричали (в частности, в Герценовском "Колоколе") что "крепостное право вовсе не отменено", и что "народ царем обманут"...

Понятно, какое впечатление на мягкую и чувствительную душу Александра должны были произвести такие результаты совершенного им (с таким трудом!) "святого дела". Понятно овладевшее им чувство разочарования, усталости, недоверия к людям. Подобно тому, как Александр I затратил слишком много душевных сил на борьбу с Наполеоном и как бы надломился в этой борьбе, так Александр II в какой-то мере надорвался в своей борьбе с крепостничеством и крепостниками. - Скоро к этому присоединились личные опасности и тревоги: с самого начала 60-х гг. революционные прокламации угрожают истреблением "императорской партии", а в 1866 г. выстрел Каракозова открывает серию покушений на жизнь царя-Освободителя...

Шеф политической полиции граф Шувалов (1866-74) раздувает и преувеличивает все революционные выступления и угрожающие государю опасности, чтобы подчинить его своему влиянию и влиянию своей реакционной "шайки" (по выражению Д. Милютина). Союзниками Шувалова являются министры: внутренних дел (Тимашев), юстиции (гр. Пален), народного просвещения (мрачной памяти гр. Толстой).

Немудрено, что в 70-х годах движение в {208} сторону реформ прекращается и в правительственной деятельности проявляется или реакция против прежних либеральных мер, или застой. - "Какое поразительное и прискорбное сравнение с той обстановкой, при которой вступил я в состав высшего правительства 13 лет назад!" - пишет Милютин: "Тогда государь сочувствовал прогрессу, сам двигал вперед: теперь же он потерял доверие ко всему, им же созданному, ко всему, окружающему его, даже к себе самому" (Дневник, I, 120).

Но характерно для нерешительности Александра II и для двойственности его политики, что и в этот период, когда главными его советниками были реакционеры Шувалов и Толстой, он не отпускает от себя и своего либерального военного министра Милютина, которому удается провести в 1874 году последнюю из великих реформ - введение всеобщей воинской повинности.

Во второй половине 70-х годов всё внимание правительства и общества захватывает балканский кризис. Здесь опять государю приходится сначала идти против течения, он снова колеблется: он всей душой сочувствует страданиям и борьбе балканских христиан, но долго не решается начать войну с Турцией (хотя смотрит сквозь пальцы на то, что русские офицеры массами едут добровольцами в сербскую армию, и даже прямо разрешает им ехать).

Наконец, война всё же начинается, и, после ряда кровавых неудач под Плевной, заканчивается блестящими победами русской армии и мирным договором в Сан-Стефано (у ворот Константинополя). Но тогда против России выступают Англия и Австрия, союзников у России нет, и Александру приходится согласиться на конгресс в Берлине и на заключение нового договора, который значительно урезал и исказил результаты войны, добытые русскими средствами и русской кровью.

В русском обществе (особенно в славянофильских кругах) раздаются горячие протесты против Берлинского договора. Император ясно видит необходимость уступок, но не может не чувствовать их горечи ("чувствует себя как бы оскорбленным, униженным", пишет Милютин). Снова - необходимый компромисс, и снова - всеобщее недовольство и в России и на Балканах. Немудрено, что "у государя заметно утомление, скука; он мало {209} интересуется делами" (запись Милютина в дневнике за 1880 г.). А между тем дома поднимается волна революционного террора, и покушения на жизнь Александра следуют одно за другим. В самом конце жизни он, видимо, убеждается в недостаточности мер охранительно-полицейского характера и, опираясь на советы своих последних либеральных министров (Лорис-Меликова, Милютина и Абазы), намеревается вступить на путь закрепления и завершения великих реформ первой половины своего царствования. В этот самый момент бомба людей, считавших себя выразителями "народной воли", прекращает жизнь и тревоги царя-Освободителя и царя-мученика...