Иулсез Клифф - Одна сотая секунды

• Название: Одна сотая секунды
• Автор: Иулсез Клифф
• Жанр: Фэнтези

Она не помнит, как попала в этот мир — мир, в котором небеса покоряют драконы, а земля изрезана железными дорогами, в котором телепортам присвоены серийные номера, а таблетки избавляют от магических воздействий. И этот мир не позволил остаться в стороне и спокойно за всем наблюдать, ведь он балансирует над пропастью и нуждается в самом элементарном спасении. Проблема лишь в том, что если женщина, называющая себя Кармой, вспомнит забытое, то может произойти что-то непоправимое. Но она начала вспоминать…

---

— Что произошло? — Сухо, по-деловому оборвал мои стенания собеседник.

— Петенька… у меня все украли… я в милицию… на поезд первый, на второй села. А если бы… если бы только знала…

— Ты где? — Снова заставил замолчать меня Веселовский.

— На Московском.

— Жди, сейчас буду.

Мне очень хотелось хотя бы мимолетным жестом отметить свою маленькую победу. Но я сдержала этот неумный порыв, обреченно кивнула и с такой же недовольной физиономией, как и у большинства окружавших меня людей, принялась шататься по вокзалу, стараясь не привлекать лишнего внимания.

Питер, Питер… я давно уже отвыкла от этого, пахнущего водой и загазованностью воздуха, от вечного столпотворения и хмурого неба, от студенистой слякоти под ногами и тяжелых сводов метрополитена. Серые дома, обреченные лица, нервный гомон, непоколебимая суровость переживших многое зданий — тоска, непривычная, но слабая, прокатилась мутной волной и отступила. Этот город был удивительным, чарующим, он помнил светлые дни теплого лета и искрящуюся волшебную мишуру новогодних праздников, он когда-то укрывал от всех бед и горестей и когда-то вел своими многочисленными улицами и переулками, раскрываясь удивительными уголками и громко ухая закрытыми от чужих глаз колодцами. Он слепил горящими закатами и манил ржавыми лестницами на крыши, он шелестел золотой и багряной листвой высоких деревьев, тихо вторя моросящему дождю, и упорно укрывал дороги тополиным пухом, вызывая чихание и насморк.

Петя сдержал слово, прибыл быстро.

Я улыбнулась. Воспоминания казались обработанными профессионалом красивыми картинками, живыми и в то же время такими далекими, что с трудом верилось в их действительное существование. Белые банты и высокое синее небо, плеск свинцовых вод и сгорбленные спины мостов, начищенные купола и ряды многоэтажек, заплеванные подъезды и капли дождя на стекле, глупые мечты и еще более глупые влюбленности. Сколько всего было, сколько осталось за невидимой чертой, пролегшей где-то в щенячьей юности и разделившей прожитую жизнь на два этапа.

Петька сам нашел меня. Подошел, молча кивнул и, перехватив чемодан, повел меня к своему автомобилю.

— Дура я, — сокрушенный вздох должен был убедить Веселовского в моей искренней нелепости, — полная и круглая. Побоялась лететь самолетом… знаешь, до ужаса просто боюсь летать, не смогла себя пересилить… мне так жаль… а на поезд не успела, пришлось…

Я опустилась на мягкое кожаное сидение автомобиля, пахнущее достатком и уверенностью в завтрашнем дне.

Петька молчал, сосредоточенно вел машину, ловко маневрируя на дороге. Его молчание, строгий вид, взгляд, устремленный исключительно на дорогу, исподволь вызвали нечто, похожее на уважение. Я даже прикусила губу, поймав себя на мысли, что уже не испытываю столь сильного желания обманывать этого человека. Наверное, не стоило мне все-таки браться за задание, не хочется обманывать и грабить Петьку, тянет оставить его в покое, не мучить ни своим присутствием, ни последующими действиями.

Хотя, если вдуматься, сейчас тоже можно все изменить: пожить пару дней в свое удовольствие и свалить обратно с пустыми руками. Иногда и такое случалось, когда инстинкт самосохранения останавливал, толкал прочь от цели, недвусмысленным воплем интуиции предупреждая о чем-то непредусмотренном, небезопасном для меня. Даже сейчас я чувствовала какое-то неприятное шевеление внутри себя, но неуверенное, не способное дать мало-мальски серьезное обоснование для отказа от намерений.

Или, черт с ним, соврать Андрею, что ничего не получилось?

На город опускались сиреневые сумерки, плавно перетекающие в глубокие темно-синие тона небесной пучины. Оживали стеклянные витрины, расцветали искрящимися бликами, вплетали свое сияние в гирлянды многочисленных квадратиков окон уютных квартир. Перемигивались светофоры, слепили фары встречных машин, проливали потоки рыжего света фонарные столбы, деля обочины и проезжую часть на более и менее освещенные участки.

Петька что-то тронул, салон наполнила спокойная ненавязчивая музыка, настраивающая на романтический лад. Рискованно-то на дороге, да при такой погоде, расслабляться. А, может, он таким образом пытался угомонить мой бесконтрольный щебет? Признаться, я даже не обращала внимания на словесные конструкции, вылетавшие из моего рта. Что-то о животных, о трудностях работы в редакции, о стерве-начальнице, едва ли старше меня, но не имеющей никакой совести и ограничителя амбиций…

Я послушно умолкла. Надо производить впечатление беззащитного ребенка, непосредственного и глуповатого, а не базарной бабы, перемывающей кости всем попавшимся под руку.

— Мы сейчас в офис заедем сначала, надо документы забрать. Заодно гостиницу выберем, — произнес через несколько минут мой собеседник, явно насладившись отсутствием назойливого треска.

— Как скажешь, — я провожала глазами улицы. Воспоминания снова потянули в свою глубину, заполняли меня и вытесняли все прочие мысли. Пришлось сделать дополнительное усилие над собой, чтобы контролировать ситуацию.

— А ты красивая, кстати, — Петр на миг оторвался от дороги, его внимательный взгляд отразился от зеркала заднего вида.

— Спасибо, ты тоже хорошо выглядишь.

Позволю ему теперь некоторое время подержать в своих руках ситуацию. Вон, как стремится производить впечатление на окружающих, как старается заявить своими манерами, что он, а не кто-то другой, талантливый лидер, альфа-самец, владыка реальности. Пусть, пусть играет в большого дядю, я же поиграю во внезапно засмущавшуюся и потому превратившуюся в немногословную девчонку, я даже немного отдохну, откинусь на спинку кресла и прикрою глаза, не скрывая усталости от долгой дороги и утомительных действий.

— Приехали.

А ведь я только-только задремала. Действительно незаметно для себя погрузилась в сон без сновидений, чуткий, но все же позволяющий хоть немного восстановить растраченные силы. И где мы? Глухой и темный двор, вытаскивающий из глубин сознания детские страшилки о чудовищах и обрывки полицейских сводок про изнасилования и убийства, редкий свет, теряющийся где-то вверху, тонкий пласт быстро тающего снега. Задержалась зима в этом городе, слишком даже задержалась. Или я все путаю?

— Извини, дальше не проехать, придется пешком. Могли бы через центральный вход, но там такая вахта… — не договорил Петька, явно сдержавшись от непечатного выражения.

Он галантно обошел машину, открыл дверь. Помог мне выбраться из салона.

Несмотря на слякоть, снег пытался быть здесь чистым и мягким, даже следы, рвавшие его полотно быстро расплывающимися асфальтовыми кляксами, не нарушили едва уловимый отголосок крошечного чуда, того самого, когда носом прижимаешься к холодному стеклу и восхищенно глядишь на замершие деревья, наряженные в пышные сверкающие шубы.

— Сюда.

Стальная дверь поддалась практически бесшумно, пространство внутри озарилось желтоватым светом, выдернувшим из темноты огромные — от пола до потолка — зеркала и мощно разросшиеся растения в практически одинаковых горшках.

— Здесь уютно, — отпустила я комплимент.

— Ты еще моего офиса не видела, Лина, — отозвался Веселовский, — я долго добивался аренды этажа в этом здании. Ты даже не представляешь, сколько нервов на это ушло. Но — получилось.

Нет, все же как бы не был солиден и серьезен Петька, но стремление похвастаться достижениями он не сумел подавить, утаить под оболочкой уравновешенного властителя. Роскошный автомобиль, кричащий о статусе, дорогие вещи, офис на последнем этаже, к которому поднял тихий быстрый лифт.

В этом здании явно любили зеркала, их таинственную игру и беспощадную неподкупность. Вот и сейчас, в зеркале, я смогла оценить себя и остаться недовольной результатом: волосы окончательно растрепались, выбились совсем не художественными вихрами, щеки раскраснелись, на отдельных прядях замерцали капельки воды. Впрочем… если все преподнести должным образом, я и сейчас смогу выглядеть желанно, могу взбудоражить и вытянуть к поверхности потаенные фантазии. Взгляд глубже, тембр голоса мягче, и движениям придать большую плавность? Пожалуй, да, но самую малость, незаметно для окружающих и для самого Петьки, легкой пленкой на девичью неуклюжесть… так, чтобы что-то перемкнуло в глубинах его психики и направило по нужному пути.

Кабинет также говорил о стремлении доминировать.

Я скинула плащ, опустилась на черный диван, откинулась на спинку и обвела взглядом логово моей жертвы. Огромные окна открывали панорамный вид на город: подойди, прижмись ладонями к стеклу и прочувствуй, кому все это принадлежит. Колоссальных размеров плоский монитор покоился на бескрайнем столе из темного дерева, от стола — другие столы, составленные в ряд. Ну да, классическая буква «Т», столь любимая многими начальниками. Стены украшали картины в массивных рамах, среди них черным полотном терпеливо ждала разрешения на показ плазменная панель. Неплохо, неплохо, но и не столь гармонично, как бы могло быть. Все же слишком много вещей, задерживающих внимание, слишком много акцентов, мешающих сосредоточиться на деле.