Николай Ежов - Сталин и заговор в НКВД

• Название: Сталин и заговор в НКВД
• Автор: Николай Ежов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-0332-6

Николай Иванович Ежов - кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), народный комиссар внутренних дел СССР в 1936-1938 гг., генеральный комиссар госбезопасности с 1937 года - был тем человеком, с именем которого связаны сталинские репрессии. При Ежове они приняли такой размах, что Сталин вынужден был вмешаться и потребовать пересмотра действий НКВД.

После этого, как показывают документы, Ежов составил заговор с целью свержения Сталина. Ежов и его сообщники подготовили на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве.

Показания Ежова по этому поводу отличаются путаностью и противоречивостью - они приводятся в книге, представленной вашему вниманию, наряду с другими документами, которые относятся к данному периоду. На их основе читатель может сам решить, какой была картина заговора в НКВД в 1938 г…

---

Дело Зафрана - это лишь иллюстрация к тому, что были сигналы, которые давали нам все нити в руки, а мы этих сигналов не восприняли и отвергли. Что здесь такое: предательство или отсутствие бдительности? Сознательно было дело провалено или, как формулировал тов. Сталин в письме, написанном после убийства тов. Кирова, что с чекистами сыграло злую шутку отсутствие у них партийного чутья?

Я думаю, что вернее здесь последнее. Вернее последнее, потому что просто у товарищей не хватило ни чутья, ни нюха, ни бдительности, ни остроты, для того чтобы ухватиться за эти факты.

Я эти факты привел как иллюстрацию, и, повторяю, что это не единичные факты, что были и другие, не менее яркие факты. Мне кажется, что здесь было отсутствие самой элементарной бдительности, чутья и оперативного нюха. Товарищи прохлопали в этом деле, просто не верили, что троцкисты могут перейти к такому острому методу борьбы, как террор, рассматривали это дело как какую-то антипартийную контрреволюцию. Во всяком случае, никто не предполагал, что на фоне наших гигантских успехов найдутся настолько обнаглевшие люди, которые перешли к таким острым формам борьбы с нашей партией, с нашим социалистическим государством. Этого не предполагали, так как люди, увлеченные успехами социалистического строительства, смотрели сквозь розовые очки на жизнь, говоря: «Какая, к черту, контрреволюция, откуда ей взяться? Мы имеем такие успехи, такие достижения, а тут контрреволюция, просто бессмыслица какая-то».

Люди не понимали элементарных вещей. Тов. Сталин сказал, что по мере укрепления нашего Советского государства, по мере роста наших успехов остатки разгромленных нами, но недобитых враждебных нам классов будут переходить ко все более острым формам борьбы. Для чекиста непонимание этой истины тем более непростительно, что его задача не только радоваться нашим успехам. Радуйся, тебя не исключают из общей партийной массы, из общей массы советских граждан. Но ты поставлен не для того, чтобы только радоваться, и не для того, чтобы кричать «ура!», а для того, чтобы вылавливать врагов, которые, разумеется, не только не радуются нашим успехам, но всеми силами им противодействуют. Ты должен заранее предполагать, что такие враги есть и еще будут.

Товарищи, я еще раз повторяю, что не хочу искать субъективных причин, т. к. если мы будем искать конкретных виновников, то никогда из этого болота не вылезем. Здесь есть какие-то общие, объективные причины. Мне кажется, что имеется целый ряд объективных причин, приведших к тому, что мы запоздали с раскрытием троцкистско-зиновьевского заговора.

В чем эти объективные причины заключаются? Мне кажется, что одной из решающих причин, обусловивших ряд провалов в нашей работе, является то, что мы, вопреки тому, что уже давно проникло в сознание, в весь организм нашего государства, в поры партийных, советских и других организаций, не придали должного значения организационному вопросу, который сейчас является одним из центральных вопросов, стоящих перед органами НКВД.

Мне кажется, что в основном одной из объективных причин наших провалов является то обстоятельство, что в области организационной мы отстали от уровня наших политических задач и плохо перестроились под этим углом зрения. Под организационными задачами я имею в виду всю сумму организационных вопросов, которые должны стоять в центре внимания всей нашей работы. Одной из главных задач, которые стоят перед любым партийным и советским учреждением в нашей стране, является доведение отстающих организационных задач до уровня политических задач. Мне кажется, что в этом вопросе мы не только здорово отстали, но частенько не понимали значения самого вопроса об организационном руководстве, не поставили его в центр нашего внимания и не задумывались над тем, что это мешает успеху дела.

О следствии и агентуре

Мы говорим, определяя свою роль, что НКВД является органом борьбы с контрреволюцией. Но так как известно, что контрреволюция у нас не действует открыто, контрреволюционеры не ходят по улицам, не бьют стекол и не носят знамен, легально не существуют, не издают своих газет, а, наоборот, существуют нелегально в своеобразных условиях нашего советского строя, то, прежде всего, мы должны быть органом политического розыска. Если мы орган политического розыска, то совершенно бесспорно, что агентура у нас должна быть основой основ.

Когда у нас начинают говорить об агентуре, то часто любят выражаться, что это наши глаза, наши руки, наши ноги, и перечисляют все части нашего тела.

Я говорил еще на прошлом совещании о том, что бывают разные глаза. У одних они бывают очень близорукие, а у других дальнозоркие; бывают также разные ноги и руки. Бывают разные уши: одни глуховатые, а другие наоборот. Дело не в этом. Дело в том, что основу основ нашей работы должна представлять собой агентурная работа, как рычаг политического розыска. Исходя из этого, казалось бы, что организационные вопросы, вопросы обслуживания агентуры, руководства агентурой должны были стоять в центре нашего внимания. Во всяком случае, орган розыска должен бы быть занят агентурой, по крайней мере, на 80-90 %, если не больше.

А так ли у нас, товарищи, на деле?

На деле у нас организационные задачи поставлены с ног на голову, так как на 80 или 90 % мы заняты не агентурной работой, а следствием.

За следствие мы награждаем людей, за следствие мы делаем поощрения, и за следствие охотнее всего у нас берутся. А вот агентурные комбинации, хорошая агентурная разработка у нас не всегда бывают, так как за это не награждают. Не всегда так бывает, чтобы чекист, встретившись с агентом, получил у него серьезные сведения, взял из них основное, дал им соответствующее направление, влез куда полагается.

Вообще у нас нередко говорят, что агентура - это темное дело: «Ну что я там буду делать с агентом, у следователя дело вернее: расколол, взял показания и кончено».

Вот, товарищи, какое соотношение получилось у нас между разыскной работой и следственной.

Агентурой надо руководить, направлять ее, придумывать всякие оперативные комбинации, словом, разворачивать всю огромнейшую уйму работы, которая стоит перед чекистом. У нас же эта работа была в загоне, в то время как следственные функции непомерно выросли. У некоторых наших чекистов создалась такая традиция: «Беру, - говорит, - его на раскол». Его спрашивают: «А материал есть?» - «Да нет, - говорит, - кое-какие зацепки имеются, думаю, что он расколется».

Если поставить эти задачи исходя из той точки зрения, которую формулировал тов. Сталин, - ликвидации отставания организационной работы от уровня политических задач, то применительно к руководству нашей оперативной и разыскной работой это будет выглядеть следующим образом:

Политические задачи розыска заключаются в том, что он должен выявлять врагов советского строя. Наш вождь тов. Сталин говорил о том, что, по мере роста наших успехов, по мере того, как мы крепнем, оголтелому врагу ничего не остается, кроме того, как прибегать к террору.

Тов. Сталин говорил о том, что могут ожить и зашевелиться и окраинные к.-р. националистические группы, и меньшевики и эсеры.

Вот в этом политическом разрезе и надо рассматривать основные задачи, стоящие перед розыском.

Мы с каждым годом все ближе и ближе к войне. Иностранные разведки активизируются, развивают на нашей территории лихорадочную деятельность. Поэтому работа нашей разведки должна быть перестроена таким образом, чтобы мы могли успешно и вовремя вскрывать и ликвидировать врага. Как я уже говорил, у нас организационно получилось так, что следствие, несомненно, весьма важный участок нашей работы, является преобладающим элементом: тут мы проявляем все наши таланты, на этом деле у нас выявляются организаторы, здесь работают оперативники. А агентурно-разыскная работа находится на задворках.

Это и есть отставание организационной работы от уровня тех огромнейших политических задач, которые стоят перед нами на современном этапе.

Мне кажется, что это отставание и является в известной мере тем объективным фактором, который обусловил ряд наших провалов. Я говорю -объективным - нев том смысле, что есть какие-то объективные причины, которые мы были бы неспособны преодолеть. Я указал на объективную причину для того, чтобы не искать субъективной вины, потому что если мы будем искать субъективную вину, то мы докопаемся до очень многого. В частности, я сам за последние два года был очень близок к работе наших органов. Во всяком случае, я должен сказать, что у вас не проходило ни одного серьезного политического дела, о котором бы я в той или иной мере не был информирован.

О реорганизации ГУГБ

Теперь, товарищи, разрешите подойти к той реорганизации, которую нам утвердил недавно Центральный Комитет партии.

Вы уже знаете об утвержденной ЦК схеме организационной перестройки ГУГБ. Я считаю, что это только начало, что, собственно, этим решением мы еще не задаем всех вопросов коренной ломки нашей работы, а только делаем первый шаг. Почему именно так, я скажу дальше. Я не буду касаться отделов ГУГБ, кото рые не претерпели реорганизации, а только тех отделов, которые или вновь создаются, или ликвидируются.