Георгий Тертышников - Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении

• Название: Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении
• Автор: Георгий Тертышников
• Издательство: Московский Сретенский монастырь,«Правило веры»
• Жанр: Религия
• Год: 1999
• ISBN: ISBN: 5–7533–0078–2

Вы держите в руках фундаментальный труд безвременно ушедшего от нас архимандрита Георгия Тертышникова (22.06.1941 — 2.10.1998), Магистра Богословия, доцента Московской Духовной Академии, многолетнего насельника Троице–Сергиевой Лавры.

Книга архимандрита Георгия «Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении» — всеобъемлющее сочинение, вобравшее в себя плоды многолетних изысканий, работы в церковном и государственных архивах и библиотеках. Оно включает в себя обширное жизнеописание святого архипастыря, составленное на основе более 200 документальных источников, и подробное исследование учения святителя Феофана о спасении. Труд содержит колоссальный объем фактического материала, анализ которого позволил автору сделать серьезные научные обобщения.

---

В годы учебы в семинарии у Георгия появилось необычайное, все более возрастающее благоговение к святителю Тихону Задонскому. В обществе своих родных юноша совершил паломничество в Задонский монастырь, где почивали мощи святителя Тихона Задонского, в то время еще не прославленного. (До конца своей жизни епископ Феофан благоговел перед памятью святителя Тихона, подражая ему в жизни и творениях.) В семинарии Георгий учился так же успешно, как и в училище.

Во главе Орловской семинарии стоял тогда архимандрит Исидор, впоследствии известный иерарх Русской Церкви — митрополит Санкт–Петербургский и Новгородский. Преподаватели семинарии были люди исключительно даровитые и усердные. Учителем словесности был иеромонах Платон, впоследствии митрополит Киевский и Галицкий. Философские науки преподавал профессор Евфимий Андреевич Остромысленский, увлекавший юных семинаристов своими замечательными лекциями. Ему, по–видимому, был обязан Георгий своим особенным интересом к философии и психологии, так как, будучи в числе лучших учеников, ради этих наук он сам пожелал остаться на повторный курс в философском классе.

Благочестие и добрая религиозная нравственность, заложенные в душе Георгия в детские годы, не только не угасли в период учебы, но продолжали возрастать. Уже в то время его характерной чертой была любовь к уединению, «это истинное семя будущей жизни отшельника» [239, с. 14–16]. В семинарских ведомостях неоднократно отмечалось, что он «отличается склонностью к уединению и трудолюбию», «назидателен в обращении с товарищами и подает собою пример трудолюбия и благонравия», «кроток и молчалив» [200, с. 7].

Отлично окончив семинарию, Георгий Говоров был занят мыслью о подыскании подходящего сельского прихода, хотя в глубине сердца мечтал об академии, но не надеялся на подобное счастье.

Однако в 1837 году неожиданно по личному распоряжению епархиального архиерея — преосвященного епископа Орловского Никодима — Георгий направляется в Киевскую духовную академию, несмотря на то, что тогдашний ректор семинарии архимандрит Софоний, «ценивший в своих учениках больше всего твердое заучивание учебника, чем не отличался Говоров, не имел его в виду и даже был против» [239,15–16].

Киевская духовная академия в те годы процветала и могла вполне удовлетворить как умственные запросы, так и духовные стремления Георгия Говорова.

Необходимо заметить, что Киевский митрополит Филарет (Амфитеатров), прозванный за святость жизни Филаретом Благочестивым, уделял очень большое внимание духовно–религиозной жизни студентов академии. Это было цветущее время как по доброму нравственному направлению<жизни академии, так и по обилию талантов в профессорской корпорации. В академии завершилось образование и ясно определилось общее направление нравственной жизни Георгия Говорова.

В первые годы его учебы ректором академии был архимандрит Иннокентий (Борисов) — знаменитый церковный проповедник, читавший лекции по энциклопедии богословских наук. Ректор обладал необычайной способностью неотразимо воздействовать на своих воспитанников и поднимать их дух. Прекрасный проповедник, он своими вдохновенными импровизациями увлекал и восторгал слушателей. Каждая лекция его, каждая проповедь были целым событием, пробуждавшим работу мысли и поднимавшим духовный настрой в студенческой семье. От природы живой и энергичный, он внимательно следил за занятиями студентов и постоянно заботился прежде всего о более основательном философско–богословском их образовании, обращал внимание на развитие в них любви к проповедничеству.

Человек всесторонне образованный, архимандрит Иннокентий желал, чтобы и студенты академии расширяли свое образование посредством знакомства с лучшими трудами по различным отраслям знаний: астрономии, гражданской истории и другим, а не ограничивались кругом наук, преподаваемых в академии. Он собственным примером побуждал своих питомцев к трудолюбию. «Я удивляюсь, — сказал он однажды студентам при обычном посещении их комнат, — как вы не дорожите временем и мало делаете! В прошлую сырную и первую неделю Великого поста я написал около 80 листов» [245].

Архимандрит Иннокентий приучал студентов говорить проповеди экспромтом и воспитывал в них любовь к этому великому делу. «Особенное внимание, — пишет профессор И. Н. Корсунский, — обращал он на способность студента быстро схватывать умом предмет, ясно, речисто излагать свои о нем мысли, на уменье скоро и вместе толково, обстоятельно решить данный вопрос, менее давая цены трудолюбию и кропотливости в учебной работе, нежели этим качествам. Поэтому и на экзаменах, едва скажет студент два–три слова из билета, он тотчас начинает ему делать возражения, давать разного рода вопросы, переходя от одного предмета к другому по соприкосновенности их между собою. И относительно домашних занятий студентов: ректор иногда вдруг посылал своего келейника в студенческие комнаты с темами для сочинения или проповеди и с требованием по возможности скорее выполнить работу. Выигрывал в оценке своей успешности при этом тот, кто скорее и лучше выполнял работу. Это, без сомнения, весьма сильно способствовало развитию умственных дарований, быстроты соображения и дара слова, поощряло даровитых, держало всех студентов в постоянном умственном напряжении и, так сказать, наэлектризовывало их, особенно ввиду живого и блестящего примера всего этого в самом ректоре, пред умом, красноречием и другими необыкновенными способностями которого невольно преклонялись не только студенты, но и сами наставники академии» [200, с. 8].

Инспектором Киевской духовной академии с 1838 года был архимандрит Димитрий (Муретов), читавший лекции по догматическому богословию и блиставший наряду с архимандритом Иннокентием силою мысли, красотой и глубиной изложения предмета. «Его лекции по догматическому богословию, глубоко содержательные и проникнутые христианской любовью, производили сильное впечатление на слушателей» [239, с. 18]. Это был глубоко благочестивый человек, отличавшийся редким трудолюбием. Преосвященный Феофан сохранил об этом наставнике самые светлые воспоминания. Впоследствии он говорил, что из всех современных ему иерархов «самым даровитым по уму, широкому образованию и лучшим по жизни он считал преосвященного Димитрия Херсонского» [239, с. 19].

Из других преподавателей, которые отличались высоким уровнем образованности, особенно выделялся протоиерей Иоанн Михайлович Скворцов. Этот преподаватель метафизики и истории философии имел обширные познания в области философии, излагал в лекциях самое существенное и заботился о ясности, простоте и логичности рассуждений.

Священное Писание в Киевской академии преподавал в то время молодой и даровитый бакалавр, впоследствии член Санкт–Петербургского духовно–цензурного комитета архимандрит Фотий (Ширевский).

Большое влияние на юношей имел также профессор красноречия Яков Кузьмич Амфитеатров, у которого студент Говоров учился глубокой христианской убежденности, простоте слога и ясности мысли. Профессор был земляком Говорова, нередко приглашал его к себе в дом. Ученик дорожил близостью любимого наставника, и даже в минуты отдыха, во время прогулок они обсуждали религиозные вопросы, Вот как впоследствии преосвященный Феофан^ вспоминал об этих прогулках: «Случилось мне ходить с ним (Амфитеатровым) по роще. Я будто мимоходом спросил: зачем это есть такие неровности между предметами природы и воздушными явлениями, и неровности неприятные. Вот приятный цвет, а сбоку крапива или дурман… и на небе то светло, то пасмурно? — Экой ты чудак, отвечал он. Эти неровности — великое дело в икономии промышления Божия о нашем спасении. Милосердый Бог говорит тебе Сам: следовало бы, чтобы пот никогда не стирался с лица твоего, изможденного и утомленного, но Я даю тебе иногда вкусить радость жизни, позволяю просветиться очам твоим, открыту быть челу твоему и являться улыбке на устах твоих, чтобы не потерял ты надежды и не пал в отчаяние; следовало бы, чтобы земля только терния и волчцы произращала тебе, но Я повелеваю иногда земле давать тебе все обильно в наслаждение, чтобы ты не потерял уверенности, что есть еще возможность возвратить потерянное блаженство» [2, с. 123].

Яков Кузьмич отличался необыкновенной простотой и всегда сочувственно относился к нуждам учащейся молодежи, иногда простирая свои заботы до полного устройства судьбы нуждающегося в этом. В воспоминаниях епископа Феофана сохранился следующий факт. Однажды, гуляя по городским улицам, профессор встретил группу слепых нищих, Среди них ему бросился в глаза своею бойкостью и умным лицом мальчик–поводырь. Из расспросов выяснилось, что он был сыном бедного дьячка из Черниговской губернии. Амфитеатров взял его к себе в дом и определил в духовное училище. Мальчик оказался очень способным, с успехом прошел низшую и среднюю школу, закончил свое образование в академии, где и принял монашество. Это был впоследствии Ставропольский святитель — преосвященный Евгений.