Розалинда Лейкер - Танцы с королями

• Название: Танцы с королями
• Автор: Розалинда Лейкер
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-383-2

Молодой французский дворянин-гугенот Огюстен Руссо случайно становится свидетелем рождения крестьянской девочки Маргариты и через семнадцать лет влюбляется в нее. Скрываясь от преследований католиков, он покидает ее навсегда. Их большая любовь освещает жизнь дочери Маргариты. Жасмин, ее внучки Виолетты и правнучки Розы. Магический круг любви замыкается через сто пятьдесят лет, когда в юную Розу влюбляется потомок Огюстена, англичанин Ричард Истертон. Судьбы этих женщин, имена которых совпадают с названиями цветов, странным образом переплетаются с судьбами трех королей из династии Бурбонов, с прекрасной и трагической историей Франции эпохи XVII–XVIII веков.

---

— Лихо ты управилась с этим делом — в два счета, можно сказать, а вот мои поиски были не такими удачными, — сказала Жасмин, и в ее голосе прозвучала отчетливая нотка горечи. Затем она окончательно пришла в себя и выпрямила плечи. — Как видно, ты не падаешь духом от неудач. Наверное, это у тебя от бабушки, — и она кивнула на портрет Маргариты.

Встав с дивана, Виолетта подошла к портрету и, подбоченясь, стала внимательно всматриваться в нее.

— Она была красивой женщиной, и если я пошла в нее, то я ей очень благодарна. Мне кажется, она поняла бы меня гораздо лучше, чем ты мамочка. — Усевшись снова, она аккуратно расправила широкие юбки и продолжала как в ни в чем не бывало:

— Знаешь, ты поступила очень глупо, поручив мое воспитание Говенам, этим неотесанным простолюдинам, хотя справедливости ради нужно сказать, что мадам Говен была на голову умнее своего мужа и имела некоторое понятие о приличных манерах и культурном обхождении. Ты появлялась наскоками и играла со мной, словно я была куклой. Для тебя это было забавой…

— Ты ошибаешься! Я постоянно следила за твоим развитием.

Виолетта пожала плечами и продолжила.

— Если бы ты привозила мне в подарок тряпичную куклу или какой-нибудь простенький гостинец с сельской ярмарки, это больше подходило бы мне в той жизни, но вместо этого ты завалила меня дорогими платьями и прочей одеждой, а когда я стала постарше, ты пичкала меня сказками о блеске Версаля, которые возбудили во мне мечты — такие же дерзкие, как твои.

— Мои? — Жасмин широко открыла глаза и положила руку на грудь.

— О да, — с проницательным видом кивнула Виолетта. — Тебе не с кем было разговаривать о Версале, а во мне ты нашла покорную слушательницу. Ты заставила меня мечтать о той молодости, которую у тебя отняли, о танцах с кавалерами в зале Зеркал, о платьях еще более шикарных, чем те, что ты привозила мне, а ведь и они были сшиты из страшно дорогих тканей. И вдруг, когда я уже была полна этими большими ожиданиями, ты объявила, что вскоре мне предстоит выйти замуж за обычного, ничем не примечательного человека. Это означало конец всем моим грезам о Версале.

Жасмин вздохнула, не сводя глаз с язычков огня, весело плясавших в топке камина:

— Ты выразила сейчас словами то, что я научилась понимать лишь с годами. Родители волей-неволей делают ошибки, не одну, так другую, несмотря на все желание быть, в свою очередь, лучше собственных родителей. Все идет по кругу, повторяется в каждом поколении, но я все же хочу надеяться, что ты учтешь мои ошибки, когда у тебя появятся свои дети.

— У меня есть ребенок. Девочка. Ей десять дней.

Жасмин мгновенно перевела взгляд с камина на лицо дочери. Она сделала видимое усилие, словно у нее встал комок в горле и она его проглотила.

— Можно мне повидать ее?

— За этим я сюда и пришла. — Виолетта подалась вперед. — Моя судьба уже решена. Я выхожу замуж за одного австрийского аристократа. Он вдовец с тремя молодыми сыновьями. Конечно, венский двор — это не Версаль, но тем не менее, я буду самым натуральным образом купаться в роскоши, ибо мой будущий муж баснословно богат. Я дважды встречалась с ним и нахожу его довольно привлекательным, а он уже без ума от меня. — Но есть одно серьезное препятствие: я не могу взять с собой дочь, ведь она не его ребенок. Конечно, ее можно отдать в хороший приют для сирот, где она получит надлежащие образование и воспитание и ей будет выплачиваться пенсион, но я хочу чтобы она выросла в своей семье, там, где ее будут по-настоящему любить. Ты возьмешь ее мамочка?

Жасмин уже протянула руки, как бы готовясь принять младенца.

— О, да! — воскликнула она охрипшим от волнения голосом. — Но где же она и как ее зовут?

Виолетта встала.

— Конечно же, я дала ей имя прекрасного цветка. А что мне оставалось делать, не нарушать же традицию нашей семьи? — сказала она, криво усмехнувшись. — Ты ведь говорила, что я уже третья девушка в семье, кому пришлось носить цветочное имя. Так вот, ее зовут Роза. Няня принесла ее в дом, и они ожидают твоего решения. Пойдем к ним.

Жасмин поднялась с кресла, чтобы последовать за дочерью:

— Но почему ты так уверена, что я воспитаю ее и не повторю тех же ошибок?

Этот вопрос, похоже, немного позабавил Виолетту. Усмехнувшись, она ответила:

— Ты — ее бабушка, поэтому между вами совершенно иные отношения. Да и в любом случае она должна находиться у своих родных, какими бы они ни были. Пошли, мамочка! Мне хочется узнать твое мнение по поводу ее внешности — похожа ли она на своего отца. — При этих словах она, не смущаясь, и даже с некоторым вызовом посмотрела прямо в глаза матери. Жасмин кивнула, показывая, что вопрос об отцовстве был ясен для нее с момента упоминания о младенце.

Няню они увидели у камина в библиотеке. Жасмин взяла у нее сверток и, откинув уголок шали, прикрывавшей лицо спящего ребенка, посмотрела на него. Сначала ее поразило невероятное сходство: на секунду показалось, что в этой крошке она увидела уменьшенную в несколько раз копию короля. Но уже в следующий миг передней была ее внучка, которая снова наполняла смыслом ее существование и могла оживить детским звонким смехом Шато Сатори, где слишком долго царила унылая тишина.

Обед подали в два часа. Напряжение, возникшее между ними в момент встречи невидимой, но очень мощной стеной, исчезло без следа, когда Жасмин согласилась взять внучку. Виолетта ощущала себя свободной. Теперь ей ничто не мешало начать новый этап в жизни, но на этот раз она встала на праведный путь, и Жасмин больше не тревожили угрызения совести. Будущее дочери виделось ей во вполне определенном свете и не внушало опасений. И мать, и дочь освободились от забот, и разговор за столом поэтому протекал вполне дружелюбно и непринужденно.

— Ты непременно должна открыть мне одну вещь, — сказала Виолетта тоном, не допускавшим возражений, когда они ели мясо молодого барашка, приготовленное в винном соусе со сметанной заливкой. — Кто был моим отцом? — Увидев, что мать заколебалась, она добавила: — Я не собираюсь вносить сумятицу в его жизнь — он не узнает о моем существовании. Я просто хочу знать!

В порыве любви, какого ей давно не приходилось испытывать, Жасмин ответила:

— Художник Мишель Бален…

Глаза Виолетты расширились от неподдельного изумления, а затем на ее лице появилась радостная улыбка.

— Этот милый старикан!.. Я видела его однажды, когда он приходил в студию Буше. У него распухли суставы и он больше не в состоянии заниматься живописью, однако, насколько мне известно, он не удалился от искусства, а входит в комиссию, учрежденную еще королем-солнце, которая надзирает за состоянием всех королевских дворцов. — Ее лицо приняло заискивающее выражение. — Пожалуйста, расскажи, как ты познакомилась с ним, словом, — все, что сочтешь нужным. Мне так хочется узнать о своих родителях правду!

Все оставшееся время было занято рассказом Жасмин о Мишеле и о тех счастливых днях. Память о них согревала ее сердце удивительным тихим и светлым теплом, от которого даже разгладились морщины на ее лице. Когда обед подошел к концу, она повела Виолетту в библиотеку показать портрет, написанный Мишелем.

— А почему он висит в этом темном углу? — спросила Виолетта, вглядываясь в то место на полотне, где была подпись ее отца.

— Глазеть на собственное изображение совсем не так интересно, как тебе может показаться.

Виолетта вдруг загорелась желанием:

— А ты не могла бы отдать этот портрет мне? Тогда я имела бы обоих родителей в одной раме!

— Возьми его! Я просто в восторге от этой идеи. Это значит, что я всегда буду с тобой.

В порыве признательности Виолетта поцеловала мать. Из библиотеки они вышли рука об руку. Слуга уже снимал портрет со стены, готовясь его упаковать. Приближалось время отъезда Виолетты.

— Я буду часто писать о Розе, — сказала Жасмин, когда ее дочь, застегнув жакет на все пуговицы, подошла к зеркалу и стала надевать шляпку.

— Нет, это лишнее, — Виолетта повернулась к матери: — По правде говоря, я не испытываю к ней ни малейших материнских чувств. У меня никогда не вызывали интерес те куклы, что ты мне привозила. Их красивые платья — дело другое. Розу я отдаю тебе и отказываюсь от всяких прав на нее. — Лицо Виолетты было суровым и вместе с тем печальным. — Надеюсь, ты поняла меня правильно.

Жасмин кивнула:

— И все-таки я думаю, что это решение далось тебе с трудом. Значит ли это, что ты совсем отказываешься от переписки со мной?

— Да. — Виолетта протянула к матери руки и обняла ее за плечи. — Поверь, я не бездушная эгоистка, как может показаться. Но если мы будем переписываться, у тебя появится искушение рассказывать обо мне, и Роза станет питать надежды на то, что когда-нибудь я приеду за ней. И тогда история повторится снова, и Розе, возможно, придется пройти через те же несчастья, что выпали на мою долю. Но я хочу уберечь ее от этого. Позже, когда она вырастет, ты можешь рассказать ей, кто был ее отцом, — в свое время, разумеется.