Андрей Болибрух - Воспоминания и размышления о давно прошедшем

• Название: Воспоминания и размышления о давно прошедшем
• Автор: Андрей Болибрух
• Жанр: Поэзия
• Год: 2003

Эта книга написана Андреем Андреевичем Болибрухом, выдающимся математиком, академиком РАН, лауреатом Государственной премии и высшей математической награды страны — премии им. А. М. Ляпунова. Книга содержит воспоминания о годах учебы в Ленинградском физико-математическом интернате и Московском университете, а также стихотворения, написанные в юности. В ней раскрывается еще одна сторона таланта этого многогранного человека — его литературный дар. К сожалению, автору не удалось увидеть эту книжку при жизни. А. А. Болибрух умер 11 ноября 2003 года в госпитале Парижа в возрасте 53-х лет и в это до сих пор трудно поверить.

---

Надо сказать, что не всегда знакомство с оригиналом оказывает такой мощный эффект, о котором я рассказал выше. Так, например, каюсь, оригинал «Герники» Пикассо в музее Софии в Мадриде не добавил ничего нового к тем ощущениям, которые я испытывал, разглядывая репродукцию картины: её графика совершенно одинаково смотрелась как в оригинале, так и в копии.

Тем не менее, именно с Пикассо связано одно из самых сильных моих ощущений во время пребывания в Барселоне на Европейском математическом конгрессе 2000 года. Часа за два до закрытия конгресса я решил отметиться, зайдя в музей Пикассо буквально на несколько минут, и застрял там надолго! В этом музее собраны ранние работы мастера, которых я раньше совсем не видел, и эти работы поразительны! Я всегда любил Пикассо, но воспринимал его как авангардиста, даже не подозревая, каким потрясающим рисовальщиком в традиционном понимании этого слова он был. В музее представлены первые ученические копии с Веласкеса, которые делал Пикассо, его потрясающие, проникнутые жарким южным солнцем пейзажи. У маленькой картины девочки с голубым бантом, набросанной на надорванном листе картона, я простоял 20 минут, не в силах стряхнуть то неповторимое очарование, которое воссоздал на нем Пикассо. И таких картин было немало: написанные в разной манере то красками, то графитом, они повернули Пикассо ко мне (точнее, наверное, меня к Пикассо) совсем другой стороной. Не то чтобы я перестал любить голубой период или позднюю графику мастера, но теперь я по-другому оценивал то, что сделал Пикассо в зрелые годы, понимая, какой задел, какая замечательная школа стояла за его авангардистскими экспериментами.

Случаи

Относиться к жизни как к театру абсурда в стиле Беккета — занятие неблагодарное: рано или поздно такое отношение ударит по тебе самому, и контраст, связанный с возвращением к реалиям жизни, будет особенно болезненным.

Однако нет ничего плохого в том, чтобы порой сохранять некую отстраненность от происходящих с тобой зачастую действительно довольно абсурдных или забавных случаев и даже получать удовольствие от их конструирования. Это не только позволяет забыть о давящих на нас сиюминутных заботах, но и пережить нечто вроде акта творчества подобно режиссеру, ставящему спектакль или снимающему фильм. При этом какое-нибудь заурядное событие типа посещения книжного магазина может превратиться в интереснейшее действо, как это случилось со мной лет тридцать назад.

Я жил тогда в коммунальной квартире на улице Руставели и учился в аспирантуре мехмата МГУ. Часов до четырех в квартире никого не было, и я мог спокойно заниматься математикой, но затем приходили с работы соседи, и я уходил побродить по городу, зайти в книжный или сходить на лишний билетик в театр на какой-нибудь интересный спектакль.

В тот день я заглянул в букинистический отдел книжного магазина на улице Руставели. Накануне мне посчастливилось купить там два стареньких номера «Нового мира» с «Театральным романом» Булгакова и «Словами» Сартра, и я рассчитывал на такую же удачу и в этот раз. Но, к сожалению, на полке стояло всего несколько неинтересных журналов и полный комплект устава Вооруженных сил СССР. Я взял на секунду в руки одну из книжек устава и услышал вдруг язвительный старушечий голос: «Вот вам что читать надо! Может быть тогда людьми станете!» Я повернулся и увидел стоящую рядом совершенно злобного вида маленькую старушку в платочке и стертых тапочках, с неудовольствием разглядывавшую меня. «Зачем же вы так со мной говорите, вы же совсем меня не знаете» — попробовал возразить я. «Да что там знать, все вы одинаковы!» — ответила старушка, и тут со мной в первый раз в жизни случилось то, что потом я в себе так ценил и даже культивировал. Я внезапно почувствовал некоторую театральную абсурдность и отстраненность ситуации, как будто оказался в модной постановке, где отчасти сам являюсь режиссером. Я посмотрел на нее и вежливым, но хорошо поставленным и уверенным голосом сказал: «Партия и правительство оценили мою работу орденом». Надо было видеть, что случилось с моей визави! Она ни на секунду не усомнилась в сказанном, лишь мигнула своими маленькими глазками и вся как-то опала, как будто из нее выпустили воздух. «Это что ж, из гениальных что ли?» — все, что смогла спросить она в ответ. «Возможно» — ответил я и, посоветовав ей «никогда не заговаривать с посторонними», гордо удалился.

Я до сих пор считаю, что в тот день по непонятному мне самому вдохновению я создал маленький шедевр и числю этот случай среди самых интересных.

* * *

В следующем случае, о котором я хочу рассказать, степень конструированности была значительно выше. Как-то в районе шести-семи часов, прогуливаясь по Москве и просматривая театральную афишу, добравшись до строки с театром кукол им. С. Образцова, я прочитал название даваемого в этот день спектакля: «День открытых дверей». Дело было весной, когда во многих вузах (в том и числе и в МФТИ, где я тогда уже начал работать) проходили так называемые «дни открытых дверей», на которые пускали без каких-либо пропусков всех желающих узнать что-то об институте. Разумеется, я испытал радостное ощущение от замеченного совпадения и не мог упустить такой случай.

Я подъехал к зданию театра за 15 минут до начала и, не торопясь, пошел мимо контролера в зал. «Ваш билет» — спросила контролер. «Какой билет?» — удивился я — «у вас же сегодня день открытых дверей. Когда у нас в институте бывает день открытых дверей, мы пускаем туда всех без каких-либо пропусков». «Вы не поняли, молодой человек», — попыталась вежливо объяснить мне контролер, — «это у нас спектакль так называется, но билет-то на него все равно нужен». «Нет, это вы не понимаете»— возразил я — «поглядите, здесь нигде нет слова „название“, а все что написано, так это то, что у вас действительно сегодня день открытых дверей, а если это так, то, как у нас в институте и в другом месте, любой желающий может беспрепятственно пройти в здание театра и поприсутствовать на этом дне».

Дискуссия продолжилась к большой радости окружающих, некоторые из которых, кажется, уже начали понимать что к чему, как вдруг у меня за спиной раздался сдержанный женский голос: «Молодой человек, пройдите со мной к окошечку администратора, я выдам вам билет в партер». Мудрая администратор, подоспевшая почти к самому началу нашей дискуссии и, как мне показалось, вполне оценившая мою эскападу, решила таким образом поощрить меня. И это действительно было серьезное поощрение, потому что в то время попасть в театр Образцова да еще на новый спектакль было очень трудно. Преодолев искушение (мне очень хотелось посмотреть спектакль, но я понимал, что мое согласие сведет на нет всю абсурдную красоту ситуации, сведя ее к элементарному интеллектуальному шантажу с целью добыть билет), я вежливо отказался и удалился с гордо поднятой головой.

* * *

Я не бог весть какой знаток современной русской поэзии, но так получилось, что хорошо знаком с творчеством одного очень популярного нашего поэта Д. А. Пригова. Познакомился я с его стихами благодаря моему другу Саше Харшиладзе, который как-то принес мне его знаменитый цикл про «милицанера» с такими замечательными строками:

В буфете Дома литераторов
Пьет пиво Милиционер.
Пьет на особый свой манер.
Не видя даже литераторов.

Стихотворения про народ, Куликовскую битву и многие другие очень понравились мне, и я одно время внимательно следил за его книгами.

Тем интереснее для меня тот замечательный случай, который произошел со мной несколько лет назад в пригородном поезде, идущим из аэропорта Брюсселя в город. В то время я был членом Ученого совета ИНТАСа, организации, которая распределяет совместные гранты для ученых бывших республик СССР и их зарубежных европейских коллег. Членом Ученого совета была тогда также наш знаменитый социолог Татьяна Ивановна Заславская, мы оказались в одном самолете, встретившись еще при посадке, продолжили беседу в поезде, как вдруг какая-то женщина поднялась со своего места и подошла к нам. Оказалось, она встречала раньше Заславскую, они живо приветствовали друг друга, разговорились и вскоре выяснилось, что наша визави прожила очень интересную жизнь в пост-перестроечной России.

Англичанка по паспорту из семьи белоэмигрантов, она с энтузиазмом отнеслась к тем переменам, которые наступили в нашей стране после 1985 года, и приехала в Россию, организовав здесь какой-то благотворительный фонд. Дальнейшее довольно типично для нашего лихого времени: погрузившись целиком в содержательную работу фонда, она не заметила, как постепенно финансовые рычаги организации перешли в совсем другие, далеко не безупречные, руки. В общем, ей пришлось в итоге оставить свое предприятие, но к тому времени она уже прочно осела в Москве, выйдя замуж за гражданина России.