Вадим Телицын - Русское иго, или Нашествие ушкуйников на Золотую Орду

• Название: Русское иго, или Нашествие ушкуйников на Золотую Орду
• Автор: Вадим Телицын
• Жанр: Публицистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-0358-6

В спор сторонников и противников татаро-монгольского ига включился известный автор-историк Вадим Телицын, который представляет свою версию отношений Руси с Золотой Ордой. В ней нет места забитой и обескровленной Руси, стонущей под игом «злых татар». Наоборот: новгородские ушкуйники, гуляя вдоль по Волге, регулярно грабят ордынские города и громят отряды татар, а хан Золотой Орды пишет жалобы князю Московскому с просьбами утихомирить разгулявшуюся русскую вольницу. Книга основана на исторических фактах, документах и летописях.

---

Новгородцы прекрасно понимали, что тесный общественный контакт с инородными племенами, не говоря уже о включении их в собственную государственную систему, неминуемо приведет к размыванию, а в чем-то и к потере национальных, культурных и духовных ценностей, свойственных русскому народу[89].

Подобная политика в отношении инородцев вполне оправдывала себя и приносила плоды. «Новгородская колонизация успешно велась с начала X столетия. При этом проникновение русских на север и северо-восток происходило сравнительно мирно. Емь, водь, карелы, саамь, чудь заволочная, печора и другие народности имели крайне низкую плотность населения, и новгородцы не вытесняли их, а занимали пустующую нишу. Эти народности занимались в основном охотой и рыболовством, а русские — торговлей и земледелием… Обращение туземцев в православие носило исключительно добровольный характер. Спору нет, имели место и кровавые столкновения, но они были не типичны и в значительной степени вызывались субъективными факторами»[90].

Новгородская республика строила связи с покоренными племенами не только на основе данничества. В отношениях Господина Великого Новгорода с инородцами существовало много взаимовыгодных моментов. В неспокойном и жестоком мире Средневековья эти племена были для Новгорода отнюдь не лишними союзниками, а он являлся для них надежным защитником[91].

* * *

В 1088 году волжские булгары совершили стремительный бросок из своих поволжских селений и взяли — практически без боя — старинный русский город Муром, известный еще с былинных и дохристианских времен. Город был разграблен и наполовину сожжен, жителям в большинстве своем удалось разбежаться, но и без жертв обойтись не удалось: погибшие были и со стороны булгар, и со стороны русских.

Что же произошло?

Булгары мстили русским за разбои по Оке и Волге[92], вредившие торговле. Набеги осуществляли ватаги повольников, пришедших в Муром с севера и получивших в этом граде поддержку — людьми, одеждой, продуктами и оружием.

Источники (более поздние) свидетельствуют, что осаждавшим Муром булгарам с ушкуйниками поквитаться все же не удалось, буквально за неделю — дней десять до осады, три отряда повольников ушли из Мурома в юго-восточном направлении. Есть сведения и о том, что вожак одной из ватажек ушкуйников — Димитрий, узнав о страданиях муромчан, поклялся отомстить. И слово сдержал, захватив очередной караван булгарских купцов, вырезал всех — от мала до велика… Через полгода Димитрий погиб в низовьях Волги, куда его занесла нелегкая его судьба, но булгарские «гости» еще долго вздрагивали при упоминании повольников, совершавших свои набеги из Мурома.

Справедливости ради скажем, что после налета на Муром булгар ушкуйники перенесли свои базы в иные селения, более мелкие и скрытые за вековыми дубравами, или создавали собственные городки (о чем речь ниже).

В 1096 году новгородский боярин Гюрята (Юрий) Рогович возглавил отряд повольников, ушедших на Югру для сбора мягкой рухляди (пушнины)[93]. Поход, видимо, был удачным, поскольку еще не раз Гюрята отправлялся «за данью». (Правда, по другим источникам, он лишь субсидировал эти экспедиции, оставаясь в Новгороде.) Гюрята Рогович — не единственный из зажиточных новгородцев (скорее всего, занимавший какой-то пост в новгородской «администрации» или обладавший известным авторитетом в новгородском обществе), кто обращался к повольникам для решения «щекотливых» вопросов по сбору дани или готовых ради собственной казны отправиться в Югру — «потрясти» местных аборигенов.

Гюрята, пожалуй, больше ничем и не проявился. Но ставка его на ушкуйников оказалась удачной, и после него уже многие из новгородцев искали среди повольников людей, желавших «пощекотать нервы», став, так сказать, «солдатами удачи» Господина Великого Новгорода. Именно с этих времен — удачной «находки» Гюряты Роговича — ушкуйники «входят в моду».

С начала XII века представители рода Мишиничей (особенно часто и удачливо — Михаил и Юрий Мишиничи в конце XIII и начале XIV столетий) собирали и направляли ушкуйников за пушниной к племенам, жившим в бассейне Северной Двины[94]. Походы были удачливыми, Мишиничи обогащались, а состоявшие в отрядах ушкуйники гордились своими боевыми успехами и победами над северодвинскими аборигенами.

Но бывали и неудачи (хотя справедливости ради надо сказать — единичные). Здесь, видимо, все решала не столько ставка на «слепую удачу», сколько на тщательное планирование похода, военная выучка, жесткая дисциплина (по крайней мере, во время самого похода или боевой стычки), — все это выделяло ушкуйников в сравнении с племенами, населявшими берега полноводной Северной Двины. А потому, из боевых стычек ушкуйники выходили, как правило, победителями. Их противник мог наносить неожиданные удары (вырезали караулы, обстреливали струги или двигавшихся в походном порядке ушкуйников), которые воспринимались болезненно, но не мог перехватить инициативу.

В 1178 годуновгородские ушкуйники (подкрепленные повольниками из финно-угорских племен) совершили поход на запад, в Финляндию, против племени еми (одного из «колен» «чуди заволочской»). Боевые действия (если так можно выразиться) продолжались почти три месяца, был захвачен в плен и умерщвлен шведский епископ Рудольф[95].

В 1181 году новгородские ушкуйники обманом и хитростью овладели черемисским городом Кокшаров[96], учинив его полное разорение[97].

Это первое известие о том, что ушкуйники способны «брать» города. Думается, что и этот набег осуществлялся при негласной поддержке (а может и по прямому указанию) новгородских бояр. Ведь добытое в Кокшарове добро реализовалось именно в Новгороде, что возможно было лишь при одобрении власть предержащих.

Но взятие Кокшарова, как оказалось, — лишь крошечный эпизод, на фоне более глобальных событий…

* * *

…Внешняя политика Новгородской республики всегда была составной частью общерусской внешней политики. Безусловно, особое место Господин Великий Новгород занимал в отношениях с государствами Западной Европы. «Во внешней политике Новгорода можно выделить три главных направления. Одно из них — северо-западное — имело своим объектом Финляндию и Скандинавские страны, другое — западное — Ливонию и Ганзейский союз. Оба направления полностью находились в руках Новгорода, так как с государствами и политическими силами, являвшимися их объектами, остальная Русь непосредственных сношений не поддерживала. Что касается третьего направления — юго-западного, — нацеленного на Литву, то, хотя в сношениях Руси с Литвою, особенно в XIV–XV веках, определяющую роль играла Москва, позиция Новгорода также имела существенное значение»[98].

…На западных и северо-западных границах Новгородской республики образовались очень сильные и агрессивные государства: Швеция, Ливония[99], Литва и Московия. Постепенно Новгороду пришлось уступить этим хищным государствам часть своих земель, которые он не был в состоянии защищать без значительного ущерба для собственного благосостояния (и из-за больших территорий, и — из-за нехватки обученного воинского люда). Исконные же новгородские земли для граждан Новгорода были священны, и об их уступке (даже на очень выгодных условиях) иноземцам (немцам и шведам в первую очередь) не могло быть и речи. Соседи Великого Новгорода это прекрасно понимали, и поэтому даже при удачных для них войнах чаще довольствовались откупом со стороны новгородцев, чем решались претендовать на земли Новгородской республики.

Столкновения Великого Новгорода со Швецией в основном происходили из-за Финляндии, важной исключительно с экономической точки зрения. С древнейших времен жившие в Финляндии племена сумь, емь и чудь зависели от Новгорода, которому платили дань. Отношения между новгородцами и финно-угорскими племенами носили довольно мягкий характер, «благодаря чему на подчиненных Новгороду территориях не нарушался местный уклад жизни, в то время как шведская экспансия сопровождалась его ломкой»[100]. Сказывалась, видимо, ментальность заселявших территорию Финляндии племен: их было очень сложно вывести из состояния душевного спокойствия.

Войны между Русью и Швецией за обладание Финляндией продолжались длительное время, с XII по XIV век.

Постоянно, почти с регулярным интервалом в 30–50 лет, шведы предпринимали попытки отторжения у Новгорода все новых и новых территорий, не давали возможности освоения земель, строительства поселений и прочего.

Границу со Швецией новгородцы считали самым опасным рубежом своей обороны. Постепенно отступая с боями из Финляндии и Карелии, новгородцы сумели окончательно остановить шведов только в первой трети XIV века на берегах реки Сестры. Этому способствовало создание на северной границе заслона из нескольких пограничных крепостей, к службе в районе которых привлекали и мобильные отряды ушкуйников, имевших опыт по сути партизанской войны.