Алексей Бычков - Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства

• Название: Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства
• Автор: Алексей Бычков
• Издательство: Астрель, Олимп
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-23442-2, 978-5-7390-2368-1

Вы уверены, что знаете историю России? И можете точно сказать, сколько лет этому государству? Алексей Бычков утверждает, что многое, принятое в официальной исторической науке за истину, не является таковой. Автор, опираясь на летописи, документы, архивные записи и свидетельства современников, делает попытку разобраться в том, что же в действительности происходило на территории России с древнейших времен до XVII века.

Как появилась Россия? Как складывалась русская нация? Когда возникло православие на Руси? Ответы на все эти вопросы вы найдете в «Московии»…

---

«В лето 6918 (1410) августа во 12 день преставись благоверный князь Владимир Андреевич Донской».

Внучка Владимира Андреевича — Мария Донская — была супругой Василия Васильевича Темного.

«В лето 6940 (1432) июля в 10 день преставился благородный князь Андрей Дмитриевич Донской».

Иван Владимирович Донской — 7 октября 1422 года.

Андрей Владимирович Донской — 5 ноября 1425 года.

Афанасий Владимирович Донской — 16 августа 1426 года.

Петр Дмитриевич Донской — 10 августа 1428 года.

Все Донские названы великими князьями, хотя (по нашим летописям) не занимали московского престола.

Но обратите внимание, автор XIX века А. Нечволодов так туманно описывает место, где происходила битва, что и понять ничего нельзя: в степи. И это все?

Самым древним источником о Куликовской битве, помимо кратких летописных сведений, является знаменитая «Задонщина», написанная, как считается, Софонием Рязанцем. Осмелюсь привести текст этой бессмертной поэмы для нашего читателя.

Задонщина (Кириддо-Бедозерский список)

«Писание Софониа старца рязанца благослови отче: Задонщина великого князя господина Димитрия Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича.

Пойдем, брате, в полуночную страну жребии Афетову сына Ноева, от него же родися Русь преславная. Оттоле взыдем на горы киевьскыя. Первое всех вшед восхвалим вещаго го Бояна в городе в Киеве, гораздо гудца. Той бо вещи и Боян воскладая свои златыя персты на живыя струны, пояше славу русскыим князем, первому князю Рюрику, Игорю Рюриковичю и Святославу Ярославичю, Ярославу Володимеровичю, восхваляя их песми и гуслеными буйными словесы на русскаго господина князя Дмитриа Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича, занеже их было мужество и желание за землю руссьскую и за веру христианьскую.

От тоя рати и до Мамаева побоища (160 лет).

Се аз князь великыи Дмитрии Иванович и брат его князь Володимер Ондреевич поостриша сердца свои мужеству, ставше своею крепостью, помянувше прадеда князя Володимера киевьскаго, царя русскаго.

Жаворонок птица, в красныя дни утеха, взыди под синие облакы, пои славу великому князю Дмитрею Ивановичю и брату его Володимеру Ондреевичю. Они бо взнялися как соколи со земли русскыя на поля половетция.

Кони ржут на Москве, бубны бьют на Коломне, трубы трубят в Серпухове, звенит слава по всей земли руссьскои, чюдно стязи стоят у Дону великого, пашутся хоригови берчати, светяться калантыри зачены, звонят колоколи вечнии в великом в Новегороде. Стоять мужи ноугородци у святыя Софии аркучи такову жалобу. Уже нам, брате, к великому князю Дмитрею Ивановичю на пособь не поспети.

Тогды аки орли слетошася со всея полунощныя страны. То ти не орли слетошася, съехалися все князи русскыя к великому князю Дмитрию Ивановичю на пособь, аркучи так: господине князь великыи, уже поганый татарове на поля на наши наступают, а вотчину нашю у нас отнимают, стоят межю Доном и Днепром, на рице на Чече. И мы, господине, пойдем за быструю реку Дон, укупим землям диво, старым повесть, а младым память.

Тако рече князь великыи Дмитрие Иванович своей братии русским князем: братьеца моя милая, русские князи, гнездо есмя были едино князя великаго Ивана Данильевича. Досюды есмя были, брате, никуды не изобижены, ни соколу, ни ястребу, ни белу кречату, ни тому псу поганому Мамаю.

Славии птица, что бы еси выщекотала сиа два брата, два сына Вольярдовы, Андрея половетцаго, Дмитриа бряньскаго, ти бо бяше сторожевыя полкы, на щит рожены, под трубами поють, под шеломы взлелеаны, конец копия вскормлены, с востраго меча поены в Литовьскои земли.

Молвяше Андреи к своему брату Дмитрею: сама есма два брата дети Вольярдовы, внучата Едиментовы, правнучата Сколдимеровы. Сядем, брате, на свои борзи комони, испием, брате, шеломом своим воды быстрого Дону, испытаем мечи свои булатныя. Уже бо, брате, стук стучит и гром гремит в славне городе Москве. То ти, брате, не стук стучит, ни гром гремит, стучат силная рать великаго князя Ивана Дмитриевича, гремят удалци золочеными шеломы, черлеными щиты. Седлай, брате Ондреи, свои борзи комони, а мои готова напреди твоих оседлани.

Уже бо всташа силнии ветри с моря, прилелеяша тучю велику на усть Днепра, на русскую землю. Ис тучи выступи кровавыя оболока, а из них пашют синие молньи. Быти стуку и грому велику межю Доном и Непром, идет Хинела на русскую землю.

Серие волци воют, то ти были не серие волци, придоша поганые татарове, хотят пройти воюючи, взяти всю землю русскую.

Тогда же гуси гоготаше, и лебеди крилы всплескаша. То ти не гуси гоготаша, ни лебеди крилы всплескаша, се бо поганый Мамай приведе вой свои на Русь.

Птици небесныя пасущеся то под синие оболока, ворони грают, галици свои речи говорят, орли восклегчют, волци грозно воют, лисици часто брешют, чают победу на поганых.

Аркучи такъ: земля еси русская, как еси была доселева за царем за Соломоном, так буди и нынеча за княземъ великим Дмитрием Ивановичем.

Тогда же соколи и кречати, белозерские ястреби позвонять своими злачеными колоколци.

Уже бо стук стучит и гром гремит рано пред зорею. То ти не стук стучит, ни гром гремит, князь Володимер Ондреевич ведет вое свои сторожевыя полкы к быстрому Дону, аркучи такъ: Господине князь Дмитреи, не ослабляй, уже, господине, поганыя татарове на поля на наши наступают, а вой наши отнимают.

Тогда же князь великыи Дмитреи Иванович ступи во свое златое стремя, всед на свои борзый конь, приимая копие в правую руку. Солнце ему на встоце семтября 8 в среду на рожество пресвятыя богородица ясно светит, путь ему поведает, Борис и Глеб молитву творят за сродники свои.

Тогда соколи и кречати, белозерскыя ястреби борзо за Дон перелетеша, ударишася на гуси и на лебеди. Грянуша копия харалужныя, мечи булатныя, топори легкие, щиты московьскыя, шеломы немецкие, боданы бесерменьскыя. Тогда поля костьми насеяны, кровьми полиано.

Воды возпиша, весть подаваша по рожным землям, за Волгу, к Железным вратом, к Риму до Черемисы, до Чяхов, до Ляхов, до Устюга поганых татар, за дышущеем морем. Того даже было нелепо стару помолодитися.

Хоробрый Пересвет поскакивает на своем вещем сивце, свистом поля перегороди, аркучи таково слово: лучши бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели нам от поганых положеным пасти. И рече Ослебя брату своему Пересвету: уже, брате, вижю раны на сердци твоем тяжки. Уже твоей главе пасти на сырую землю, на белую ковылу, моему чаду Иякову. Уже, брате, пастуси не кличют, ни трубы не трубят, толко часто ворони грают, зогзици кокуют на трупы падаючи.

Тогда же не тури возрыкают на поле Куликове на речке Непрядне, взопаша избиении от поганых князи великых и боляр сановных, князя Федора Романовича Белозерскаго и сына его князя Ивана, Микулу Васильевича, Федор Мемко, Иван Сано, Михаиле Вренков, Иаковъ Ослебятин, Пересвет чернец и иная многая дружина.

Тогда же восплакашася горко жены болярыни по своих осподарех в красне граде Москве. Восплачется жена Микулина Мария, аркучи таково слово: Доне, Доне, быстрый Доне, прошел еси землю половецкую, пробил еси берези хараужныя, прилелеи моего Микулу Васильевича. Восплачется жена Иванова Федосия: Уже наша слава пониче в славне городе Москве.

Не одина мати чада изостала, и жены болярскыя мужей своих и осподарев остали, глаголюще к себе: Уже, сестрици наши, мужей наших в живот нету, покладоша головы свои у быстрого Дону за русскую землю, за святыя церкви, за православную веру з дивными удалци, с мужескыми сыны».

Список — 2 Исторического музея дает другой вариант окончания:

«Ту ни галици ни щурове въспели жалостные песни у Коломны на заборолах на въскресение на Якимов и Аннин день. То ти были ни щурове ни галици воспели, въсплакалися жены коломенскыя, а ркучи таково слово: «Москва, Москва, быстраа река, чему еси залелеяла мужей наших от нас в землю половетскую литовскую». А ркучи тако: «Можеши ли тамо, господине князь великий, веслы Непру запрудити, а Дон шоло-мы вычерпати, а Меч реку трупы татарскими запрудити. Заткни, государь князь великий, Оки ворота, чтобы погании потом к нам не заходили. Уже мужи наших рать трудила в суботу на рожество святой богородици крестьян татарове на поле Куликове на речке Непрядве».

В «Списке Ундольского» представлен более полный, «объединенный» вариант: «Восплакашася вси княгини и боярыни и вси воеводские жены о избиенных. Микулина жена Васильевича Федосья да Дмитриева жена Марья рано плакаша у Москвы града на забралах стоя, а ркут тако: «Доне, Доне, быстрая река, прорыла еси ты каменные горы и течеши в землю Половецкую. Прилелей моего господина Микулу Васильевича ко мне».

А Марья про своего господина тоже рекла, а Тимофеева жена Волуевича такоже плакахуся и рече тако: Се уже веселие мое пониче во славном граде Москве, и уже не вижу своего государя Тимофея Волуевича в животе нету. А Ондреева жена Марья да Михайлова жена Оксинья рано плакашася: Се уже обемя нам солнце померкло в славном граде Москве, примахнули к ним от быстрого Дону поломянные вести, носяше великую беду и сседша удальцы з добрых коней на уженое место на поле Куликове на речке Напряде.