Либба Брэй - Прекрасное далеко

• Название: Прекрасное далеко
• Автор: Либба Брэй
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Мистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-64426-1

Прошел ровно год с того дня, как юная Джемма Дойл прибыла в Академию Спенс, чтобы обучиться всему, что должна знать юная леди. За это время она успела обрести подруг, узнать темные секреты прошлого своей матери и сразиться со своим злейшим врагом — Цирцеей.

Для девушек Академии Спенс настали тревожные времена. Еще бы, ведь скоро состоится их первый выход в высший свет Лондона! Однако у Джеммы поводов для волнений в два раза больше: ей предстоит решить, что делать с огромной силой Сфер, которой она обладает? Правда, выбор между Саймоном и Картиком — тоже задача не из легких, ведь иногда магия любви сильнее всех остальных…

Впервые на русском языке! Заключительная часть культовой трилогии «Великая и ужасная красота».

---

— А правда ли, как я слышала, что мне не обязательно переходить на другую сторону? Что есть и другие места, где я могла бы жить?

Глаза у нее огромные, отчаянная надежда смешивается со страхом.

— Это правда, — отвечаю я. — Но всему есть своя цена. Ничто не дается просто так.

— Но что будет со мной, когда я перейду реку?

— Не знаю. И никто не знает.

— Ох, а вы мне не подскажете, какую дорогу выбрать? Пожалуйста!

Ее глаза наполняются слезами.

— Это все так трудно…

— Да, трудно, — подтверждаю я, сжимая ее руку, потому что это все, что я могу сделать.

В конце концов она решает уйти — но только если я провожу ее через реку на корабле, который ведет горгона. Для меня это первое путешествие такого рода, сердце отчаянно колотится. Мне хочется знать, что лежит по другую сторону того, что я уже видела. Чем ближе мы подходим к дальнему берегу, тем ярче он светится, и мне приходится отвернуться. Я слышу лишь понимающий вздох девушки. Я чувствую, что корабль стал легче, и осознаю, что она ушла.

Мы возвращаемся обратно, у меня тяжело на сердце. В мягком плеске волн мне слышатся имена тех, кто потерян: моей матушки, Амара, Каролины, матери Елены, мисс Мур, мисс Мак-Клити… и еще я потеряла часть самой себя, которую не вернуть.

Картик. Я резко моргаю, стараясь подавить слезы.

— Почему все должно кончаться? — тихо спрашиваю я.

— Наши дни сочтены в книге судеб, высокая госпожа, — негромко отвечает горгона; впереди виден сад. — Именно это придает им такую сладость и смысл.

Когда мы возвращаемся в сад, в оливковой роще дует легкий ветерок. Он приносит аромат мирра. Ко мне приближается мать Елена; на ее белой блузке ярко светится медальон.

— Мне бы теперь хотелось увидеть мою Каролину, — говорит она.

— Каролина ждет тебя на другой стороне реки, — отвечаю я.

Мать Елена улыбается мне.

— Ты неплохо поработала.

Она прижимает ладонь к моей щеке и что-то говорит по-цыгански; я не понимаю ее слов.

— Это что, благословение?

— Я всего лишь сказала: мир ждет тех, кто готов его увидеть.

Корабль покачивается на волнах, готовый переправить мать Елену через реку. Она напевает что-то вроде колыбельной. Свет окутывает старую цыганку таким сиянием, что скоро я уже не понимаю, где свет, а где она. А потом она исчезает.

«Мир ждет тех, кто готов его увидеть». Мне кажется, за этими словами кроется нечто большее. А возможно, так оно и есть.

Возможно, это надежда.

Глава 74

Мне приходится подождать некоторое время, чтобы поговорить с миссис Найтуинг наедине. В пять минут четвертого дверь ее кабинета распахивается, позволяя мне войти в убежище нашей директрисы. Я вспоминаю тот день, когда впервые приехала в школу Спенс, в черном траурном платье, убитая горем, не имея ни единого друга в целом мире. Как много случилось всякого с тех пор…

Миссис Найтуинг складывает руки перед собой на письменном столе и пристально смотрит на меня поверх очков.

— Вы хотели о чем-то поговорить со мной, мисс Дойл?

Старая добрая Найтуинг, такая же неизменная и надежная, как сама Англия…

— Да, — киваю я.

— Ну, я очень надеюсь, что вы не займете у меня слишком много времени. Мне необходимо заменить двух учительниц, поскольку мадемуазель Лефарж выходит замуж, а мисс Мак-Клити… Сахира…

Миссис Найтуинг умолкает. Ее глаза краснеют.

— Мне очень жаль, — тихо говорю я.

Она прикрывает глаза, губы чуть заметно дрожат. А потом все проходит, как уносится темное облако, лишь грозившее дождем.

— Так чего же вы хотели, мисс Дойл?

— Я была бы весьма благодарна вам за помощь в том, что касается сфер, — говорю я, выпрямляясь.

Щеки миссис Найтуинг заливаются самым настоящим румянцем.

— Я не представляю, какого рода помощь я могла бы вам предложить.

— Мне нужно, чтобы кто-то присматривал за дверью и охранял ее, когда я уеду.

Она кивает.

— Да. Безусловно.

Я осторожно откашливаюсь.

— И вы можете сделать еще кое-что. Это касается школы. И девушек.

Директриса вскидывает бровь, и я чувствую себя как под ружейным прицелом.

— Вы могли бы дать им настоящее образование. Вы могли бы научить их думать самостоятельно.

Миссис Найтуинг словно каменеет, живут только глаза, и они подозрительно прищуриваются.

— Вы ведь шутите?

— Напротив, я никогда не была более серьезной.

— О, да, их матери придут в восторг, услышав подобное! — ворчит миссис Найтуинг. — Можно не сомневаться, они наперегонки бросятся в нашу школу!

Я грохаю кулаком по письменному столу, заставляя подпрыгнуть чайную чашку и саму миссис Найтуинг.

— Да почему девушки не могут пользоваться такими же правами, как мужчины? Почему мы должны так сурово себя ограничивать? Почему должны постоянно осаживать друг друга, не давая сказать ничего серьезного, и постоянно путаться в страхах, стыде, тайных желаниях? Если мы сами не будем считать себя достойными лучшего, разве мы можем ожидать чего-то от жизни? Я ведь уже видела, на что способны всего несколько девушек, миссис Найтуинг. Они могут в случае необходимости заставить отступить целую армию, так что, уж пожалуйста, не говорите мне, что это невозможно! На пороге — новый век. Так что наверняка мы могли бы отказаться от нескольких вышивок в пользу лишней книги и более серьезных идей.

Миссис Найтуинг сидит так неподвижно, что я пугаюсь: не остановилось ли ее сердце от моего взрыва? Наконец она открывает рот, но ее обычно властный голос звучит как неуверенный скрип:

— Я тогда потеряю всех учениц, они уйдут в школу мисс Пеннингтон.

Я вздыхаю.

— Нет, не потеряете. К ней уйдут только самые безмозглые.

— Весьма невежливо, мисс Дойл, — выговаривает мне миссис Найтуинг.

Она аккуратно поправляет чайную чашку, чтобы та стояла ровно в центре блюдца.

— А вы? Вы отказываетесь от светского сезона ради американского университета. Вы действительно готовы повернуться спиной ко всем привилегиям и достоинствам светской жизни?

Я думаю обо всех леди в тесных корсетах и с напряженными улыбками, заглушающих голод слабым чаем, изо всех сил старающихся уложить себя в рамки такого тесного мирка, отчаянно боящихся, что с их глаз соскользнут шоры и они увидят то, что предпочитают не видеть.

— Привилегии — не всегда достоинства, — говорю я.

Миссис Найтуинг осторожно кивает.

— Я готова помочь вам, как могу, со сферами. Можете на меня положиться. Что касается всего остального, то это требует куда более серьезных размышлений, и пока я к ним не готова. В небе светит солнце, и у меня на руках школа, полная девушек, ожидающих от меня наставлений и заботы. У меня есть обязанности, есть долг. Вы хотели поговорить о чем-то еще или это все?

— Это все. Искренне вас благодарю, миссис Найтуинг.

— Лилиан, — говорит она так тихо, что я едва ее слышу.

— Спасибо вам… Лилиан, — повторяю я, пробуя на язык вкус ее имени, как вкус экзотического соуса.

— Не за что, Джемма.

Она перекладывает какие-то бумаги на столе, прижимает их серебряной шкатулкой, но тут же снова передвигает на другое место.

— Вы еще здесь?

— Ну да, — бормочу я, быстро вставая.

Спеша к двери, я чуть не налетаю на стул.

— А что это вы говорили насчет школы мисс Пеннингтон? — спрашивает миссис Найтуинг.

— Только самые безмозглые уйдут к Пенни.

Директриса кивает.

— Ну да, это то самое слово. Ладно. Хорошего вам дня.

— Хорошего дня.

Она не поднимает глаз, не провожает меня взглядом. Я успеваю сделать лишь пару шагов, когда слышу, как она повторяет: «Только самые безмозглые уйдут к Пенни». И за этим следует невероятно странный звук, он начинается низко и тут же набирает высоту. Это смех… Нет, не смех, хихиканье. Это искреннее хихиканье, веселое и озорное, доказывающее, что мы никогда полностью не утрачиваем детства, какими бы женщинами мы ни стали.

На следующий день рассвет приходит розовый и полный надежд, он нежно обещает перейти в великолепный день конца весны. Раскинувшиеся позади школы Спенс зеленые луга оживают, взрываясь гиацинтами и какими-то яркими желтыми цветами. Воздух напоен ароматами сирени и роз. Аромат густой, плотный. От него у меня щекочет в носу, голова становится легкой. Над голубым горизонтом лениво клубятся облака. Мне кажется, я никогда не видела более чудесного пейзажа, даже в сферах. Мадемуазель Лефарж выпал для венчания удивительный денек.

Добрых полчаса перед венчанием мы с Фелисити проводим в саду, в последний раз вместе собирая цветы. Фелисити рассказывает о брючном костюме, который она клянется сразу же заказать в Париже.

— Ты только подумай, Джемма! Никогда больше не надевать все это ужасное белье и корсет! Это настоящая свобода! — говорит она, резко срывая маргаритку как бы для того, чтобы подчеркнуть свои слова.