Владиимир Арсеньев - Звери = боги = люди

• Название: Звери = боги = люди
• Автор: Владиимир Арсеньев
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1991
• ISBN: ISBN 5-250-01239-6

Автор этой книги несколько лет провел среди обитателей Западной Африки. Это племена, занимающиеся охотой и собирательством, носители наиболее архаичных форм культуры, сохранившихся на земле. Анализируя верования, обряды, обычаи этих племен, автор, кандидат исторических наук, пытается наглядно проследить зарождение собственно религиозных представлений и превращение последних во «вторую реальность», то есть рождение мифологического сознания.

Рассчитана на широкий круг читателей.

---

Которо добрался до поляны в лесу и здесь под невысоким, похожим на кустарник деревом кинкелиба остановился. Тут он и преобразился, выйдя из человеческого обличия и став горбатым термитом. Жена подошла к нему и тоже превратилась из человека в губастую лягушку, которая так и осталась стоять рядом. Такая судьба им была. Это — тайна. Можно спросить любого охотника, он подтвердит. Если услышишь от них, что они оставляют что-то Которо и Сане, то это значит: добром не кончится.

«Даже если завтра поутру увидишь на лесной поляне горбатого термита, то непременно рядом будет и губастая лягушка. Это он и его жена» — так кончается рассказ Амари Джара.

На первый взгляд увлекательная сказка, где переплелись обычные человеческие страсти, по сути, волшебные, но столь будничные, обыденные для самого духа повествования — превращения его героев, Которо и Сане, в животных. Самым необыкновенным, если верить рассказу, оказывается облик Которо. Но о нем практически ничего конкретного не говорится. Ясно только, что это какое-то невообразимое уродство, вызывающее у всех людей безудержный смех. Даже необычность детей Которо и Сане блекнет по сравнению с необычностью облика Которо: в общем, о том, что у двух людей рождаются дети, относящиеся к разным видам семейства кошачьих, говорится вполне буднично.

Если бы этот текст не был связан с деятельностью охотничьих союзов бамбара — почти закрытой для непосвященных полувоенной организацией, если бы он не относился к святая святых этих союзов, если бы его герои не являлись предками всех охотников (в сознании самих бамбара), то рассказ Амари Джара так бы и выглядел просто увлекательной сказкой. Но в том-то и дело, что все эти «если» — отрицание бесспорного. Об этом разговор впереди. Пока же придется принять на веру, что история Которо и Сане — далеко не просто сказка и что пренебрежительное, непочтительное упоминание этих имен в присутствии охотника-бамбара может привести к роковым последствиям для насмешника. Охотники бамбара — люди суровые, необыкновенные: одной ногой они среди людей, другой — в царстве леса. Помыслы и поступки их неведомы простому человеку.

Но при чем же здесь Артемида?! И почему потребовалось столь далеко забираться на юг к экватору, чтобы продолжить разговор о белокурой богине?! В том-то и дело, что при чем. Даже беглое сравнение сказаний об Артемиде—Диане с историей Сане и Которо наталкивает на аналогии. Вопрос только в глубине этих аналогий, в их мотивированности, обусловленности теми же или сходными условиями. Причем, если в версии Амари Джара эти аналогии лежат не столь уж на поверхности, то есть еще одна версия предания о Санин и Контроне — малийского ученого Ю. Сиссе, в которой сходство попросту бьет в глаза.

В ней говорится, что Санин (Сане) — это сверхъестественное женское существо, обитающее в саванне (понятие это у бамбара неотделимо от леса) и занимающееся охотой. В то же время Санин как бы одновременно и хранительница животных. Не будучи никогда замужем и не познав ни одного мужчину, Санин породила Контрона. Она обучила его охоте и всем связанным с нею тайнам. Контрон проявлял большую привязанность к матери и хранил целомудрие. Он стал первым охотником и прототипом для всех охотников последующих времен. Санин и Контрон проводят время в саванне, занимаясь охотой и живя среди зверей[29].

Как тут не вспомнить греческую Артемиду, как не вспомнить про гипотезу Дж. Фрэзера о божественной паре — Диане и Янусе, об Артемиде и Ипполите, чьи чистые, целомудренные отношения неотрывны от совместного занятия охотой, от благополучия леса и преумножения его обитателей.

Конечно, изначально возможны и многочисленные возражения: и что между версиями Ю. Сиссе и А. Джара есть противоречия, и что вообще сопоставимы ли мифы столь разных частей обитаемого мира. Да, повод для сравнения достаточно формален. К основным совпадающим блокам относятся: лес, охота, сверхъестественное женское существо или пара с особыми, нетипичными отношениями между собой, близость к зверям — покровительство, превращения. Однако эти моменты скорее всего и выявляются во всех вариантах сопоставляемых мифов определяющими для развития их повествования, для мотивировок поступков персонажей и для отношения к ним античных греков и римлян или современных бамбара и родственных им малинке.

Уже предпринималась попытка выявить определенные исторические напластования в образе Артемиды. Есть историческая глубина и в версиях мифа о Санин и Контрон. Скорее всего, вариант А. Джара более архаичен уже по одному тому, что звери в нем непосредственно рождаются от людей, а люди по ходу действия превращаются в зверей, что для самого мифа вполне естественный, разумеющийся ход событий. Архаика проявляется и в том, что в нем меньше внимания уделено этической стороне отношений Санин и Контрона, нет выпадающей за рамки обыденного проблемы самозарождения (Контрон сын девственной Санин) и т. п. Можно с большой долей уверенности сказать, что версия А. Джара — реальный зафиксированный образец архаического сознания и мировидения с минимумом чужеродных напластований. В отношении же версии Ю. Сиссе такой полной уверенности нет, и исключить следы влияния более поздних исторических эпох (и, в частности, культуры ислама) в ней нельзя.

Зато образ женского сверхсущества-охотницы в нем ярче, выпуклее, отчетливее, ближе к персонажу греческой мифологии. А более архаический вариант показывает историческую глубину сложения образа именно здесь, в конкретных условиях саванн Западного Судана. Образ этот живой, действующий и поныне, а посему и более достоверный, доступный живому непосредственному изучению и наблюдению.

Эта особенность западносуданского образа женщины-охотницы в изучении охотничьего пласта архаического сознания выгодно отличает его от образа Артемиды—Дианы, письменные свидетельства о которой крайне обрывочны. Артемида ушла из реальной жизни и мировоззрения, оставив лишь смутные воспоминания, расхожий штамп восприятия и материализованные следы в виде статуй, храмов, изображений на монетах и других памятниках. Ее история, особенно ранняя, видимо, куда более гипотетична, чем у Санин—Сане. Артемида оторвалась от своей среды, она перешла из утраченной живой культуры в культуру, существующую только как книжная, искусственно усвоенная...

Совместное рассмотрение античных и западносуданских мифов об охотничьих покровителях крайне любопытно и поучительно. Они не только совпадают или подобны в основных блоках, но и дополняют друг друга, высвечивая этапы эволюции мировоззренческих систем, связанных с древнейшим занятием человека — охотой. С известной долей научной фантазии и риска, отвлекаясь от конкретной судьбы народов, культур и регионов и двигаясь при помощи своеобразной машины времени по временным и стадиальным срезам человеческой истории, можно сказать, что прекрасная белокурая греческая богиня охоты Артемида — она же Диана — кем только ни перебывала на своем веку и где только ни появлялась в Старом и Новом Свете. И если начать распутывать этот клубок, то окажется, что в нем не один, а несколько концов. И потянешь за один — увидишь Медведицу с цепочкой следов из Зауралья, за другой — многогрудую азиатскую Мать, за третий — лягушку подле термитника на обезлесенном участке саванны: все ту же Санин со своим спутником Контроном. И можно найти еще множество других концов, за которые хочется потянуть. И потянется эта, другая, третья нить, и непременно возникнет вопрос: а разные ли это нити, свернувшиеся в один клубок, или это обрывки одной и той же, спутанные так, пока не найдется тот, кто размотает их и соединит разорванные концы, чтобы восстановился ход и черед событий, чтобы заговорила истина...

Глава IV ДЕТИ ЛЕСА

Столица Республики Мали город Бамако, проспект Независимости. 22 сентября 1972 года празднование Дня Независимости страны. Только что по проспекту мимо трибуны, на которой находится глава государства и правительства Муса Траоре, другие официальные лица страны и иностранные гости, прошли колонны войск в пешем и моторизованном строю. В небе пронеслись самолеты ВВС Мали. Замыкая шествие, промаршировал военный оркестр. Вот-вот начнется демонстрация жителей столицы.

Однако что это? По проспекту, приближаясь к трибуне, движется большой с нарушающимся порядком строй людей необычного облика. При всем разнообразии вариантов их одежда напоминает военную униформу полевого и маскировочного типа. Это по преимуществу грубые хлопчатобумажные штаны — то полностью облегающие, то вроде галифе; рубахи прямого кроя без рукавов или со вшитыми рукавами; шапочки — то ромбовидные, то треугольные, то похожие на береты. Многие рубахи и головные уборы украшены амулетами — когтями зверей, птиц, небольшими рогами и оторочены бахромой.