Мухаметжан Етеибаев - Болатбек

• Название: Болатбек
• Автор: Мухаметжан Етеибаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1981

Эта повесть рассказывает о юном герое казахского народа Болатбеке Омарове. Он был пионером одного из первых в Казахстане отрядов юных ленинцев. Болатбек боролся за новую жизнь, за Советскую власть. И погиб от руки врагов. Погиб как герой.

Для детей среднего школьного возраста.

---

«Что он все улыбается? — с тревогой подумал Каражан. — Совсем плохи мои дела, наверно. Зря улыбаться не станет… Неужели Джандосов помнит меня? С тех пор прошло столько времени… Да и что он обо мне может знать? Разве догадывается только… А на догадках жилище не построишь…»

— …Ладно, поедем, — сказал он наконец со вздохом. — Если большой начальник, то, конечно, ехать надо… Погоди, я сейчас…

Каражан нырнул в юрту. Из-под войлочной подстилки в дальнем углу достал револьвер, сунул за пояс под чапан, огляделся и, знаком показав испуганной жене, чтоб молчала, вышел наружу.

— Поехали. Я готов…

По дороге все спрашивал у Тлеукула:

— Одного меня вызывал этот Джандосов? Или еще кого?

— Не знаю, — отвечал Тлеукул. — Меня послали, я поскакал…

— Зачем я мог понадобиться? — продолжал рассуждать Каражан. — Человек я маленький. Пастух. Живу тихо, мирно, никого не трогаю…

Остаток пути проехали молча. Если кто-нибудь посмотрел бы со стороны на Каражана, то не узнал бы его: обычно он, несмотря на годы, держался в седле молодцевато, горделиво, с важным и заносчивым видом; сейчас же сидел мешком, плечи вяло опустились. Он уставился взглядом в гриву своего коня, словно искал там ответа на мучившие его вопросы.

Ураза Джандосова они нашли на небольшой площади посреди аула — он беседовал со стариками.

Каражан спешился, подошел к ним, по очереди поздоровался со всеми за руку.

— Где-то мы с вами виделись, почтенный? — сказал Каражану Джандосов.

От его пристального взгляда тому стало не по себе. Но он переборол страх и ответил с приветливой и беззаботной улыбкой:

— Много о вас слышал, уважаемый начальник Ураз, но вижу впервые.

— Приятно познакомиться, — сказал Ураз и вдруг быстро спросил: — А зачем вы ездили в Киргизию, Каражан-ага?

— Родичей навестить, — ответил Каражан. — А что?.. Когда?..

В голове его лихорадочно завертелись обрывки мыслей. «Знает или не знает?.. Узнал или не узнал?.. Много уже лет прошло… Что он может доказать? На чем поймать меня?..»

Каражан выпрямился и честно посмотрел в глаза Ураза.

— Обо мне много болтают, — сказал он. — Будто я в Киргизию целые стада увел. И еще всякое… А я к тому времени весь свой скот здесь продал. Помочь родственникам хотел… Болезни их одолели, нищета… Все раздал… И родным и чужим… Все, что от отца осталось… Обеднел совсем… Живу в пустой юрте.

— Хорошо, аксакал, сейчас не будем вспоминать, — сказал Ураз, по-прежнему пристально глядя на Каражана. — Поговорим вот о чем…

«Этого еще не хватало, — подумал тот. — Проклятый мальчишка, всюду пролезет. Так и норовит ужалить».

Джандосов обнял за плечи подошедшего Болатбека и снова повернулся к Каражану.

— …Вам известен закон Советской власти о том, что все дети должны теперь учиться? — спросил он.

— Откуда нам знать? Мы люди темные, — сказал Каражан.

Он подавил вздох облегчения. «Слава Аллаху, о другом заговорил… Кажется, пронесло… Не вспомнил… Не знает… Забыл…»

— Какой же вы темный? — продолжал Ураз. — Ведь, наверное, в медресе [14] учились — если обязанно: сти муллы выполняете. Значит, темным вас никак не назовешь… Может, только в душе у вас темно?

— Много ли сейчас от старого учения осталось? — уклончиво пробормотал Каражан. — Все по-новому делается…

— Правильно, аксакал. Все по-новому. Даже взрослых обучаем грамоте, не то что детей. А у вас есть мальчик, я слышал, который не учится. Так ведь?.. Почему не отдали его в школу?

— Мал он еще и глуп, — сказал Каражан. — От рождения глупый…

Что мал, неправда… Вот, Болатбек — ровесник ему, в четвертый класс перешел. На глазах умнеет…

А что глуп ваш мальчик, говорите… В этом учитель лучше нас разберется. И врача, если надо, позовем.

— Никто лучше родителей этого не знает. Уж вы мне поверьте, — сказал Каражан и невольно покосился на Болатбека. — Я ведь его с малых лет воспитываю. Отца и мать заменяю. Забочусь, как о родном. Легко, думаете?

И тут Болатбек не выдержал:

— Все уже знают, как заботится! — крикнул он. — Бьет его каждый день, в обноски одевает…

— Помолчи, Болатбек, — прервал его Ураз. — Значит, так, Каражан-ага. Во-первых, мальчик немедленно пойдет учиться. Во-вторых, одежду и обувь ему дадите какую полагается… А насчет битья… Пальцем его не смейте трогать с этого дня… Не выполните, будем говорить по-другому… Поняли вы, о чем я говорю?

— Хорошо, — пробурчал Каражан. — Понял, начальник. Хоп…

— Вот и все тогда. Прощайте. — И Ураз протянул Каражану руку, которую тот почтительно пожал обеими руками.

«Пронесло, пронесло, — повторял про себя Каражан на пути домой. — Ведь могло быть совсем по-другому. Не случайно револьвер брал с собой… А с этим гаденышем я еще посчитаюсь, попадется он мне в руки на узенькой тропинке… Никуда не денется…»

13

Болатбек и Кадыркул не спеша идут по степной дороге. Их босые ноги утопают в мягкой теплой пыли. Стоит немыслимая осенняя жара. Даже им, привыкшим к немилосердно палящему солнцу, приходится трудновато, что, впрочем, не слишком мешает неумолчной болтовне. Когда же они замолкают, вокруг становится непривычно тихо: не поют птицы, как летом, не стрекочут кузнечики, не проносятся со свистом стрекозы.

— Все-таки на джейляу куда лучше, — говорит Кадыркул. — Прохладно, зелень кругом… А здесь спустились совсем немного с гор, и уже дышать нечем. Никак привыкнуть не могу. А ты?

— Везде по-своему, — отвечает Болатбек. — Конечно, на джейляу летом раздолье, но теперь-то его пора прошла. И скоту делать нечего, трава вся желтая. Ты ведь лучше меня знаешь, в это время стадо там не удержать… Вот и Каражан твой из пастухов ушел. А чего ему? Он на зиму запасы сделал. Верно?

— Да, — подтвердил Кадыркул. — С голоду не умрет… А почему, как трава пожелтеет, скот вниз тянется? Тут, в степи, трава тоже ведь желтая. Наверно, для скота она больше подходит?

— И для нас здесь много подходящего, — сказал Болатбек. — Яблоки, арбузы — все созрело. Пошли на бахчу, а?

И он хлопнул Кадыркула по спине школьной сумкой. Тот засмеялся и тоже поднял сумку, как бы приветствуя свою первую школьную осень.

С джейляу они пришли за день до начала занятий. Теперь ходят в одну школу, хотя и в разные классы, и в свободное время часто бывают вместе. Болатбек старается помочь Кадыркулу привыкнуть ко всему, о чем тот до тринадцати лет и понятия не имел: сидеть в классе, где много мальчишек и даже девчонок, внимательно слушать учителя… Все это было Кадыркулу очень непросто. Часто ему казалось, что он в каком-то сне, а проснется — и снова услышит окрики Каражана и его жены, увидит их всегда недовольные, злые лица, почувствует на спине боль от ударов… Не верилось, что ничего этого нет… И было как-то неспокойно на душе…

Однажды он сказал Болатбеку:

— Не буду больше в школу ходить. Уйду из детдома обратно к Каражану.

— Ты что? С ума сошел? Почему?

— Не могу я…

— Тебя обижает кто? Ты скажи…

— Не в том дело… Просто… Все равно Каражан-ага не простит никогда, что я ушел. Знаешь, как он мне грозил, как проклинал… Только велел никому не жаловаться, иначе…

— Перестань его бояться! — закричал Болатбек. — Ты же теперь не один. Мы с тобой, кажется, друзья… Не первый день. И другие ребята тоже. Да мы его, знаешь…

— Что вы ему сделаете, если он по-настоящему обозлится? Он ведь страшный такой…

— Опять не веришь? Разве я не держу слово? Сказал, что будешь учиться, — и вот… — Болатбек ткнул пальцем в школьную сумку Кадыркула. — Пусть только попробует Каражан тебе угрожать! Помнишь, что Ураз Джандосов сказал?.. А хочешь, я сам поговорю с учителем или прямо в Алма-Ату поеду? Увидишь, что тогда с Каражаном будет!.. Разве ты раб его? Рабов давно отменили…

Болатбек говорил долго и возмущенно. Кадыркул ничего ему не отвечал.

— Ты слышишь меня? — сказал наконец Болатбек.

— Да, — еле шевельнул губами Кадыркул.

Больше он не заговаривал о том, что бросит учиться, но долго еще не проходил заполнивший всю его душу страх.

Пока друзья добирались до бахчи, приблизился вечер. Окружающие предметы расплылись, приняли новые, причудливые очертания, отбрасывали длинные плотные тени. Редкие стога сена напоминали холмы на подступах к джейляу, навес над дальним током словно колебался в горячем степном мареве.

Возле одного из стогов что-то мелькнуло. Мальчики переглянулись.

— Видел? — спросил Болатбек. — Что это?

— Лисица, наверно. На мышей под сеном охотится. Они любят…

— Такая большая? Не может быть. Похоже на человека.

Мальчики прошли еще немного.

— Нет, не человек, — испуганно сказал Кадыркул. — Это черт, наверное, вот кто.