Георгий Юленков - Степной рассвет

• Название: Степной рассвет
• Автор: Георгий Юленков
• Жанр: Альтернативная история

Вторая часть истории про попаданку Павлу. Она не рвется все переделать и стать советником вождя, она просто хочет помочь стране, и хочет защитить таких же как она простых людей. И она делает свое дело как умеет, и как ей подсказывает совесть.

---

— Э-э-э…Вот только не надо мне ничего такого приписывать. Я просто хотел сказать, что фильм слишком мрачный. Вот если бы в нем был показан парадный строй наших самолетов, то тогда…

— А вот давайте спросим у нашего консультанта, товарища полковника. Товарищ Петровский, может нам действительно стоит вместо таких боев заострить внимание на парадном строю наших бомбардировщиков?

— Гхм. Вы, товарищи, вот что…Чего там снимать надобно, это вы там сами решайте, на то вас Родина этому делу и выучила. Ваших киношных дел я не знаю и советовать тут не берусь. А скажу я вам по-простому, как сам понимаю. Те первые самолеты в 1912-м, глядя на которые я, тогда еще мальчишкой, во чтобы то ни стало захотел летать и защищать нашу Родину с неба… Вот те первые этажерки шибко уж неказистыми были. Никакой тебе парадности и красоты там точно не было. Потом война началась, а вот там было страшно. Страшно было глядеть как «Вуазен», зацепив крылом землю, кувыркается и горит. Страшно глядеть, как австрийский «Габельштадт» прямо по колонне конницы лупит из пулемета. Как сброшенные с германского «Альбатроса» бомбы прямо у палаток рвутся…Я тогда мало еще чего понимал, но одно для себя понял накрепко. Не хочу я, чтобы над моим родным городом вражьи крылья летали. Не хочу, чтобы наших людей бомбили и стреляли. Вот поэтому я дал себе слово учиться бить врагов в небе. Насмерть бить! Любых врагов, какие бы они сильные ни были! И вот этому я сам и учился, и друзей своих учил, а нынче я этому же молодых хлопцев в нашем полку учу. Вот так-то!

Тишина, после высказывания консультанта от ВВС стояла примерно минуту, потом взорвалась дискуссионным гомоном работников искусства.

— М-да-а. Если смотреть с такой точки зрения… Но все же, товарищи… Где же в этом сценарии чистый и красивый вид воинских частей? Где выстроенные на стоянках сверкающие красотой самолеты? Где отдыхающие в санаториях семьи летчиков?! И где, наконец, парад над Тушино и над Красной площадью?!

— А где парад в фильме «Человек с ружьем»? Или в фильме «Трубка коммунара»? У парадов свои фильмы, не надо их всюду пихать. А здесь нам нужна борьба и самоотверженность!

— А ведь точно, фильм-то будет патриотический. Это значит не только ласковую сказку, но и правду показывать придется. И не только красивую, но иногда и горькую правду снимать надо!

— Верно, Митя! Я думаю…

— Нет, неверно! Мы же с вами, как и писатели, инженеры человеческих душ! А тут у вас одни убийства в воздухе. Смерти и ужас. Так же нельзя! Нужно снимать красивое кино, которое смогут посмотреть не только военные, но и любые дети. Я бы не смогла на такой фильм привести своего младшего брата.

— А ваш младший брат вообще смотрел фильмы «Чапаев» и «Мы из Кронштадта»?

— Но ведь там просто кино про войну, а мы о летчиках снимать хотим…

— Голубушка моя, мы снимать будем как раз про тех самых военных летчиков, которые иногда из своих вылетов не возвращаются! Вот такое кино обязательно должны смотреть все – и взрослые и дети. Да просто обязаны смотреть, чтобы знать потом, что случись война, от каждого все силы потребуются.

— Верно, Саня! Увидь мы с тобой в детстве такой фильм точно бы не в кинематографическое, а в летное училище бы рванули.

— А я не согласен, красота тоже имеет право быть показанной особенно в кино про сталинских соколов. Ведь небо такое красивое бывает…

— Да кто ж с этим спорит…

— Поймите же, друзья, как бы некоторым из нас ни хотелось сделать этот фильм шикарно-парадным, центральный смысл этого замысла ведь совсем в другом. Мы собрались снимать кино в первую очередь для будущих защитников Родины. А во вторую очередь для тех, кого эти защитники защищать должны – для женщин, детей и старшего поколения. Здесь на первом месте тяжелый, но великий и необходимый долг разновозрастных детей нашей страны перед своим народом и своей землей. Во все времена находились люди, приносящие себя в жертву во имя великой цели. Цель у этих людей одна – защитить свою Родину и сохранить счастье своих детей и внуков. Никакие ордена и никакие жизненные блага не способны оценить эту великую цель. Вот поэтому никакие романические мотивы, даже самые красивые, не могут стать в этом эпосе центровыми.

— Можно мне?

— Тише, товарищи, пусть товарищ Варламов скажет!

— Эгхм. Я считаю, что кино про войну, может быть и правдивым и красивым. Правы те, кто говорит, что нужна красота. Автор сценарного замысла нам уже рассказал, что красота в воздушном бою есть и немалая. Да вы и сами это видели. И наши консультанты и помощники от ВВС доказали это на живых и наглядных примерах. Даже некоторые эпизоды боев с японскими самолетами мы уже отсняли, хотя они здесь и не были показаны. И хотя, глядя на это иногда действительно становится страшно, но это красивые кадры, и мы с вами можем снимать красиво.

Выступление главрежа «Пионерии» слегка примирило антагонистов и дальше обсуждение пошло уже в направлении доработки сюжета в эстетическом и идеологическом плане. Потом обсуждали кого привлекать на роли героев фильма. Женские роли по сценарию тоже были. Это были жены и дочери. Из них по ходу произведения должны были получиться учителя, врачи и даже одна разведчица. Отснятый материал первого фильма, в целом, зрителям понравился. Отметили великолепную игру Чиркова и хорошую операторскую работу. С Чирковым просто повезло, он заканчивал сниматься в «Учителе», но в паузах умудрился снять все сцены с Мироном. Обсуждая спецэффекты, выяснили, что звук работы двигателя футуристического самолета «Сокол» и правда был записан в одной из гостиниц с американского пылесоса. Это вызвало многочисленные шутки. По кандидатуре Бабочкина на главную роль мнения разделились. Одни считали, что без усов он отлично сыграет главного героя. Другим казалось, что в гражданском костюме и с бородой он не смотрится, да и вообще чапаевский флер помешает нормальному восприятию игры актера. К вечеру все утомились и вышли на крыльцо дворца культуры подышать свежим воздухом…

Варламов прислушался. Вечно молчаливая Верочка стояла на краю лестницы и что-то негромко напевала.

— Та та-та-та-тааа-та-та… М-м-мы-м-м-мы…

— Веруня! Что это ты там мурлычешь? Странная какая-то песня, словно похоронная. Сама что ли придумала? Не рановато ли ты наш фильм хоронишь?

— Нет-нет, Леонид Васильевич! Это я того старшего лейтенанта тогда подслушала. Помните, он тогда на даче у машины своего комиссара ждал, чтобы вместе с ним уехать? Вот тогда я и услышала.

— Гм. А ну-ка изобрази этот реквием.

— Это и правда, немного похоже на реквием. Только он очень тихо пел и я не все слова запомнила.

— Ничего-ничего! Напой сколько вспомнишь.

Верочка прокашлялась и тихим голосом немного смущенно запела. Постепенно в ее голосе стал появляться метал и чеканность окончаний.

От героев былых времён
Не осталось порой имён.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землёй и травой

Только грозная доблесть их
Притаилась в сердцах живых.
Этот вещий огонь, нам завещанный одним
Мы в груди храним…

Она потупила взор и вздохнув, затараторила.

— А дальше, Леонид Васильевич, там что-то про батальон в строю, про друзей было. Потом вы все наружу вышли и так громко разговаривали, что я его слышать перестала. Я тогда специально совсем близко к нему встала и что-то про героев услышала, там и еще что-то про глаза солдат, которые с фотографий увядших глядят. И про их взгляд, который как высший суд для ребят, что сейчас растут, и что мальчишкам нельзя солгать и обмануть, ни с пути свернуть, но что до этого было я почти не слышала. А потом он, как заметил что я его слушаю, и сразу же петь перестал…

— Слушай, а ведь здорово! Это же как раз песня про то, про что мы фильм снимать собрались. Чего ж он нам сразу это не напел-то!

— Мне показалось, что он стесняется…

— Этот ухарь, который Чибисова в учебный истребитель запихнуть грозился. Вот уж не поверю, что он хоть чего-то или кого-то стесняться будет. Хм.

— Ну что вы! Я столько похожих историй слышала. Человек смелый до бесстрашия, а про то, что стихи пытается писать, рассказать стесняется.

— Ладно Бог с ним, с этим рифмоплетом, но стихи его надо будет дописать и из них центральную песню фильма сделать можно. Ну как в Голливуде саундтреки делают. Кстати, вот ты и займись доделыванием.

— Я не могу!

— Это еще почему?

— Ну, во-первых, песня чужая. Надо сначала разрешения спросить. Во-вторых, я стихи писать не умею.

— Слушай, не до сантиментов сейчас. Проспим, не успеем вовремя начальство убедить, и вся наша подготовительная работа коту под хвост пойдет. Поняла меня? Две недели я тебе на доделки даю. Кого хочешь привлекай, но чтобы центровая песня фильма через две недели была готова…