Павел Комарницкий - Время терпеливых (Мария Ростовская)

• Название: Время терпеливых (Мария Ростовская)
• Автор: Павел Комарницкий
• Жанр: Исторические приключения

Давно и прочно забыты те времена. Много ли известно нам, теперешним «россиянам», о батыевом нашествии? Ну, было какое-то иго, вроде как… Какими были они, те люди, скрытые от нас толщей тёмных веков?… Это очень просто. Нужно только не жалеть времени, и вот настанет миг, когда сквозь разрозненные скупые строчки документов всплывут их лица… Они — были!

Примечание: Все события, изложенные в романе, имеют под собой реальную основу. При работе автор старался максимально придерживаться исторической достоверности.

---

— Хорошо здесь как… — Елена прижалась к мужу. — Тихо…

— Ничего, летом тут жить можно! — бодро произнёс Ставр. — Мы пока тут под навесом, княже, вы с госпожой в избе. Потом срубим другую княжью избу, поболее да покрасивше, совсем хорошо станет…

— А огородик разведём? — с невинным видом поинтересовалась Елена. — Капуста тут должна хорошо расти, морковка опять же, репа… И заживём всласть!

Князь засмеялся первым, и все витязи захохотали. Славная шутка… и горькая чересчур, чтобы воспринимать всерьёз.

Ставр выхватил меч так стремительно, что никто не успел заметить. Миг, и разрубленная в полёте стрела упала на прибрежный песок. Вторая ударила в кольчугу телохранителя и отскочила. Кто же стреляет в окольчуженного воина срезнем, успела промелькнуть мысль в голове у князя Михаила, а рука уже заученным движением выдернула меч.

— Тати!

Шайка, вывалившаяся из кустов, была достаточно велика, голов тридцать. Наверное, будь их меньше, или будь людей у князя чуть больше, и главарь шайки не решился бы на нападение. Однако пятеро мужчин и одна женщина — не такая уж большая сила, чтобы отказываться от знатной добычи в виде богатых одяний и дорогих кольчуг и мечей. Да за эти доспехи можно купить целую весь по нынешним временам! Ну, и баба тоже на что-то сгодится…

Время словно растянулось. Будто во сне Елена наблюдала, как разеваются волосатые пасти людей в жутких лохмотьях, вооружённых чем попало — кто кистенём, кто рогатиной, а кто и настоящим мечом. Ещё двое целились из охотничьих луков…

Время вернуло свой нормальный ход, и на Елену обрушилась стена звуков. Ставр резким движением отбил рогатину, нацеленную ему в живот, и тут же без замаха сунул мечом в живот нападавшему. Разбойник ещё валился наземь, а старший телохранитель уже рассёк лицо второму и горло третьему.

Всё смешалось в бешеной круговерти. Князь Михаил тоже орудовал мечом и кинжалом, вместе со своими охранниками. Разбойники явно переоценили свои силы, не представляя, что такое настоящие витязи. Необученные правильному бою мужики валились как снопы, обе выпущенные стрелы прошли мимо, а ещё через секунду оба лучника валялись на земле, поражённые брошенными верной рукой метательными кинжалами.

Численное превосходство нападающих стремительно уменьшалось. Половина татей уже валялась вокруг — кто без руки, кто без ноги, кто без головы или с распоротым животом — а никто из витязей даже не был ранен. И тогда главарь, косматый мужик огромного роста и медвежьей силы, принял единственно верное решение. Оставив своих, он ринулся к княгине, оскалив зубы и держа в руке меч, как кухонный нож.

— Елена!!! — крик князя резанул по ушам.

Повинуясь этому крику, женщина змейкой уклонилась от медвежьих лапищ, упала, покатилась по земле. В следующую секунду могучие лапы всё-таки схватили её, сжали, сверху навалилась хрипящая туша. Главарь разбойников был уже без меча, и действовали у него почему-то только руки. Почему, Елена поняла ещё секунду спустя — между лопаток татя торчал длинный метательный стилет, прошивший дешёвую кольчугу с крупными кольцами и глубоко вошедший в хребет.

К разбойнику, судорожно сжимающему княгиню — как будто заложница могла его теперь спасти — подскочил сам Михаил, коротко сунул мечом в затылок татя. В лицо княгине плеснуло солёным и тёплым, она зажмурилась, и объятия разбойника враз ослабли. Ещё миг, и всё кончилось.

Крики на поляне стихли. Князь Михаил отвалил обмякшую тушу главаря разбойников, одним махом поднял жену, прижал к себе.

— Еленка…

— Михась…

Князь вытирал ей лицо, всматриваясь.

— Всё в порядке, госпожа моя? — подошёл Ставр, вытирая меч.

— Какое там в порядке! — неожиданно для себя самой сквозь слёзы рассмеялась Елена Романовна. — Да с вами тут того и гляди молоко пропадёт! Ничего себе, нашли тихое место!

Князь хмыкнул раз, другой и захохотал, и все захохотали разом. Витязи приседали, хлопая руками по бокам. Кто не выходил живым из смертельного боя, не знает, что такое настоящий смех…

— Смейтесь… проклятые… пока можно… — раздался задыхающийся голос.

— Э-э, да тут один ещё живой! — витязь шагнул к лежавшему навзничь мужику, в рассечённой наискосок груди которого трепетал кроваво-красный комок.

— Погоди-ка! — остановил его князь. — Считай, исповедь это. Говори, тать.

— Я тать… и ты… тоже… — разбойник говорил тихо, с трудом, шевеля расходившимися рёбрами. — Ты… Михаил… князь… узнал я… тебя… Князь должен защитить… людей своих… а ты… грабил только… А как татары… так и нет тебя… Тать ты… а не князь… и кончишь так же… Никита я… из Семидол…

Кровавый комок в груди последний раз дёрнулся и затих. Покойный смотрел перед собой враз остекленевшими глазами.

Часть четвёртая. Время терпеливых

Нефритовые драконы щерили зубастые пасти, и на какой-то миг Елю Чу Цаю показалось, что каменные твари радуются его затруднениям. Разумеется, это иллюзия. Нефрит не способен испытывать какие-либо чувства, и потому эти драконы простоят ещё тысячу лет. И ему, Елю Чу Цаю, следует брать с них пример, если он хочет прожить хоть сколько-то значительное время.

Полированные шары из разных пород камня покоились в ажурной серебряной вазе, сплетённой из тонкой проволоки — плод фантазии какого-то мастера. Китаец усмехнулся, когда вспомнил, как сам Угедэй расспрашивал его, для какого колдовства приспособлены эти шары. В жилище Елю Чу Цая много разных вещей, непонятных убогому разуму степняков, видящих только самоочевидное. Вот нож, вот топор, вот сабля… Между тем эти шары бесполезны только на первый взгляд. Они помогают думать, и это делает их порой куда опаснее сабли. По крайней мере, для врагов.

Китаец взял в руку три шара и принялся привычно катать из в ладони, ловко перебирая пальцами.

Итак, Повелитель Вселенной и владыка всех живущих величайший из величайших хаган Угедэй уже практически мёртв. Да, китайские врачеватели ещё поят его женьшеневой настойкой, чёрной водкой и прочими снадобьями, но это всего лишь способ продлить агонию. Поэтому размышления о судьбе Угэдея следует оставить его жёнам, а самому заняться устроением собственной судьбы. Ну и судьбы великой империи чингисидов, если уже на то пошло.

Закон Ясы, завещанный самим Чингис-ханом, гласит — в случае смерти Повелителя Вселенной все носители крови Чингиса должны бросить дела, сколь бы важными они не казались, и прибыть на Великий курултай, чтобы выбрать преемника. А кто будет преемником?

Елю Чу Цай положил шар из голубого нефрита в центре. Ну конечно, этот шар — великий хан Менгу. Самомнение Менгу невероятно велико, и людей у него немало.

Следующий шар, из оникса, лёг на расстоянии ладони, но чуть позади. Это будет хан Гуюк, чьё самомнение не уступает Менгу. А вот сил поменьше, явно поменьше…

Советник клал шары один за другим. Сколько же их расплодилось, славных чингисидов! Так у Елю Чу Цая не хватит шаров…

Но вот расклад почти закончен. В серебряной вазе остались только два шара, из зелёного нефрита и чёрного диабаза. Если нефритовый сиял новой полировкой, то чёрный был заметно потёрт, поцарапан долгой жизнью.

Китаец вздохнул. Ну разумеется. Это Бату-хан и его бессменный советник Сыбудай. Нет, Сыбудай не может претендовать на трон Повелителя. Однако вместе эти два шара вполне перевесят любой из других.

Проклятый старик спутал планы мудрого китайского советника. Всё было рассчитано точно — после разгрома южной Урусии Менгу и Гуюк покинули Бату-хана, отягощённые добычей и оттого довольные. Покинули, можно сказать, охотно, резко уменьшив силы и без того измотанной боями орды. У Бату оставалось тогда не более ста двадцати тысяч воинов. Одновременно печальная судьба урусов должна была разбудить наконец правителей земель, лежащих дальше к западу, и объединить свои войска, чтобы отразить нашествие. Бату просто обязан был сломать себе шею.

Словно наяву встало перед глазами видение — старый Сыбудай машет рукавами своего засаленного халата, руководя сражением. Взмах — и ещё один тумен устремляется в битву… Да, они повинуются взмахам грязных рукавов больше, чем голосу разума, эти вонючие степняки. Они слепо верят старому Сыбудаю, соратнику самого Чингис-хана, живой легенде… Но это уже не имеет никакого значения. На каждый взмах засаленного рукава навстречу монгольским туменам выкатываются массы закованных в сталь варваров, и каждый взмах лишь усиливает ярость длинноносых. Сто двадцать тысяч воинов, это совсем не так много, особенно если врагов полмиллиона. Свежие полки длинноносых врубаются в порядки монголов, и храпящие, все в пене лошадки не в силах унести своих хозяев из-под ударов длинных копий и обоюдоострых мечей… И вот уже падают последние могучие нукеры из охраны самого Бату, и голова молодого наглеца катится по земле… А вот — о сладкий миг! — здоровенный варвар, закованный в сталь так, что не видно лица, выбивает саблю из старческой руки, и следующим взмахом длинного прямого меча делает из одного Сыбудая двух…