Павел Комарницкий - Время терпеливых (Мария Ростовская)

• Название: Время терпеливых (Мария Ростовская)
• Автор: Павел Комарницкий
• Жанр: Исторические приключения

Давно и прочно забыты те времена. Много ли известно нам, теперешним «россиянам», о батыевом нашествии? Ну, было какое-то иго, вроде как… Какими были они, те люди, скрытые от нас толщей тёмных веков?… Это очень просто. Нужно только не жалеть времени, и вот настанет миг, когда сквозь разрозненные скупые строчки документов всплывут их лица… Они — были!

Примечание: Все события, изложенные в романе, имеют под собой реальную основу. При работе автор старался максимально придерживаться исторической достоверности.

---

Князь помолчал.

— Ну нет больше. Ничего нет, пойми.

— Как нет? Надо, чтобы было.

Мункэ прищурился.

— Там у тебя дома посуда красивый есть, я видел. Другой вещи.

Князь вздохнул глубоко раз, другой. Спокойно, только спокойно.

— Онфим, — окликнул он ключника, — принеси-ка нам кубки и чаши из поставца.

Когда указанное было принесено, монгол взял в руки и бегло оглядел вещи, поражавшие тонкостью работы. Сунул китайцу, сказал пару слов. Китаец принялся взвешивать, накладывая гирьки на чашку весов.

— Это будет двенадцать гривен, коназ Ингар.

— Погоди… — князь Ингварь даже глаза вытаращил. — Это что… это ты их на вес считаешь?! Это же фрязинская работа, да киевская золотая зернь! Этим вещам цены нет!

— Есть цена, Ингар. Я дал двенадцать гривен. Не нравится, дам десять.

Ингварь Ингваревич с каменным лицом смотрел на ухмыляющегося монгола.

— Я заменю вещи сии.

— Э, нет! Это уже принадлежит великому Бату-хану. Кто я такой, чтобы раздавать его имущество?

Теперь Мункэ откровенно издевался.

— Хорошо, хан, — голос Ингваря Ингваревича звучал ровно. — Завтра ты получишь остатнее. Чего-нить ещё из серебряной утвари найду и в слитки перелью.

…

— Так ты не знаешь, где коназ Мастислаб, э? — Дэлгэр поднял голову пленного, взяв за кудлатую шевелюру. Охрим Бобёр, здоровенный мужик, был раздет догола и забит в китайские колодки — два бруса с выемками, из которых торчали ступни ног и кисти рук. На спине его виднелись полосы, явно оставленные ударами бича. Из бороды огненными углями светились злые глаза.

— Очень жаль. Потому что нам стало известно, что ты связан с коназом-волком. Ну что ж, ты сам выбрал свою судьбу!

Дэлгэр кивнул, и здоровенные нукеры втащили в избу молодую женщину, а за ней двух ребятишек — мальчика лет двенадцати и девочку лет восьми.

— Сейчас мои люди займутся ими. А ты будешь смотреть и вспоминать, где Мастислаб.

Два палача сорвали одежду с девочки, деловито распяли её на узких козлах, бывших ещё недавно приспособлением для распиловки дров. Здоровенный нукер ощупал девочку между ног, осклабившись, начал развязывать пояс.

— Нехристи! Поганые! Изверги! — женщина билась в руках здоровенных монголов.

— Заткните ей глотку! — приказал Дэлгэр. Один из нукеров коротко ударил женщину в солнечное сплетение, и она согнулась, не в силах вздохнуть. Палачи уже привязывали мальчика. Подручный палачей раздувал мехами походный кузнечный горн, второй раскладывал на столе железные клещи и другие зловещего вида инструменты.

— Ты всё ещё не помнишь, где коназ Мастислаб?

— Отпустите… Всё скажу, всё… — захрипел мужчина, до того мёртво молчавший. Дэлгэр усмехнулся. Всё оказалось не так трудно, как думалось.

— Где?

— В лесу… — забормотал Охрим невнятно, давясь и сглатывая… — отсюда вёрст восемьдесят…

— Как называется?

— Не помню названия… Показать могу…

Дэлгэр коротко кивнул, и палачи начали отвязывать свои жертвы. Девочка даже не могла плакать, дрожа, как осиновый лист…

— Мы поедем туда прямо сейчас, Охрим. Твоя жена и дети пока посидят у нас. Если ты не солгал, мы всех вас отпустим.

Охрим снова сглотнул, глядя на жену. Молодая женщина, плача, обнимала сына и дочь, кутая их в порванные одежды.

— Прости, Марья.

— Бог тебе судья, Охрим… Не выпустят они нас…

— Выпустим, — вмешался Дэлгэр, усмехаясь, — и денег дадим. Мне нужно, чтобы каждый урус усвоил — служить Повелителю Вселенной выгодно. А поддерживать тех, кто идёт против него, смертельно опасно. Уведите!

…

— …А у нас в Ононе рыба совсем мелкая, и едят её только самые бедные пастухи.

Тудан положил поверх здоровенного ломтя хлеба второй пласт осетрового балыка, отхлебнул из кубка пива, с удовольствием откусил и зажевал.

— Ну, у нас на Руси мелкую рыбу тоже едят голодранцы всякие, — князь Ярослав положил большую ложку чёрной икры поверх масла, — Но вот такую рыбку не всякий купец позволит себе, скажу не хвастая. Ты попробуй-ка вот с этим!

Ярослав надрезал серебряным ножичком греческий лимон, выдавил сок на икру, протянул монголу.

— На-ка вот, отведай!

Тудан, справившись с прежним блюдом, взял предложенное угощение, куснул:

— Ум-м… Это ещё лучше… Должен сказать тебе, коназ Еруслаб, урусы понимают в еде.

— Ну так! — широко улыбнулся Ярослав. — В еде да в бабах не разбираться — что за мужчина тогда?

Тудан довольно захохотал, оценив шутку.

— Однако, давно хочу спросить тебя, Еруслаб. Чего вы делаете в этих вот маленьких домах, именуемых банями? Там так жарко и сыро!

— Так это… моются в банях-то… — даже немного растерялся Ярослав.

— Зачем?

Теперь Ярослав растерялся окончательно. Как объяснить очевидное? Спросил бы ещё, зачем люди спят…

— Чтобы чистым быть, ясно дело. Грязь смыть с себя…

— Глупости, коназ, ты меня извини. Вы смываете с себя удачу, так говорят наши шаманы. Что и доказал исход всех битв!

Тудан громко, сыто захохотал. Ярослав Всеволодович заставил себя улыбнуться в ответ.

— Дань, почитай, собрана, Тудан-нойон. Завтра можешь принимать.

— Ну? — Тудан откинулся на лавке, сыто причмокнул. — Если честно, я бы погостил ещё пару деньков. Но ты прав — дела, дела зовут…

Ярослав снова улыбнулся, надеясь, что улыбка его не выглядит явно напряжённой. Монгольские гостюшки уже в немалую трату встали княжеской казне. Во-первых, требовали обильной мясной пищи, для чего резали на княжеском заднем дворе ежедневно немало быков и овец. Во-вторых, шатались по хоромам, проникая нагло везде, и грубо окоротить их никто не решался — при этом подвыпившие стражи хватались за сабли, и что дальше делать? Без малейшего зазрения совести гости похищали из поставцов ценную посуду, взламывали сундуки… Тудан удручённо кивал, выслушивая очередную повесть о ночных похождениях батыров, но мер к своим людям никаких не принимал, и лишь чуть позже Ярослав понял — таким образом монголы весьма недвусмысленно подгоняли хозяина, побуждая к скорейшему сбору дани.

— Да, чуть не забыл. Что хозяйка твоя, так и не вернулась из дома урусских богов?

— Из обители? Да нет, не вернулась. Пускай погостит, не вредно ей.

— Я знаю, что той обители сам Бату-хан выдал охранную пайцзу. Притом серебряную, а не деревянную, как прочим мелким храмам, и даже не медную.

Тудан отпил пива из кружки, почмокал.

— Кстати, раз уж мы намерены посетить Суздаль… Я хочу взглянуть на эту женщину, главную шаманку той обители.

— У нас это называют "мать-настоятельница", — Ярослав тоже отпил пива. — А знаешь ли ты, что преподобная Евфросинья — родная сестра ростовской княгини Марии?

— Мне это известно, — прищурился монгол. — Как и то, что её муж, коназ Василко отказался служить Повелителю, несмотря на то, что Бату-хан готов был предоставить ему все блага и золотую пайцзу.

Теперь Тудан выглядел задумчивым.

— Я порой ловлю себя на мысли, коназ Еруслаб — да действительно ли урусы люди, или только выглядят таковыми? Их поступки и мысли скрыты от разумения. Они отвергают великую честь перед лицом бесславной и мучительной гибели. Можно понять властелина, который надеется на победу и оттого отвергает руку Повелителя, как это сделал угорский король. Можно даже понять владык на Западе, надеющихся отсидеться за толстыми каменными стенами, рассчитывая на то, что у воинов Повелителя нет времени брать в осаду каждую крепость. Но вот таких, как это Василко, или проклятый Коловрат, или жителей Злого города я не понимаю.

Тудан поставил на стол опустевший кубок.

— Короче, завтра мы посетим ту обитель. Я хочу понять.

Князь Ярослав помолчал. Да, Евфросинье таких гостей только и не хватает в женской обители…

— Твоя воля, нойон. Завтра так завтра. Токмо не бери с собой всю орду-то свою…

— Э, нет! Что значит не бери? Со всей сотней поеду, коназ, мало ли что! Говорят, у вас тут полно медведей.

— Да уж поели всех медведей-то за последние годы…

— Ну волков! В общем, я сказал!

…

Огненные языки извивались, плясали над пожираемыми поленьями, и Мстислав вновь вспомнил иноземную сказку про саламандр, весёлых ящериц, живущих в огне. Князь усмехнулся. Может быть, и не лгут сказки… А вернее всего лгут. Даже каменный храм не выдержит сей стихии. Сколько ещё простоит Русь в огне?

— Ты чего не спишь, княже? — к костру подсел рослый витязь в воронёной пластинчатой броне.

— Не спится, Олежка, — вздохнул князь. — Мысли замучали.

Собеседник вздохнул, подбросил пару толстых поленьев и охапку мелких веток, разом ожививших огонь.

Олег Калинович был ближний боярин князя, его правая рука. Один из немногих, ушедших тогда среди огненной круговерти из гибнущего Рыльска. И после того были потери, потери, потери… Он да Симеон Берест, вот и все, кто остался. Остальные пришлые.