Павел Комарницкий - Время терпеливых (Мария Ростовская)

• Название: Время терпеливых (Мария Ростовская)
• Автор: Павел Комарницкий
• Жанр: Исторические приключения

Давно и прочно забыты те времена. Много ли известно нам, теперешним «россиянам», о батыевом нашествии? Ну, было какое-то иго, вроде как… Какими были они, те люди, скрытые от нас толщей тёмных веков?… Это очень просто. Нужно только не жалеть времени, и вот настанет миг, когда сквозь разрозненные скупые строчки документов всплывут их лица… Они — были!

Примечание: Все события, изложенные в романе, имеют под собой реальную основу. При работе автор старался максимально придерживаться исторической достоверности.

---

Старый монгол удовлетворённо хрюкнул. Определённо, молодой Бату делал немалые успехи.

…

— Ровней, ровней клади! А, язви тя!

Стучали топоры, ширкали пилы. Поплотнее запахнув полушубок, князь Георгий Всеволодович наблюдал, как растёт сруб крестовой избы на сотню ратников. Да, собрать в дремучем лесу большую рать — не на зайца силки расставить. Войска прибывают и прибывают, всех поселить надо, накормить, бани нужны, кухни, кузницы… Всё нужно.

— Надел бы корзно, княже, — подал голос боярин, стоявший слева.

— Некогда, Олексич, некогда! Да и не время чиниться, нарядами чваниться. Мельница готова, говоришь?

— Должно, сейчас уж запустили.

— Айда поглядим.

Князь широко шагал, переступая через лежащие брёвна, за ним следовало с полдюжины вятших витязей личной охраны. Все остальные были заняты делом, да и понимал князь Георгий — ничто так не раздражает людей, с утра до ночи работающих, как большая толпа праздношатающихся бездельников при господине. Кто-то здоровался, кто-то кланялся малым поклоном — Георгий отвечал кивками головы. В другое время не стерпел бы великий князь малых поклонов, но сейчас это неважно. Люди устали, люди делом заняты. Главное сейчас, чтобы готовы были биться вот эти люди, а что до поклонов — после откланяются, как покончено будет с погаными…

Здание мельницы сияло свежеошкуренной древесиной, в распахнутые настежь двустворчатые двери уже затаскивали мешки с зерном.

— Здрав буди, великий князь!

— И тебе привет, Варга, — отозвался Георгий. — Запустили?

— А то! — мельничный мастер сиял. — Работает, милая!

Внутри уже витала в воздухе тонкая мучная пыль. Жёрнов, насаженный на вал, мерно вращался, скрежетали железные шпеньки-зубья шестерён, передавая усилие от горизонтального вала, уходящего сквозь стену наружу.

— А говорил, плотину надо ставить. Обошёлся, значит?

— Ха! Голь на выдумки хитра! Ты глянь, княже, чего мы соорудили-то.

— Айда посмотрим.

Выйдя наружу, князь со свитой обошёл мельницу, установленную на берегу речки. Необычно широкие лопасти, глубоко погружаясь в воду, лениво вращали нижнебойное колесо.

— Я что подумал, княже: сейчас плотину ставить — только народ покалечишь, в ледяной воде-то, да и земля промёрзла глубоко… Вот и порешили сделать мельницу на нижнем бое.

— Оттого и лопасти такие громадные?

— Верно. Иначе не потянуло бы колесо, силы не хватило.

— Ну что же, Варга. Спасибо тебе. Стало быть, с хлебом будем…

— А то! Ежели честно, уже надоела каша-разварня на золе-то. [Во времена Древней Руси, если не было возможности изготовить крупу, варили кашу из цельной ржи и ячменя, добавив немного золы для лучшего разваривания зёрен. Прим. авт. ]

Покинув мельницу, князь направился дальше, к тому месту, где на берегу ручья стояли кузницы.

В первой кузне стоял звон, отсветы кузнечного горна плясали по уже закопчённым стенам. Молодой парень качал меха, возле наковальни трудился молодой кузнец, голый по пояс, в кожаном фартуке. Старый кузнец ворочал в горне раскалённые заготовки.

— Здрав будь, дядя.

— Василько, ты? — узнал в молодом кузнеце племянника князь Георгий. — Чего делаешь-то?

— Да вот, наконечники для стрел излаживаю, — Василько нашарил в кадке ковш с водой, отпил. — А то тяжело дядьке Евтею одному-то.

— Другой работы нет?

— А чем эта плоха?

Георгий Всеволодович не нашёлся, чем возразить.

— Что вести глаголят, дядя?

Георгий враз помрачнел.

— Вести, говоришь… Коломну взяли.

— Когда?

— Да уж три дня как. Гонец вот токмо прибыл.

Помолчали.

— Еремей Глебович убит.

— А Всеволод?

— Ушёл, слава Богу. Даже не ранен, добрый доспех выручил.

Снова помолчали.

— Что из Галича Мерьского?

— Прибудет войско. Да только сколько войска того… Я уже и в Нижний Новгород заслал приказ, все силы сюда чтобы…

— Не послушал ты тогда тестя моего, Михаила Всеволодовича…

— Так и что теперь, повеситься нам всем али как? — повысил голос Георгий. — Справимся. Время есть. Владимир не Рязань, тут поганые протопчутся ой-ой…

— Прости старика, княже, — неожиданно подал голос старый кузнец. — Василько Константинович, ты или работай, или мне балду-то отдай! Железо пережжём…

…

Кони мягко топотали по свежевыпавшему снегу, тихонько поскрипывали сани, ровно двигаясь по заснеженной глади реки. Мерное движение убаюкивало, меховая полость грела не хуже печки, отчего слипались глаза…

— Мама, а медведи тут есть?

Мария вскинулась, помотала головой.

— Должно, есть. Как не быть в таком дремучем месте медведям?

— А много? — продолжал выспрашивать Борис Василькович, вытягивая шею и с любопытством вглядываясь в заваленный снегом ельник, вплотную подступивший к берегу реки.

— Ой, Бориска, да отстал бы ты, право слово! Вон к владыке Кириллу подсядь, да его и спрашивай!

Борис заинтересованно засопел — идея была отличной. Митрополит Кирилл, ехавший позади, был собеседником хоть куда — одна борода чего стоит!

Справа и слева ехали конные витязи, охрана княжья. Всадников, впрочем, было немного — две дюжины да боярин Воислав Добрынич, коему князь Василько доверил вести обоз до самого Белоозера. Возчики, ведущие сани, то и дело поглядывали в сумрак лесной чащи. В здешних местах на татей-душегубцев напороться плёвое дело…

— Мама, так я пойду? — Борис уже откинул меховую полость, намереваясь спрыгнуть на ходу, но Мария вдруг по какому-то наитию придержала его в санях. И в тот же миг в край возка с тупым звуком впилась стрела. Вторая со свистом пролетела мимо. Сзади дико заржала лошадь, кто-то вскрикнул болезненно.

— А-а-ы-ы! — с рёвом, как медведи из берлоги, из ельника повалили разномастно одетые люди, с рогатинами, дубьём, топорами…

— Разбойники!

— А ну! — боярин Воислав выдернул из ножен меч, и вся невеликая дружина с ходу врезалась в беспорядочно набегающую толпу.

Бежавший впереди лохматый детина изготовился пырнуть воеводу рогатиной — неловко, по-деревенски, будто медведя или кабана. Воислав отбил удар мечом и тут же без замаха ткнул концом клинка между глаз разбойнику. Хрустнула кость, и малый с утробным всхлипом повалился навзничь.

— А-а-а! Бе-е-ей!

Выпущенные татями стрелы, несмотря на многочисленность стрелков, не причинили одетым в броню витязям заметного ущерба — должно быть, луки разбойников рассчитаны были больше на белку да бобра. Стрелять же по коням они избегали — добрый конь дорогого стоит, добыча знатная… Это была ошибка. Возможно, подбежавшие разбойники и справились бы толпой с упавшими витязями, теперь же шанс на победу был душегубами утерян. Клинки умелых воинов так и мелькали, дикие вопли ярости сменялись ужасом. Бой стремительно превращался в избиение.

Возница, правивший возком, в которой сидела Мария с детьми, привстав на одно колено, выдернул лук из налучи и выпускал одну стрелу за другой, оскалясь, как рысь. Летели стрелы и с других подвод — все обозники были бывалыми ратниками.

Бой кончился так же внезапно, как и начался. Немногие уцелевшие тати успели нырнуть в лес, растворившись в чаще. Их не преследовали. Гладь реки, ещё минуту назад покрытая искрящимся свежим снегом, покрылась алыми пятнами и неопрятными комьями тут и там валяющихся трупов.

— Ух, язви тя… Достали-таки, тати проклятые… — возница с шипением выдернул из окольчуженного плеча стрелу.

— Цела, матушка моя? — подскакал к возку боярин Воислав.

— Да целы мы все, целы, Воислав Добрынич.

И тут громко, басом заревел маленький Глеб.

— У, тати проклятые, — звонко сказал Борис. — Дядя Воислав, ты герой!

— Рад служить, княже! — громко ответил боярин, и все захохотали, на взгляд Марии, чересчур громко. Так устроены люди — нужна им разрядка…

По полю бродили ратники, добивая раненых разбойников и собирая скудные трофеи.

— Прав, однако, Борис Василькович. Истинно проклятые тати. Четверо раненых у нас. — подошёл к боярину митрополит Кирилл.

— Тяжко?

— Тяжко не тяжко, а верхом путь продолжать не смогут. Отлежаться им надобно.

Боярин помрачнел.

— Ладно. Будем искать ночлег.

…

— Вот он, главный город Урусии, мой Повелитель, — Джебе указал на раскинувшийся перед ним Владимир, точно приглашая к столу.

Монголы разглядывали раскинувшийся перед ними громадный город. Выпавший накануне свежий снежок придавал ему необычайно нарядный вид, и над морем белоснежных искрящихся на солнце крыш курились, столбом вздымаясь вверх, многочисленные печные дымы. Но ярче всего сверкали знаменитые Золотые ворота, окованные листами золочёной меди — краса и гордость Владимира.

— Нет, мой Джебе, — возразил Бату-хан, щурясь от яркого зимнего солнца. — Главный город Урусии Кыюв. Но и этот неплох, как видно.