Владимир Надеин - Три карата в одни руки (сборник фельетонов)

• Название: Три карата в одни руки (сборник фельетонов)
• Автор: Владимир Надеин
• Жанр: Юмористическая проза

В сборнике помещены фельетоны, «герои» которых бюрократы, болтуны, ловкачи и подхалимы, грубияны и обещалкины, перестраховщики и взяточники… Словом, речь идет о людях и явлениях, чуждых нашему обществу.

---

По первый же приезд в Жлобин полностью успокоил супругов насчет перевыполнения. Оказалось, что начальник, автор блистательной идеи, спустя месяц улизнул куда-то на повышение. Его преемник по фамилии Полянский, назначенный впопыхах, проявил себя недостаточно разворотливым администратором. Он задержал предоставление необходимых документов в горисполком, отчего исполком не успел оформить выделение участков. К счастью, эта оплошность была решительно исправлена нынешним начальником Пращеней, который, кстати, произвел на Михайловых приятное впечатление своей воспитанностью.

— Лично я в задержке не виноват, — сказал Пращеня. — Но это, конечно, не оправдание. Во-первых, приношу вам извинения от имени всего управления. А во-вторых, в следующем году дом будет готов непременно. Вам какие обои больше нравятся, синие или кремовые?

— Все равно, — сказала Михайлова. — Впрочем, пусть будут кремовые.

— У вас хороший вкус, — похвалил начальник. — Если в следующем году вы опять приедете в июле, то обои успеют высохнуть.

К следующему июлю обои не успели высохнуть. Их еще не клеили. Их не на что было клеить. На участке стоял только фундамент. Его внешний вид вызывал восхищение беспредельностью человеческих возможностей: новые кирпичи были уложены так, что выглядели точь-в-точь как памятник средневековья, переживший два слабых пожара и одно сильное землетрясение.

— Это все Пращеня, — кратко объяснил новый начальник Горелик. — Болтун. Уезжайте. В следующем июле приезжайте. С вещами. У меня все.

Горелик понравился Михайловым деловитостью. Сразу было ясно, что этот человек слов на ветер не бросает.

И все же год спустя, вновь в июле, они приехали в Жлобин без вещей. И правильно сделали.

— Надоели нам горе-любители, — объяснил новый начальник управления Булгаков. — Почему-то считается, будто в строители можно назначить кого угодно. Дважды два знаешь — строй! А тут инженер нужен. И не просто диплом, а вот! — и начальник выразительно постучал себя по лбу.

Непримиримость Булгакова к самодеятельному стилю руководства строительством невольно вызывала уважение.

— Вот смотрите! Что это? — вдруг вскинул руку Булгаков в сторону недостроенного дома Михайловых.

— Трещина в стене.

— Ну вот, типичная любительщина! — поморщился начальник. — Трещина… Это, извольте запомнить, разрыв кирпичной кладки на основе деформационных явлений фундаментообразующего периметра. Ясно? А теперь вот вам моя рука!

— Зачем?

— Жмите! А второй раз вы ее пожмете ровно через два года, когда я торжественно вручу вам ключи от дома.

Ровно через два года пожать руку Булгакову не удалось, поскольку его сменил на посту Карибский. Это — во-первых. А во-вторых, представшая взору Михайловых надтреснутая развалюха с крыльцом, сползшим куда-то набок, как кепка у подвыпившего шалопая, вызывала у Михайловых чувства, прямо противоположные сердечной признательности.

Впрочем, новый начальник не настаивал на рукопожатиях. Он вообще, как оказалось, не был охотником до всяческих церемоний.

— Подпишите акт приемки! — решительно потребовал он от Михайловых.

— Но ведь дом не достроен.

— Нет, достроен. Просто он уже успел слегка разрушиться.

— Зачем же нам разрушенный?

— Не нравится — можете получить свои деньги обратно. У нас найдется охотник здесь жить.

Надо заметить, что тут начальник слегка лукавил, употребляя будущее время. Охотник на дом Михайловых уже нашелся. РСУ ничуть не страдало от того, что северяне один за другим отказывались от ущербных сооружений. Дома передавались на баланс горсовета, который охотно выделял их работникам… РСУ. Получалось симпатичное колечко: чем горше грустили заказчики, тем искреннее ликовали подрядчики. И хотя трещины в стенах не прибавляли шику новостройкам, но ведь к зубам дареного коня особо не приглядываются.

— Прощайте, — без грусти сказал Карибский. — Или, точнее, до свидания. Через три-четыре месяца можете приехать в Жлобин и забрать из кассы свои девять тысяч. Учтите, что по адресам заказчиков мы деньги не рассылаем.

— И это все? — удивились Михайловы простоте, с которой завершалась семи летняя эпопея.

— Все.

…Ах, благодатный Черноморский бассейн! Ах, антоновка, белый весенний цвет! Уже два года, как пошел заслуженный пенсионный срок. Но вновь будет Ковдор, и вновь вьюги, и ночь в ползимы… Время упущено, корыто разбито, и даже девять тысяч, которые лежали некогда на книжке, не принесли Михайловым за семь лет ни копейки из законных трех процентов…

Ну хоть эти-то проценты можно стребовать с управления? И семь поездок в Жлобин, так и не ставший родным? И ежемесячные телефонные переговоры? И зря загубленные отпуска? Должен же кто-нибудь все это возместить!

Посоветовавшись с юристами у себя в Ковдоре, Анатолий Сергеевич обратился с иском о возмещении ущерба в Жлобинский народный суд.

Суд под председательством М. Ф. Гулянкова в иске Михайловым отка…

Стоп! Об этом нельзя! Это тайна!

— Скажите, Михаил Фокович, — спросил я у Гулянкова во время командировки в Жлобин. — Правда ли, что вы были весьма строги с Михайловым?

— Да.

— А верно ли, что вы крайне любезно обращались с ответчиком — представителями Гомельского облстройтреста?

— Да.

— Но ведь они — зарвавшиеся бракоделы.

— Они — милостивые бракоделы, — поправил меня т. Гулянков. — Суд отказал Михайловым. Но строители пожалели погорячившихся заказчиков, гуманно согласились на то, чтобы северяне отозвали свой иск. Стороны пошли на мировую, и отказ остался нашей общей тайной.

— А если бы не согласились?

— Тогда вступило бы в силу решение суда об отказе Михайлову в иске. А это автоматически влекло за собою судебные издержки в размере пятисот рублей. Так что эти, как вы их называете, бракоделы, считайте, подарили истцу полтысячи.

— Они семь лет пользовались его деньгами, семь лет ввергали его в расходы, семь лет водили его за нос и под конец еще облагодетельствовали?

— Да. Как человек, я сочувствовал Михайловым. Но как судья, я обязан подчиняться закону. А по закону им со строителей не положено ничего.

Глубокоуважаемые верховные судьи! Умоляю вас: опровергните этот фельетон! Напишите, что автор ни в чем не разобрался, что он все перепутал, что бракоделы и лгуны, которые (подчеркнем это!) сами не отрицают, что они бракоделы и лгуны, достойны финансовых кар, а их жертве положено веское возмещение затрат и огорчений. Пусть мне объявят выговор, пусть даже с занесением, — что это значит в сравнении с теми дивными перспективами, которые откроются перед индивидуальным жилищным строительством!

— Обойдетесь без выговора, — огорчил меня заместитель председателя Верховного суда Белорусской ССР. — Законом в таких случаях предусмотрено только возмещение убытков, но нельзя путать это с упущенной выгодой, о которой много спорят. Когда не сдали в строй цех или гостиницу — все ясно, сорван конкретный план. А какие убытки у частного лица? Ездил в Жлобин вместо ежегодного отпуска? Так это его дело, договором поездки не предусмотрены. Проценты с книжки? А если бы ом держал деньги дома… В общем, тут логический круг: у частного лица от новостройки не может быть доходов, следовательно, не может быть и их возмещения.

— Значит, Михайлову здорово повезло с милостивыми бракоделами?

Зампред развел руками. Он, правда, напомнил, что есть еще санкции за нарушение договорного срока строительства. Но тут же уточнил, что срок подачи иска — не более полугода. А строители в таких случаях немедленно прерывают договор, ссылаясь на производственные обстоятельства, и заказчик остается с копеечной компенсацией, но без долгожданного, хотя и личного жилья.

Впрочем, зачем это я употребил здесь слово «хотя»? Неужто и во мне живет подспудно отношение к личному дому, как к какой-то неизжитой отрыжке прошлого? И неужели я должен убеждать самого себя, что индивидуальные дома являются полноправной и сугубо конституционной частью общего жилого фонда страны? И напоминать себе о высоких правительственных решениях, о многомиллионных долгосрочных кредитах, о всех тех разнообразных стимулах, которыми общество разумно подвигает своих членов к решению: стройте, стройте, стройте!

Конечно, себе-то я напомню, себя уговорю, а вот как уговорить бракодела? Это он снимает пенки с того унизительно неравноправного положения, в котором оказался его клиент. На сбережениях людей и на кредитах государства Жлобинское РСУ возвело отменное здание конторы, содержит обильные штаты, прихлебывает премии. И, пользуясь затянувшимися дискуссиями об упущенной выгоде, оно своей выгоды не упускает.

Что-то мы в индивидуальном строительстве, видать, упускаем, если халтурить выгодно.