Мамедназар Хидыров - Дорога издалека (книга первая)

• Название: Дорога издалека (книга первая)
• Автор: Мамедназар Хидыров
• Издательство: Туркменистан
• Жанр: Роман
• Год: 1973

Роман М. Хидырова «Дорога издалека» повествует о судьбе мальчика по имени Нобат. Детство и юность героя произведения прошли в условиях беспросветного гнета Бухарского эмирата. Множество тяжелых жизненных ударов обрушивается на Нобата. Знакомство и дружба с русскими рабочими-большевиками помогают забитому бедняку обрести мужество, встать на путь активной классовой борьбы. Впоследствии Нобат под именем Николая участвует в первой мировой войне и Великой Октябрьской социалистической революции, становится командиром отряда Красной Армии и расправляется с приверженцами эмира на берегах Амударьи.

Книга написана в увлекательной форме, автор красочно изображает происходящие события. Роман был ранее издан на туркменском языке, теперь читатель имеет возможность познакомиться с ним в переводе на русский язык.

---

На четвертый день меня и Серафима вызвали в штаб. Нас принял член реввоенсовета группы войск Кужелло:

— Товарищи, необходимо ваше согласие отправиться со специальным заданием в район действия эмирских войск и бандитских отрядов. В район Бешир — Бурдалык, откуда вы, товарищ Гельдыев, родом, верно? Прошу подумать и ответить.

Я обернулся к Серафиму, он стоял рядом и тоже посмотрел на меня, взглядом спросил: «Неужели откажемся?» — «Ни в коем случае!» — так же безмолвно ответил я.

— Мы согласны, — сказал я. — Говорю за обоих.

— Безусловно, — перебил Серафим. — Задание выполним, товарищ член реввоенсовета. Или погибнем!

— А вот это отставить! — улыбнулся Кужелло… — Садитесь, друзья. Мы были в вас уверены. Задача такова: отобрать до ста двадцати бойцов, желательно уже знакомых вам по бухарской операции. Чем больше местных, тем лучше. Но — надежных, дисциплинированных, умелых, это главное. И еще условие — владеющих конем.

На подготовку дается приблизительно неделя. Назначение прежнее: Гельдыев — командир отряда, Иванихин — военком. Инструкции получите в особом отделе группы поиск. Вкратце: отряд походным порядком скрытно перебрасывается через степь к Беширу, где устраивает базу, опираясь на местных жителей, сочувствующих нам. Из них же производится пополнение личного состава. Снабжение боеприпасами — за счет противника. Обстановка сейчас сложилась следующая, — он развернул на столе небольшую карту, мы все трое склонились над ней. — Эмир находится на пути в Душанбе, но разрозненные группы его войск стремительно движутся к Керки. Вероятно, с целью взять город и превратить его в свою базу, либо, в случае неудачи, уйти в Афганистан. Агенты эмира подняли на борьбу против нас местных феодалов. Известны имена: Хаджи-ишан, Баба-мерген, это наиболее видные. У каждого из них — отряд, несколько сот человек, вооруженных чем попало. Главари опираются на авторитет мулл, а это — сила, сами знаете. Наш гарнизон в Керки снова отрезан, как в семнадцатом и девятнадцатом, возможна осада. Ваш район действий — на пути переброски подкреплений по реке между Керки и Чарджуем. Нужно парализовать действия банд, обеспечить движение пароходов, помочь установить в районе народную власть. Получите мандат ревкома Бухарской республики. Связь держать с Чарджуем, через него доносить обстановку в штаб фронта. Все, товарищи! Желаю победы! До счастливой встречи… через полгода, я думаю!

Когда мы вышли, Серафим остановился, потряс меня за плечо:

— Ух, и завидую я тебе, Коля! Прямо к своим… Значит, говоришь, Донди свою мне покажешь?

— Жива ли она, как знать… Может, продали баю давным-давно…

— Ну, брат, это дудки! Сам рассказывал, что за девушка. Как хочешь, верю, вы встретитесь и будете счастливы!

— Эх-х… — только и вырвалось у меня.

Два дня мы собирали отряд. Сколько я ни просил, Бскджика со мной не отпустили. Он вступил в партию бухарских коммунистов, его оставляли на политической работе. Ребят я себе подобрал падежных. Все мы оде-лись в халаты и папахи, обрили головы, а усы и бороды брить перестали, чтобы сделаться похожими на дайхан, змирских ополченцев. По дороге, при встрече с мирными жителями, мы должны были выдавать себя за сторонников эмира, чтобы сбить с толку противника. Только на месте, когда отыщем и сплотим верных людей, — объявим, кто мы на самом деле.

Выступили караваном на рассвете. Один из бойцов, каршинский узбек, изображал проводника; он и в действительности знал в степи колодцы и тропы до самой Амударьи. Во вьюках мы везли только боеприпасы к винтовкам и пулемету «Кольт» и гранаты. Продовольствие намеревались покупать у местных жителей, для чего нас снабдили бухарской серебряной монетой и российскими бумажными деньгами — николаевскими и «керенками», все еще имевшими хождение в здешних местах.

Начались долгие дни перехода через засушливую степь, песчаную пустыню. Ночевки у редких колодцев. На привале, перед сном, Серафим беседовал с бойцами — рассказывал о России, о революции, о Ленине. Порой в разговор включался и я. Говорил про Бешир, куда мы движемся, про свое безрадостное детство, про деда — чужеземца-раба. Вместе с комиссаром мы разъясняли бойцам задачи. Напоминали об отсталости, темноте местного населения, веками отрезанного от остального мира. И я видел: наши ребята — узбеки, туркмены, киргизы, таджики — постепенно проникаются сознанием того, сколь важное дело им поручено. Значит — в сложной обстановке можно будет положиться на каждого.

… Вот и кончились пески. Впереди — Лебаб, кромка оазиса вдоль берега благодатной Аму. Позади Бешкент, урочище Чукурча, колодцы Ширин-Кую, где в детстве мы собирали саксаул.

Некоторое время наш отряд двигался по большой бухарской дороге, затем, верстах в восьми от Бешира, свернул к югу. Здесь, у берегов Амударьи, тянулись густые, непроходимые тугаи — кустарниковые заросли. В них водилось множество диких птиц и различного зверья, в том числе зайцев, диких котов. Изредка сюда забредали охотники. В этих зарослях я и решил устроить временную базу нашего отряда.

Удобное место — поляну на небольшой возвышенности, окруженную плотной стеной тугаев, — удалось отыскать под вечер. Отряд вытянулся на поляну длинной цепочкой, бойцы вели коней и ослов в поводу.

— Привал! Отдыхать, расседлывать! — скомандовал я.

После этого мы с Серафимом и каршинцем, которого я сделал своим вестовым — его звали Ишбай, — обошли всю поляну и прилегающие места, подходы. До реки совсем недалеко, удобно ходить за водой. Наметили точки для постов. Назначили караул во главе с начальником, часовые заняли свои места. Остальные принялись устраивать шалаши для себя и животных, копать землянки для боеприпасов и продовольствия.

Работа закипела. Я оставил Серафима распоряжаться стройкой. Мне не терпелось еще до ночи побывать в родном ауле. Решил идти пешком вдвоем с Ишбаем. Вооружились только маузерами и ножами. К рассвету я рассчитывал вернуться.

Совсем стемнело, когда мы приблизились к Беширу. Вот холм с остатками древней крепости. Мазанки черные, без окон, только дым поднимается кое-где над тамдырами да из дверей вдруг пробьется слабый луч светильника. Люди еще не спят. Слышится редкий собачий лай, мычание коров, блеяние овец — скотина устраивается на ночь. Так знакомо все — и так давно покинуто! От волнения сердце гулко стучит у меня в груди.

Мы шли молча, напряженно вглядываясь в темноту. К счастью, никого не встретили, как и прежде, в этот поздний час редко кто выйдет из дому. У первых домиков свернули с дорога. Теперь следовало быть осторожными, чтобы не навлечь на себя собак. Миновали полуразрушенный двор Моллы-Байрама. Поблизости, у старого тутовника — мазанка моего деда. От нее сохранились одни стены. Деревья высятся над арыком, как и много лет назад.

Наконец мы приблизились к двору дяди Амана. Вот мазанка, две юрты. Огня нигде не видать.

Калитка в невысокой ограде оказалась на запоре. Видно, не миновать встречи с дядей Аманом — встречи, которая сейчас едва ли кстати. Но делать нечего, если потребуется, припугнем, чтоб молчал.

Я стукнул в калитку раз, другой. Ни звука в ответ. Перелезть через ограду? Нагоним страху на людей, нельзя… Шепотом я велел Ишбаю отойти подальше, убедиться, что никого вокруг нет. А сам застучал уже изо всех сил. Минуту спустя послышались шаркающие шаги, испуганный женский голос:

— Кто? Кого нужно в такой поздний час?

Мама!

— Откройте, — негромко проговорил я. — Мы не причиним вреда.

— Вах! — отомкнув щеколду, мать так и отпрянула, обеими руками зажала рот. — Это… это ты? Нобат-джан, милый…

Больше она не смогла говорить — обвила мою шею руками, прижалась к груди. Оказалось, я перерос маму на целых две головы. Слезы радости душили ее.

— Мама, успокойся, — я гладил ее по голове. — Видишь, пришел, жив-здоров… Пошли в дом, все расскажу. Не ждала, наверное?

— Ох, и думать боялась! Ведь ни одной весточки, как ушел ты строить дорогу для огненной арбы. Ничего! Сердцем-то я верила, что придешь, живей… Ну, а сегодня с утра — дергается да дергается у меня веко. Не возьму в толк, с кем же это встреча? И на тебе!

— Ни разу, значит, не слыхали обо мне с тех самых пор? — я про себя подивился: выходит, тогда, еще до войны, не известил моих родных знакомый Александра Осиповича и не исполнил своего обещания Сапар, которого мы в Бухаре освободили из зиндана.

— Нет, сынок. Думали, нет тебя в живых. Только я в это не хотела верить… Вах, радость-то какая! Ну, пойдем же, пойдем! — она потянула меня за рукав. Я тихонько окликнул Ишбая. Он подошел, поздоровался с моей матерью. Втроем отправились в кибитку.

Пока мы с Ишбаем разувались у порога, мать принесла хворосту, разожгла очаг, поставила тунче с водой. Я огляделся. Наша кибитка такая же, какой была раньше. В стороне, у стены, кто-то спал, завернувшись в лохмотья. Мальчик, вроде. Он зашевелился, засопел, когда мы вошли, и продолжал спать.