Джон Рёскин - Король Золотой реки

• Название: Король Золотой реки
• Автор: Джон Рёскин
• Жанр: Сказка

РЕСКИН, Раскин (Ruskin), Джон (8.II.1819, Лондон, — 20.I.1900, Конистон, Сев. Ланкашир) — англ. писатель, историк, искусствовед, публицист. Род. в семье шотландца, богатого виноторговца, воспитывавшего сына в строго религ. духе. Слушал курсы лекций в Королев. колледже, обучался живописи. Окончил Оксфордский ун-т. В книгах «Современные художники» («Modern painters», v. 1–5, 1843-60), «Семь светильников архитектуры» («The seven lamps of architecture», 1849), «Камни Венеции» («The stones of Venice», 1851-53) Р. утверждал, что зодчество и иск-во вообще являются выражением нац. духа, а также религии и морали. Романтич. протест Р. против капиталистич. действительности, враждебной иск-ву и красоте, преклонение перед ср. — век. культурой и иск-вом в ущерб Возрождению стали основой эстетич. программы прерафаэлитов, к-рых Р. поддерживал (кн. «Прерафаэлитизм» — «Pre-Raphaelitism», 1851), и хотя впоследствии разошелся с ними, идеал его обращен к прошлому, к добурж. обществ. формам, ср. — век. ремесленным гильдиям: «Политическая экономия искусства» («The political economy of art», 1857, 2 расшир. изд. «Радость навеки» — «A joy for ever», 1880), «Два пути» («The two paths») и др. Общим проблемам культуры посвящена кн. Р. «Сезам и Лилии» («Sesame and Lilies», 1865, расшир. изд. 1871), греч. мифологии — «Королева эфира» («The Queen of air», 1869). Свои утопич. взгляды Р. изложил в соч.: «Времена и течения» («Time and tide», 1867), «Письма к рабочим и труженикам Великобритании» («Fors clavigera, letters to the workmen and labourers of Great Britain», 1871-86).

Высоко оценив критику бездушия бурж. отношений у Ч. Диккенса, Р. упрекал его, однако, в неправдоподобии (ст. «Безобразная и прекрасная беллетристика» — «Fiction foul and fair», 1880). Мемуары Р. «Прошлое» («Praeterita», 1886–1900) остались незаконченными. Ранние соч. Р. отличались изысканностью слога; позднее, обращаясь к читателям из народа, Р. заботился о простоте, ясности, доступности языка. В России к Р. относился с интересом Л. Н. Толстой.

---

И Глюк пошел к владельцу Серебряного ключа за водой. Старику, хозяину ключа, очень понравился симпатичный мальчик и он сразу же позволил ему взять воды из ключа сколько угодно. Глюк положил тогда в корзинку хлеба, бутылку воды и направился в горы.

Переход по леднику, который с трудом одолели его братья, для Глюка был в сто раз труднее и мучительнее. Он был ребенком еще, силы у него было меньше, чем у братьев, да, кроме того, он и не привык ходить по горам. Глюк скользил, падал, часто ушибался, потерял корзинку с запасами, и очень боялся шума воды подо льдом.

Наконец он прошел ледник и долго отдыхал, сидя на скале.

В самый сильный зной пришлось ему идти, среди голых скал. Взбираясь на них, он почувствовал сильную жажду и как братья его, решил был напиться. В туже минуту он увидел слабого старика, медленно спускавшегося вниз, опираясь на палку.

— Сын мой, — сказал старик — я изнемогаю от жажды. Дай мне воды.

Глюк посмотрел на старика и. увидев, что старик еле движется, подал ему фляжку.

— Только не выпейте всего, — попросил он.

Старик отпил из фляжки ровно треть и, возвращая ее Глюку, пожелал ему счастливого пути.

Глюк отправился дальше и дорога показалась ему легче, потому что на скалах кое где появилась зеленая травка, в которой трещали кузнечики, мальчику казалось, что никогда он не слышал такого прекрасного пения.

Спустя еще час времени, Глюк так сильно захотел пить, что твердо решил сделать несколько глотков из фляжки. Он поднес ее уже к губам, но в это же время увидел ребенка, лежавшего возле дороги и жалобно просившего пить. Глюка самого мучила жажда, а воды оставалось так мало. Однако, жалость взяла в нем верх и он решил потерпеть немного. Жадно прильнул малютка к Глюковой фляжке и выпил почти всю воду, оставив на дне лишь несколько капель. Зато как весело улыбнулся он Глюку и также весело побежал вниз.

Глюк смотрел ему вслед до тех пор, пока ребенок не превратился в маленькую точку и не исчез из виду.

Бесплодные голые скалы сменились теперь на пути Глюка прекрасной поляной, обросшей сплошь мхом и цветами. Бледная гвоздика, синие горчанки, белоснежные лилии усеивали дорогу. Тут и там мелькали в воздухе разноцветные бабочки, а с неба лились такие светлые лучи, что Глюк чувствовал себя счастливым как никогда еще.

Прошел еще час и Глюк опять страшно захотел пить. Однако, заглянув в бутылку он увидел, что в ней всего несколько капель. Выпить их значило отказаться от сокровищ Золотой реки, так как второй раз уже нельзя было пытаться достигнуть ее. Глюк начал снова привязывать к поясу фляжку и вдруг увидел собачонку, лежавшую на скале и умирающую от жажды.

Глюк остановился. Он посмотрел на собачку и потом на Золотую реку, протекавшую всего в каких-нибудь пятидесяти саженях от него. Он хотел было пройти мимо собаки, но жалобный стон ее заставил его опять остановиться.

— Бедная собака, — сказал он. — Если я не помогу тебе сейчас, то ты умрешь уже к тому времени, когда я вернусь.

Он еще внимательнее посмотрел на собачку. Она глядела на него так жалобно, что он не мог пройти мимо нее безучастно. Он подумал еще секунду и сказал:

— А ну его, короля Золотой реки, вместе со всем его золотом!

И, открыв фляжку, он вылил в рот собаки всю воду, до капли.

Собака мигом вскочила и встала на задние лапы. Шерсть ея стала исчезать и заменяться золотистой тканью, нос покраснел глаза засверкали и через три секунды собаки уже не было, а вместо нее стоял король Золотой реки.

— Спасибо тебе, — сказал он. — Только не бойся, — добавил он, увидя, что Глюк испугался за свои непочтительные слова, сказанные только что про короля, — все идет как нельзя лучше. Но почему ты пришел сюда не первый а прислал своих негодяев-братьев? Их я вынужден был превратить в камни. И крепкие же камни вышли из мерзавцев!

— Господи! — воскликнул Глюк. — Неужели вы поступили так жестоко?

— Жестоко! Разве я мог допустить, чтобы они безнаказанно грязнили мой источник, вливая в него нечистую воду?

— Сударь! Вода не была нечистой. Уверяю вас, что воду они брали из Серебряного ключа!

— Очень может быть, — ответил карлик, — однако… — тут лицо его стало суровым, — однако, вода в руках человека, который отказывает умирающему в утолении жажды, никогда не может быть чистой. Пусть благословляют эту воду все люди всего мира, но раз она в немилосердных руках, то ее нельзя считать чистой. Только из источника милосердия бьет чистая вода. Она всегда чиста как кристалл, хотя бы на самом деле и была осквернена гниющими трупами.

С этими словами карлик наклонился и сорвал белоснежную лилию. На лепестках цветка блестели как алмазы три капли росы. Карлик вытряхнул их в фляжку Глюка, и сказал:

— Брось это в реку, а сам спустись с противоположного склона горы в долину сокровищ и будь счастлив!

Лицо короля Золотой реки стало неясным. Яркая одежда превратилась в росистый туман. Он стоял, окруженный словно широкой радугой и таял, как дым в морозном воздухе. Цвета побледнели, притом стали неясными и наконец рассеялись совершенно.

Глюк подошел к Золотой реке. Чисты и прозрачны были воды ее, как хрусталь и ясны как солнце. Когда же упали в ее источник три капли росы, то на месте падения открылся маленький водоворот и в него начала падать вода с чудесным шумом.

Несколько времени Глюк стоял над рекой и ждал, когда она начнет превращаться в золото, но не дождался. Река не только не превращалась в золото, но даже вода в ней заметно убывала, уходя в водоворот. Глюк разочарованно вздохнул, но все-таки послушался совета своего приятеля карлика и сошел в долину сокровищ с другой стороны горы. По дороге он слышал шум под землей, словно там вода прокладывала себе новый путь.

Когда же он увидел «Долину сокровищ», то прямо не узнал ее. Река, похожая на Золотую, выбивалась из трещины утеса и многочисленными потоками разбегалась по всей долине.

На глазах Глюка, на местах, орошенных водою, зазеленела трава, а из влажной земли стали пробираться различные растения. По берегам реки появились цветы, мирты и виноградные лозы; вырастая, они бросали тень на мертвую до сих пор долину. «Долина сокровищ» снова возвратилась к жизни и снова сделалась самой цветущей и самой плодородной долиной во всем мире.

Глюк поселился в «Долине сокровищ». Много богатства принесла она ему и таким образом Золотая река для него действительно стала золотой. Однако, что ни получал Глюк, все он делил с бедняками. Каждый смело стучался в двери его дома, зная, что здесь ждет его ласка, горячее участие и братская помощь.

1841