Ясутака Цуцуи - Сальмонельщики с планеты Порно

• Название: Сальмонельщики с планеты Порно
• Автор: Ясутака Цуцуи
• Издательство: ООО «Издательский дом „Домино“»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-35484-9

Ясутака Цуцуи (р. 1934) — пожалуй, последний классик современной японской литературы, до сих пор остававшийся неизвестным российскому читателю, лауреат множества премий, в том числе премии Танидзаки и премии Ясунари Кавабаты. Его называли «японским Филипом Диком» и «духовным отцом Харуки Мураками»; многие из его книг были экранизированы — например, по роману «Паприка» Сатоси Кон поставил знаменитое одноимённое аниме, а роман «Девочка, покорившая время» послужил основой двух полнометражных кинофильмов и двух телесериалов, манги и аниме.

В предлагаемом вашему вниманию сборнике бонсай навевает эротические сны, а простой токийский клерк ни с того ни с сего становится объектом внимания всех СМИ, японский торговый представитель вынужден пойти на почасовую службу в армию африканской страны Галибии, власти давшего крен плавучего города Марин-Сити отказываются признать этот очевидный факт, а последний в стране курильщик засел на крыше парламента, отбиваясь от газовых атак вертолётов ВВС…

Впервые на русском.

---

— Если надо так мучиться, я вообще не буду ничего копить, — сказал я, — Лучше потратить всё до последней иены. В конце концов, сколько ни копи, всё равно за ценами не угонишься.

Услышав эти слова, консультант с криком вскочил на ноги.

— Нельзя так говорить! Я боялся, что рано или поздно от вас это услышу. Вот почему всё дорожает — из-за полуотчаявшихся сарариманов, думающих, что они никогда не смогут обзавестись крышей над головой! Они разбазаривают свои скудные доходы, гонятся за модой. Их потребительская лихорадка и ведёт к росту цен, развращает крупные корпорации! Корень всех бед — в безрассудной роскоши, в отчаянной жажде вещей, в люмпенском тщеславии этих самых сарариманов! Неужели вы хотите опуститься до этого уровня?

«Он говорит как правительственный чиновник», — подумал я рассеянно, но спорить с ним не было сил. Энергии на сопротивление не осталось. Даже слушал его я с большим трудом.

Консультант распекал меня добрых полчаса, пока наконец не объявил:

— Ну, уже поздно. Отдыхайте, поспите, подготовьтесь к новому рабочему дню. И больше ни о чём не думайте. Договорились?

Жена, слушавшая его лекцию лёжа под одеялом, уже беззаботно похрапывала во сне.

Консультант убрался туда, откуда появился, — на чердак. Я представил, как он ползёт по доскам, подглядывая за каждой квартирой, чтобы, не дай бог, кто-нибудь из его клиентов не занялся любовью.

С тех пор жена больше не пробовала разбудить во мне страсть. Будто тот случай её чему-то научил. Просто стала тихо засыпать. Хотя очень может быть, что она не подавила в себе желание, а нашла какой-то иной способ его удовлетворять. Жена не была истеричкой, но теперь в её глазах появился блеск, выражавший полное удовлетворение. Возможно, её удовлетворял кто-то другой. Может быть, мне показалось — чувство голода туманило зрение, — но пару раз, когда я возвращался домой с работы без предупреждения, видел, как жена и усатый консультант торопливо отодвигались друг от друга. Не исключено, что между ними что-то было, но разбираться с женой не хотелось. Даже если бы я уличил её в измене — с этим типом или с кем-то другим, — у меня уже не оставалось сил сердиться на неё. Оставалось делать вид, что я ничего не замечаю. День за днём из меня уходили силы — ведь питался я кое-как. Я даже начал быстро утрачивать способность думать, схватывать ситуацию, оценивать, как она будет развиваться.

«Ну и пусть, — лениво ворочались мысли в пустой голове, — Он удовлетворяет жену вместо меня, потому что у меня на это нет сил. Благодаря ему жена меня больше не достаёт. Могу работать, не боясь, что упаду в обморок. Чем плохо? Если уж на то пошло, я должен быть ему благодарен!»

Но в один прекрасный день консультант вдруг перестал навещать нас. И не только нас. Неожиданно он вообще исчез из нашего дома и окрестностей.

А через несколько дней обнаружилось, что перед тем, как исчезнуть, он снял с нашего банковского счёта почти все сбережения. И мы оказались не единственной жертвой. Та же участь постигла остальные четырнадцать семей из нашего дома. «Консультант» втёрся в доверие ко всем, никто даже не сомневался, что его послал банк. Люди доверяли ему банковские книжки, передавали деньги и личные печати, чтобы он переводил им на счёт их зарплату. То есть считали его чем-то вроде банковского агента. Он пропал на следующий день после выплаты зарплаты.

Но всё-таки он был человеком — по крайней мере, какая-то совесть у него осталась. Добрая душа! Чтобы люди могли как-то перебиться, оставил пять тысяч на каждом счёте, где в среднем лежало по десять миллионов. От этого мне стало чуть легче. Такую сумму мы в месяц тратили на еду. Да! Именно столько нам было нужно, чтобы дотянуть до следующей зарплаты.

Так вот. Всегда найдётся желающий прибрать к рукам ваши сбережения — есть они у вас или нет.

Мир кренится

Марин-Сити дал крен на исходе необычайно бурной осени. В сентябре налетел тайфун и нагнал в бухту, где находился плавучий город, огромные волны — почти цунами. Они повредили переборку одной из балластных цистерн, обеспечивавших устойчивость Марин-Сити, из-за чего центр тяжести сместился на юго-юго-запад.

Вход в бухту был обращён на юго-юго-запад, и в середине октября Марин-Сити начал постепенно крениться в сторону Тихого океана. Однако крен не превышал двух градусов, и тогда его никто не заметил. Никаких последствий это не вызвало. В то утро Род Месьер разговорился со старым университетским профессором Маклогиком. От него он впервые узнал о крене и смог убедиться в его существовании. Месьер и Маклогик стояли на остановке автобуса, который курсировал по мосту Марин-Бридж в метрополис.

— Посмотрите туда, — сказал профессор. — На ту стену Северного блока номер два, что обращена на северо-восток. Она должна стоять вертикально, правильно? А что мы видим? Проведите перпендикулярные линии от угла и от стены вон того тридцатишестиэтажного здания вдали — м-м-м… как оно называется? Точно, Дзэндзэн-билдинг. А теперь попробуйте их соединить. Видите, они немного расходятся в верхней части?

В отличие от женщин Марин-Сити, Род всегда относился к профессору Маклогику с большим почтением. Возможно, поэтому тот частенько с ним заговаривал. Месьер перевёл взгляд туда, куда указывал потемневший тонкий палец профессора, и увидел, что верхушка высотного здания в центре метрополиса, от которого их отделяло море, действительно отклонилась, как ему показалось, примерно на сантиметр вправо от пятого этажа жилого дома, стоявшего на северной окраине Марин-Сити.

— В самом деле. Небольшое отклонение есть. Дзэндзэн-билдинг, похоже, накренился на северо-восток.

— Нет. Это Северный блок номер два накренился на юго-запад. Взгляните-ка отсюда, с этой точки. Он параллелен перпендикуляру, проведённому от Северного блока номер один, не правда ли?

Этот диалог, итогом которого стало довольно громогласное заключение, что, видимо, весь Марин-Сити кренится на юго-запад, подслушала мисс Лояль, офис-леди с правильными чертами лица, которой довелось оказаться на той же автобусной остановке. Позднее в то же утро она позвонила из офиса мэру и сообщила о том, что слышала. Мэром Марин-Сити, первый год в этой должности, была 58-летняя женщина по имени Федора Ласт, давно не ладившая с профессором Маклогиком. В своё время она активно проталкивала идею строительства этого «морского города», за что её и выбрали первым мэром. Она была прямо-таки влюблена в Марин-Сити. Звонок мисс Лояль застал Федору Ласт в кабинете. У неё не было какого-то особого мнения о Роде Месьере, она не питала к нему никаких чувств, хотя и знала в лицо его жену Каприс, которая была сотрудницей мэрии. Зато Федора Ласт весьма резко отреагировала на имя профессора Маклогика.

Она дала распоряжение шефу полиции О’Сторму разобраться с профессором под тем предлогом, что его наблюдение представляет собой антиобщественный поступок, имеющий целью распространение злонамеренных слухов и нарушение спокойствия граждан. Через некоторое время в тот же день в университетской лаборатории раздался телефонный звонок. Профессор отвечал спокойно, сохраняя самообладание.

— Господа, поступили новые указания от Старой Толстой Задницы, — проговорил он, посмеиваясь.

Такое прозвище было у Федоры Ласт. Досаждать ей было у профессора своего рода хобби.

У Марин-Сити, как у большого города, имелся свой журнал, организовавший в начале апреля в зале «Коммьюнити-холл» круглый стол, на который пригласили пятерых видных граждан города, в том числе и мэра. В ходе дискуссии между Федорой Ласт и профессором Маклогиком возник горячий спор. На вопрос, в чём больше всего сейчас нуждается Марин-Сити, мэр ответила: «В нарративе». Пятеро участников дискуссии толковали этот «нарратив» каждый по-своему, приводя свои аргументы. Федора Ласт мечтала попасть в «историю сотворения Марин-Сиги» и стать легендой, как Жанна д’Арк. А профессор Маклогик, в свою очередь, рассматривал нарратив в качестве современной концепции. Нарратив как термин постмодернизма в 1979 году ввёл в оборот Жан-Франсуа Лиотар в своей работе «Состояние постмодерна». Нарратив как современная концепция начался с этой книги, где утверждается, что «нарративу демократии настал конец». Однако затем люди стали употреблять этот термин, придавая ему такое значение, какое считали нужным. И только очень немногие толковали его правильно, в изначальном смысле, как это делал профессор Маклогик. Можно сказать, что Федора Ласт и Маклогик находились на противоположных полюсах широкого спектра толкований термина «нарратив» и, естественно, никак не могли сойтись во взглядах.

— И кто же будет создателем этого «нарратава», госпожа мэр?

— Все мы, конечно.

— «Мы» — это кто? Кого вы имеете в виду? Ведь прежде кто-то должен создать идеологию нарратива.