Кэрен Бришо - Как бы нам расстаться

• Название: Как бы нам расстаться
• Автор: Кэрен Бришо
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-8189-0404-0

Если в твоей душе звучит музыка, значит, любовь где-то рядом.

Похоже, Уичита, единственная на свете девушка, которая об этом даже не догадывается! Из-за чего попадает в смешные ситуации, страдает и пытается расстаться с тем единственным, что дарован ей судьбой. Ей бы сесть и спокойно во всем разобраться, да разве найдешь свободную минутку! Еще младшая сестренка подкинула проблем: свалилась как снег на голову со своим бойфрендом и растущим животиком. И откуда только берутся глупые женщины?!

Веселая, глубоко лиричная книга Кэрен Бришо придется по душе всем, кто знает толк в хорошей литературе и готов окунуться в мир нежности, любви, свободы.

---

— Ладно, — отвечает Индия. — У меня тоже есть маленькая сестренка. Тебе бы она не понравилась.

— Маленьких сестренок у меня нет. По крайней мере, на сегодняшний день, — прибавляю я, поймав угрюмый взгляд Дилена. — Ты знаешь, сколько там было?

— Неточно. — Мысленным взором я вижу, как Индия пожимает своими кошачьими плечами. — Семьдесят пять долларов. Может быть, сто. Я давно не пересчитывала.

Я-то рассчитывала на пятьдесят, а то и меньше. Черт.

— Послушай, — говорит Индия, — сегодня у нас нет запарки, поэтому, если надо, я могу приехать и помочь вам искать ее.

Я просто обожаю эту женщину. К тому же она прекрасно умеет лгать — ведь я слышу на заднем плане вопли и крики, из которых можно заключить, что у них там как раз самая запарка.

— Спасибо, — отвечаю я. — Оставайся там. Мы с Диленом уже уходим.

Дилен одаривает меня вызывающим взглядом подростка. Так, наверное, в шестнадцать лет смотрела на взрослых я.

Глава 13

Через пять минут после того, как мы с Джоной въехали в Чикаго, ржавый инвалид, который стоил мне половину скопленного за время работы в «Бургер Кинг», окочурился. С тех пор я так и не купила новую машину. Пешеходные прогулки полезны для здоровья… Друзья, у которых есть машины, в дождливый день соглашаются подвезти, только если у тебя сердечный приступ или собеседование по поводу работы (автобусам Чикагского управления транспорта в дождливые дни на тебя тоже наплевать). Сегодня я вспомнила о том проржавевшем калеке в первый раз после того, как увидела его погруженным на эвакуатор, увозивший бедолагу в последний путь. И случилось это потому, что мы с Диленом сейчас на своих двоих кругами прочесываем улицы.

Хождение кругами обычно связывают с ситуацией, когда человек потерялся или делает что-то совершенно бессмысленное. Мы не потерялись, но надо признать, что наши усилия прекрасно подходят под определение «бессмысленные». По сути, мы ходим по все расширяющейся спирали, центром которой служит моя квартира.

— Нам надо разделиться, — уже в который раз говорит Дилен.

И я терпеливо объясняю ему, что совсем не жажду искать двоих потерявшихся подростков. Уже в который раз объясняю.

— Джина не потерялась, — говорит он. — Она никогда не теряет дорогу.

И я терпеливо спрашиваю его, почему она звонила мне из Джолиета, если никогда не теряет дорогу.

Дилен умолкает и зарывается подбородком в шарф. Это его движение напоминает мне о Джоне, и мерзкое чудище вновь впивается когтями в грудь.

Когда-то я прочитала о парне, который попал в аварию (на мотоцикле, или на «феррари», или на какой-то другой машине), и ему ампутировали ногу. По ночам он просыпался от того, что у него чесалась пятка, которой не было. Чесалась, хотя была уже где-то на больничной свалке или в печи для сжигания отходов, или еще где-то, где они уничтожают ненужные части тел, не подлежащие повторному использованию.

Нога была отрезана, но в его мозгу она все еще была на месте.

Сколько же еще Джона будет сидеть в моей голове?

Наше хождение по кругу явно не имеет смысла. Но я сделала что могла. И как после каждого решения, после каждого действия, я, конечно же, буду волноваться, и жалеть, и думать о том, что не получилось. Самое главное — не обращать внимания на эти волнения и сожаления, бороться с ними, когда они приходят.

— Что случилось? — спросил Джона, открыв окно.

Я пожала плечами.

— Подожди. — Он захлопнул раму. Через несколько минут он выскользнул из входной двери и подошел туда, где я стояла и ждала его. — Тебе не надо приходить сюда ночью, — сказал он.

Я подбрасывала камешки, которые все еще держала в руке, и они падали на землю.

— Это же Хоув, — ответила я. — Здесь ничего не происходит. — Мне было двенадцать лет, и я была уверена в себе.

Джонз нахмурился и бросил взгляд в сторону дома, но ничего не сказал. Там внутри что-то упало, и я услышала, как засмеялась женщина.

— У мамы будет ребенок, — сказала я.

— Да?

— Она говорит, что это из-за меня.

Мы пошли к железнодорожным путям. Там, вдалеке, за травой и канавами, завыл паровозный гудок. Он достиг нас, прилетев по влажному воздуху ночи.

— Почему? — спросил Джонз, когда мы уже шелестели гравием, насыпанным под рельсы.

— Потому что она пытается удержать папу. — Я ударила носком по, как мне показалось, пустой банке из-под пива и ушибла ногу, а банка покатилась от нас, расплескивая по гравию темную жидкость.

— Ты не виновата, — сказал он и подождал, пока я разотру ушибленные пальцы и верну им чувствительность. Я терпеть не могла ходить в туфлях, и когда меня никто не видел, всегда разувалась.

— Я знаю. Но попробуй скажи это маме.

— Она просто нервничает.

— Нет, — сказала я, вновь принимаясь идти. — Она чувствует себя виноватой.

— Может быть, она попыталась сделать так, чтобы всем было хорошо, а вышло так, что всем плохо.

Ее злость нанесла мне удар ниже пояса. Мама винила меня в том, что станет толстой, пузатой и беременной. Сама заварила кашу, а теперь все валит на других.

— Почему ты ее защищаешь? — спросила я его.

Он остановился.

— Я ее не защищаю. Просто ты все равно ничего с этим не сделаешь. Я имею в виду ребенка. Что толку заводиться из-за того, что она сказала?

Я свирепо посмотрела на него.

— Я не об этом.

— Да? — Он ковырял каблуком гравий.

Мы стояли рядом с железнодорожным переездом. Было тихо. И когда вдруг шлагбаум опустился, перегородив дорогу, когда зазвенели колокольчики и загорелись огни, я вскрикнула.

— Нельзя же переживать по каждому поводу, — сказал Джонз.

И встал в середине железнодорожной колеи.

У меня отвисла челюсть. Я слышала стук колес поезда, перекрывавший звуковые сигналы и колокольчики.

— Не будь идиотом, — завопила я.

— Суть в том, чтобы не реагировать на вещи, которые все равно не исправишь, — сказал Джона. — На вещи, которые тебя нервируют.

— Уходи с путей! — Но он не обращал на меня внимания, поэтому я пролезла под шлагбаум и схватила его за руку. — Пошли отсюда!

Он потянул назад. Он был сильнее. И смог остаться там, где решил стоять.

— Джона, — стала просить я, — ну пожалуйста!

Но меня все равно никто не услышал бы за шумом идущего поезда. А особенно тот, кто должен был услышать, потому что он стоял с закрытыми глазами, расставив руки над рельсами. Иисус на переезде, ждущий, что его собьет миллион тонн несущегося железа.

Я схватила его за протянутую руку и дернула. Сильно. Засмеявшись, он дал себя утащить, повалившись на меня как раз в тот момент, когда поезд влетел на переезд.

— Ты все еще переживаешь? — спросил он.

— Ты сукин сын, — крикнула я, перекрывая бешеный стук колес.

— Значит, помогло, — сказал он.

Суть в том, чтобы не реагировать. Это помогает. Безразличие дешевле, чем роль жертвенной овцы перед паровозом.

Мы с Диленом стоим перед закусочной «Кентуккские жареные цыплята». Мы здесь уже были. Это конец нашего последнего круга. Змея проглотила свой хвост. Звонит мой сотовый.

— Помоги мне, — говорит Джина мне в ухо.

— Где ты, черт тебя подери? — спрашиваю я.

— Меня забрали копы, — говорит Джина. — Можешь ты взять меня отсюда под залог?

Дилен старается вырвать у меня телефон. Я отворачиваюсь, закрывая от него трубку своим телом. Мелькают тени мамы и папы.

— Где ты?

— В полиции, — отвечает Джина. — Меня забрали. Решили, что я… хочу подцепить клиента.

— Где ты? — спрашиваю я опять.

Джина отвечает кому-то, а потом продолжает:

— Меня забрали копы, — повторяет она и, могу поклясться, плачет. Моя твердая как сталь шестнадцатилетняя беременная сестра-воровка плачет в полицейском участке.

Я убираю из голоса напряжение, и он звучит немного ниже.

— Ладно, — говорю я ей. — Я приеду и заберу тебя. Но мне нужно знать, где ты.

— Я не знаю, — завывает она.

Закрыв глаза, я, чтобы не потерять терпения, делаю глубокий вдох и отражаю новую попытку Дилена завладеть телефоном.

— Как далеко ты уехала, когда сбежала от нас? — спрашиваю я, подходя к делу с другой стороны.

— Не знаю. Наверное, на несколько миль.

— Хорошо, — говорю я. — Наверное, я знаю, где ты. Я — мы, — мы приедем как можно скорее. — И я отдаю телефон Дилену.

И пока двое юных любовников облегчают друг другу душевные тяготы, я осознаю, насколько счастлива, что хоть эта проблема свалилась с моих плеч.

— Значит, помогло, — сказал Джонз. Мы держались за руки, а поезд проносился мимо нас, извергая вопли гудков, и мы тоже вопили и смеялись, и я больше не думала о том, что мама во всем винит меня, потому что мы оба были живы и кровь билась в наших венах.

— Эй! Что вы здесь делаете, ребята?