Елена Коренева - Идиотка

• Название: Идиотка
• Автор: Елена Коренева
• Издательство: ACT
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-010878-8

Книгу Елены Кореневой отличает от других актерских мемуаров особая эмоциональность, но вместе с тем — способность автора к тонкому анализу своих самых интимных переживаний. Если вы ищете подробности из личной жизни знаменитостей, вы найдете их здесь в избытке. Название книги «Идиотка» следует понимать не только как знак солидарности с героем Достоевского, но и как выстраданное жизненное кредо Елены Кореневой.

---

Бабушка-снегурочка, куколка, бабочка. Лепестки губ побледнели… «Бабушка умерла девятого сентября, в субботу, в два с чем-то дня. У нее участилось дыхание. Она лежала на правом боку, повернувшись к стенке. Мама обратила внимание на участившееся дыхание и вызвала „неотложку“. Позвонила мне, сказала, что вызвала. Минут через пятнадцать я перезвонила, она сказала: „Одну минуточку, Леночка… бабушка умерла!“ Я бросила трубку и начала рыдать. Кто-то прижал меня к своему животу, это была Аленка Баранова, она гостила в Москве. Они с Володей Мандриченко были у меня. Потом мы с Володей побежали на Горького к бабушке. Вошли. Она лежала, наполовину отвернувшись к стене, немного вытянувшись на кровати, очень худая — скелет слоновой кости. В глаза бросалась ее желтизна. Нам посоветовали положить ее прямо — руки вместе, закрыть рот — пришлось подвязывать его косынкой, как когда болят уши. Подвязали косынкой в горошек, сине-серой, и полотенцем, потому что рот открывался. Время от времени я нажимала на челюсть и пыталась закрыть ее сильней. Не получалось. Пришлось также подтянуть ее на подушке. Ее голова была тяжелой и теплой. Выражение лица — светлое и страдальческое. Вся маленькая и неподвижная. Мы связали ей руки и подвязали челюсть, покрыли простыней — она была такая плоская и маленькая, что казалось, будто никто не лежит на кровати. Я подходила, откидывала простыню и смотрела на ее лицо в косынке, клочки коротких седых волос и закрытые глаза — каждая ресница отдельно, как у ребенка.

Самое неприятное — когда ее пришли забирать в морг двое здоровых мужиков. Они связали простыню у ног и изголовья, положили на носилки, пристегнули ремнями и так и понесли вниз по лестнице. Она была очень похожа на мумию. Дети во дворе увидели этот страшный сверток, погруженный в машину „скорой помощи“, и один спросил: „Это чьи вещи везут? Уезжаете?“ Или увозят, или грузят, и все.

Ее спокойное прямое тело под простыней вызывало в душе возвышенность, строгость и значительность. Статика. Конечная. Абсолютная статика. Идеальная. Абсолютная тишина. Покой. Мария Рафаиловна Соркина-Сорокина. Бабушка. До свиданья, бабуля.

Москва, 89-й».

После этого мы с мамой пошли ко мне на Грузинскую. Шли, обнявшись, глядя вперед — две женщины на прогулке. Каждый шаг от бабушкиной квартиры на Горького в сторону Малой Грузинской — как событие. У меня вдруг стало горячо в груди, словно я почувствовала прилив энергии, и сердце забилось с удвоенной силой. Я невольно улыбнулась — бабушкина душа была рядом. Она и теперь меня ведет.

Глава 69. Калифорния

Я стою в толпе пассажиров парижского аэропорта Орли, глядя то на движущуюся ленту с чемоданами, то на толпу, поджидающую тех, кто прилетел. Меня тоже должны встречать. Это Алешка Коновалов — младший брат лучшей подруги моей сестры. Он поэт, писатель, давно живет во Франции. Наконец я замечаю его и кричу: «Лешка!» Он радостно отзывается, и мы начинаем перебрасываться репликами через головы французов. Вдруг я замечаю, что прямо напротив меня, по ту сторону багажной ленты, по которой катятся чемоданы, стоит мужчина в таком же берете, как у меня, и смотрит в мою сторону. Этот берет защитного цвета мне подарил Сашка Лимончик, а этот тип напротив где его взял? Мужчина продолжает улыбаться, глядя на меня. Чему он радуется — берету? Ах нет, он русский, просто слушает русскую речь! Я смотрю на него и понимаю, что передо мной — Рудольф Нуриев. Внутри меня все ликует при виде балетного феномена и свободолюбивого человека. Я выражаю ему свое почтение кивком головы, посылаю воздушный поцелуй и, помахав напоследок рукой, хватаю наконец свой багаж и выхожу к Алешке. В Париже я проведу всего несколько дней, а потом снова сяду на самолет, который возьмет курс на Нью-Йорк. А оттуда дальше, на Западный берег. Я приземлюсь в Сан-Франциско и пробуду там месяц в гостях у Франка Боулза, знакомого галерейщика. Затем поеду в Лос-Анджелес, где останусь на полтора года. Все это время я буду работать арт-дилером в галерее «Боулз-Сорокко». Так начнется моя новая полоса жизни в Америке под названием «Калифорния».

С Франком Боулзом я познакомилась, еще работая в «Самоваре». Однажды вечером он пришел ужинать с Сергеем Сорокко и знаменитым американским художником Лероем Нейманом. Франк и Сергей были владельцами нескольких картинных галерей в самых крупных городах — в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. Я, естественно, ничего про них не знала, как и про Лероя Неймана, когда подносила им закуски и шампанское в кадке со льдом. Помню, было смешно, когда, увидев мое растерянное лицо, Сергей предложил помочь открыть шампанское. (Иногда мне приходилось тяжко — я незаметно для посетителей засовывала себе бутылку между колен и что есть мочи тянула штопор вверх, пока пробка с треском не вылетала.) Ужин закончился тем, что меня пригласили подсесть за столик. Произносили тосты за российский кинематограф, поднимали бокалы. Сергей — родом из Риги, знал меня по советским фильмам, он-то и рассказал своим гостям, что перед ними известная актриса. Франк так расчувствовался, что прослезился, а знаменитый Лерой взял свой фломастер, листок ватмана, который всегда носил при себе в папке, и принялся набрасывать мой портрет. После той встречи мы подружились с Франком и Сергеем. Они часто звонили мне в Нью-Йорк, отовсюду, где только ни оказывались. Сами они жили в Сан-Франциско, но по делам бизнеса часто летали на Восточное побережье. Очевидно, моя работа в «Самоваре» показалась им насмешкой над женщиной с таким прошлым, как мое. И они пригласили меня в Калифорнию отдохнуть, а если захочу — остаться там жить и работать в их галерее. После года, проведенного в России, я решила рискнуть еще раз.

Помню, Франк предложил мне на выбор — галерея в Лос-Анджелесе или в Сан-Франциско. Я выбрала первое. О Калифорнии я слышала много баек от всех американцев, живущих в других штатах. И то, что здесь все ходят в бикини и шортах, вечно играют в теннис, занимаются серфингом и не работают. Что женщины — все с искусственными силиконовыми бюстами, вставными зубами, все блондинки и все набитые дуры. Что весь Лос-Анджелес как одна сплошная дорога в аэропорт — здесь нельзя быть пешеходом, все ездят на машинах — и так далее, и тому подобное. Так вот все это, кроме последнего, про «дорогу в аэропорт» — сущая неправда. Калифорния — это олицетворение американской свободы, это либерализм, американский авангард во всех сферах: искусство, наука, психология, религия, бизнес и своя неповторимая философия жизни. Пользуясь замечательным климатом, калифорнийцы, разумеется, много времени проводят на воздухе и занимаются бегом, катаются на роликах, а также качаются в джимах. Но это не превращается в идиотизм, потому что кроме спорта они занимаются многим другим, и как все американцы, очень много работают. Очевидно, в южно-калифорнийском ландшафте есть что-то, напоминающее край света — жара, песок, редкие деревья с кисточками — пальмы, оголенные дороги, бегущие в никуда… за ними пустыня, по другую сторону — океан. Оттого, я думаю, сюда приезжают в последней надежде найти покой и счастье на земле. Здесь множество групп психологической поддержки — алкоголиков, наркоманов, одиноких мужчин и женщин, сбежавших из дома детей, нацменьшинств, сексуальных меньшинств — и масса различных обществ, есть даже группа, планомерно борющаяся за легализацию марихуаны. Да, звучит немного отпугивающе, но на деле это все не страшно, а наоборот — полезно, в случае необходимости. Есть хорошая шутка на эту тему. Для поиска выгодных связей надо сначала посещать группу анонимных алкоголиков или наркоманов, а затем кришнаитские сходки или буддистские медитации — все богатые и знаменитые там!

Но в первую очередь Калифорния — это солнце, много-много солнца. И если вам не хватало его в вашей прежней жизни, то здесь можно получить компенсацию за все годы, проведенные в темноте. Что я и делала. Просыпаясь по утрам и поднимая голову к голубому небу, я находила слепящую глаза точку и говорила ей «спасибо». Спасибо, солнце, что ты на небе, пока ты там, я знаю, зачем я здесь! Мы — дети солнца, ибо без него нам никак нельзя! — к такому выводу я пришла и на том стою до сих пор. Калифорния — это также возможность выйти на простор природы из каменных джунглей цивилизации, возможность забыть урбанистический бетон и гарь истории, освобождение от Европы. От той Европы, которую увидел в объектив своей камеры режиссер Ларс фон Триер. А еще… в Калифорнию бегут одиночки, чтобы смотреть на залитую солнцем синюю даль и вести диалог с Создателем.

Так я и думала, стоя на берегу и глядя на океан. Что же все-таки руководит мной в этом беспрерывном передвижении? Я уже не могу остановиться. Почему я здесь? Я знаю, почему все остальные здесь, а вот почему именно я? Что это за чувство, которое я испытываю, когда поднимаюсь по трапу самолета и потом долго смотрю на садящееся за облака солнце, пересекая часовые пояса, меняя зиму на лето и обратно, а сейчас, на берегу, глядя на горизонт, наслаждаюсь ветром, погрузив босые ноги в песок? Равносильно ли это чувство любви, утоленной жажде, высшему наслаждению? Я вдруг нахожу ответ, подобрав правильные слова: это чувство навигатора, первооткрывателя! Здравствуйте, Христофор Колумб!