Стивен Кинг - Роза Марена

• Название: Роза Марена
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-01974-9 (ACT), ISBN 5-03-003235-5 (Мир)

Четырнадцать лет Рози Дэниэльс была замужем за тираном-полицейским. В один прекрасный день она решила — хватит. Но муж считал иначе: как охотник травит добычу, так он преследовал ее, мало-помалу сходя с ума от ненависти. И тогда Рози, спасая свою жизнь, ушла в воображаемый мир, где стала совсем другой женщиной — Розой Мареной. А погоня продолжалась…

---

— Красивая собака, — сказал Дэниэльс. — Немецкие овчарки — красивые собаки. Мне всегда нравились овчарки, а тебе?

— Конечно, классные собаки, — согласился мужчина с усиками, хотя на самом деле считал, что они свирепы и отвратительны. Похоже, дай такой малейшую возможность, она с радостью прогрызет тебе вторую дырку в заднице.

— Нам стоит кое о чем поболтать, — сказал легавый с теннисным мячиком. — Я думаю, это будет один из самых важных разговоров в твоей жизни, дружок. Ты готов к этому?

Человек с усиками проглотил комок в горле и пожалел — в сотый раз за этот день, — что сразу не избавился от этой чертовой кредитки. Почему он этого не сделал? Почему он оказался таким идиотом?

Он, конечно, знал, почему оказался таким идиотом — потому что рассчитывал, что как-нибудь сумеет воспользоваться кредиткой. Потому что он был оптимистом. Ведь в конце концов это Америка, Страна Неограниченных Возможностей. И еще потому (и это было ближе к истине), что он как-то позабыл, что кредитка лежит в его бумажнике, засунутая за стопку визиток, которые он вечно подбирал. Есть у кокаина такой побочный эффект — он поддерживает тебя на плаву, но ты не можешь, мать твою, вспомнить, зачем и куда плывешь.

Легавый смотрел на него и улыбался, но в глазах его не было улыбки. Взгляд у него был жесткий. И человек с усиками почувствовал себя очень неуютно — как барашек рядом с беспощадным волком.

— Послушай, парень, я ни разу не пользовался твоей кредиткой. Не забывай об этом. Они ведь сказали тебе, верно? Ни разу, я, мать твою, не пользовался ею.

— Конечно, не пользовался, — усмехаясь, сказал легавый. — Ты не мог узнать код. Он основан на номере моего домашнего телефона, а моего номера нет в справочнике… как у большинства полицейских. Но я ручаюсь, ты делал попытки, верно? Ручаюсь, ты пытался его найти.

— Нет! — воскликнул человек с усиками. — Нет, ничего такого у меня и в мыслях не было!

Конечно, он проверял. Он проверил телефонную книгу, после того как попробовал несколько комбинаций с адресом на кредитке и с почтовым индексом, но все безуспешно. Первым делом он стал нажимать на кнопки автоматов ATM по всему городу. Он нажимал на кнопки до тех пор, пока у него не распухли пальцы и он не почувствовал себя козлом, напрасно рассчитывающим на халяву.

— А что, если мы проверим компьютер, следящий за банкоматами ATM? — спросил легавый. — Мы что, не отыщем мою кредитку в колонке ОТМЕНИТЬ/ПОВТОРИТЬ с миллиардом операций? Если не найдем, я куплю тебе бифштекс на ужин. Что ты об этом думаешь, братишка?

Человек с усиками не знал, что об этом думать, как, впрочем, и обо всем остальном. У него возникло нехорошее предчувствие. Хуже просто и быть не могло. Тем временем пальцы легавого продолжали работать с мячиком — туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Что-то жуткое было в том, как он непринужденно и безостановочно его сжимал и разжимал.

— Тебя зовут Рамон Сандерс, — сказал Дэниэльс. — За тобой тянется длинный хвост. Воровство, мошенничество, кокаин, насилие. Все, кроме нападения, вооруженного грабежа и мокрого дела. В это ты не лезешь, верно? Вы, педрилы, боитесь, когда вам врежут, так? Даже тем из вас, кто похож на Шварценнеггера. О да, вы не прочь надеть дутую майку и покачать мышцы у лимузинов, возле какого-нибудь клуба педиков, но, если кто-то начнет бить по-настоящему, вы улепетываете во все лопатки. Верно?

Рамон Сандерс ничего не ответил. Пока это казалось самой разумной реакцией.

— А вот я не прочь врезать, — сказал легавый по имени Дэниэльс. — Равно как и лягнуть ногой, дать головой и, если надо, укусить. — Он говорил почти задумчиво и, казалось, смотрел на немецкую овчарку и сквозь нее. Собака возвращалась трусцой к хозяину с летающей тарелкой в зубах. — Что ты об этом думаешь, глиста?

Рамон по-прежнему молчал и старался сохранить невозмутимое лицо игрока в покер, но в голове у него вспыхнуло множество красных огоньков и отчаянный зуд расползался по всем его нервным окончаниям. Сердцебиение начало набирать скорость, как поезд, отходящий от станции и выезжающий в долину. Он время от времени украдкой поглядывал на этого мужика в расстегнутой красной рубахе, и то, что он видел, ему все больше и больше не нравилось. Правая рука парня с усиками напряглась во всю силу, вены взбухли от крови, мышцы вздулись, как свежеиспеченные булочки.

Дэниэльса, казалось, нисколько не трогало молчание Рамона. Повернувшись к молчаливому собеседнику, он улыбался или казалось, что улыбается, если не обращать внимания на глаза. Глаза были пустыми и блестящими, как два новеньких четвертака.

— У меня хорошие новости для тебя, глиста. Ты можешь снять с себя обвинение в мошенничестве. Помоги мне чуть-чуть, и ты свободен как птичка. Ну, так что ты об этом думаешь?

Рамону очень хотелось не открывать рта, но такой возможности, кажется, больше не было. На этот раз легавый не просто издевался; на этот раз он ждал ответа.

— Это здорово, — сказал Рамон, надеясь, что ответ правильный. — Это здорово, просто замечательно, спасибо тебе, что дал мне зацепку.

— Что ж, ты нравишься мне, Рамон, — сказал легавый, а потом сделал нечто такое, чего Рамон никогда в жизни не ожидал от меднолобого экс-десантника вроде этого парня: тот положил свою левую ладонь на мошонку Рамона и начал поглаживать ее прямо перед детишками на игровой площадке и всеми, кому бы вздумалось поглазеть. Он мягко водил рукой по часовой стрелке, его ладонь двигалась назад и вперед, вверх и вниз по маленькому кусочку плоти, который играл в жизни Рамона важную роль с девятилетнего возраста. Дружки его отца — мужики, которых Рамон должен был называть дядя Билл и папа Карло, — сосали его по очереди. А то, что произошло затем, пожалуй, было естественной физиологической реакцией: его член начал вставать.

— Ага, ты мне нравишься, ты мне очень нравишься. Голубок, в блестящих черных портках и остроносых ботиночках — ну что тут может не понравиться? — Разговаривая, легавый продолжал полировать его конец. Он то и дело варьировал свои движения, применяя легкие пожатия, от которых у Рамона перехватывало дыхание. — И ты радуйся, Рамон, что мне нравишься, потому что на этот раз они тебя прищучили как следует. Взяли с поличным. Но знаешь, что тревожит меня? Леффингуэлл и Брюстер — легавые, которые тебя взяли, — сегодня утром смеялись в участке. Они смеялись над тобой, и это было нормально, но у меня есть такое подозрение, что они смеялись надо мной, а это уже совсем не то. Мне не нравится, когда надо мной смеются. И обычно я этого не спускаю. Но сегодня утром мне пришлось им спустить, и теперь я собираюсь стать твоим лучшим другом — я откажусь от обвинений в наркоте, даже несмотря на то, что у тебя нашли мою гребаную кредитку. Догадываешься почему?

Снова мимо них пролетела летающая тарелка, преследуемая по пятам немецкой овчаркой, но на этот раз Рамону Сандерсу было не до нее. Под рукой легавого он был напряжен, как забитый в шпалу железнодорожный костыль, и смертельно испуган, как мышь в когтях у кота.

Рука легавого сжала его конец, на этот раз посильнее, и Рамон издал хриплый стон. По его коже цвета кофе с молоком струился пот; усы стали похожи на мокрую мочалку.

— Догадываешься почему, Рамон?

— Нет, — выдавил тот.

— Потому что женщина, выбросившая кредитку, моя жена, — жестко сказал Дэниэльс. — Вот почему, как я полагаю, Леффингуэлл и Брюстер смеялись. Она берет мою кредитку, пользуется ею, чтобы вытащить несколько сотен из банка, — деньги, которые заработал я, — а когда кредитка всплывает, она оказывается у глистоноши по имени Рамон. Еще бы им не смеяться.

«Пожалуйста, — хотел выговорить Рамон, — пожалуйста, не делай мне больно, я скажу тебе все, что пожелаешь, но, пожалуйста, убери свои ручищи». Он хотел сказать все это, но не мог произнести ни слова. От страха его задница сжалась так, что могла бы удержать в себе ведро воды.

Легавый наклонился к нему ближе, так, что Рамон почуял в его дыхании запах сигарет и виски.

— Теперь, когда я поделился с тобой, я хочу, чтобы ты поделился со мной. — Поглаживание прекратилось, и сильные пальцы Дэниэльса ухватили гениталии Района через тонкую ткань штанов. Силуэт его восставшего пениса был ясно виден над рукой легавого; он выглядел, как игрушечная бита, которую можно купить на лотке сувениров в бейсбольном парке. Рамон чувствовал силу этой руки. — И лучше тебе рассказать все как на духу, Рамон. Знаешь почему?

Рамон с готовностью закивал головой. Он чувствовал себя так, словно кто-то отвернул кран с кипятком где-то внутри его тела и кипяток стал сочиться сквозь кожу.

Дэниэльс вытянул свою правую руку с теннисным мячиком так, что она очутилась у Рамона под носом. Потом резким, энергичным качком он сжал ладонь. Раздался щелчок, а потом короткое хриплое шипение — фьюхххх, — когда его пальцы прошли по ворсистой блестящей коже мяча. Мячик вмялся внутрь и наполовину вывернулся наизнанку.