Рейчел Кинг - Сорочья усадьба

• Название: Сорочья усадьба
• Автор: Рейчел Кинг
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-64585-5

Ошибаются те, кто считает, что Викторианская эпоха миновала бесследно. Да, старинные усадьбы одряхлели, а потомки их обитателей перебрались в шумные города, но в каждой из них живут секреты и призраки родом из прошлого. И далеко не всегда они отличаются дружелюбием.

Впрочем, тридцатилетнюю Розмари, таксидермиста со стажем, трудно напугать скелетами в шкафу — она их коллекционирует. По завещанию деда к ней переходит собрание редчайших чучел — ну как тут устоять и не отправиться в фамильную усадьбу? Только почему-то Розмари забыли предупредить, что вместе с бесценной коллекцией она унаследует и все загадки Сорочьей усадьбы.

И разгадывать каждую из них ей придется самой.

---

— Дракон? Не слышал такого выражения.

Он усмехается.

— Это потому, что я сам его придумал. Заказали по одной наколке, может, просто на память, теперь это, понимаешь, модно. Все слышали про принца и про дракона, которого тот сделал в Японии. И для начала все тоже хотели такого. И только потом хотели еще. Как зараза какая-то. Впрочем, стоит только в Новой Зеландии зацепиться, осесть, обратно никто не возвращается. А здесь это не очень-то в моде. Местные были бы в трансе.

— Спасибо, что предупредил. Но мода меня теперь мало интересует.

— Тогда зачем вам это? — Макдональд на секунду прерывает работу, держа на весу кисть.

— А тебе? — парирует Генри.

Татуист снова усмехается.

— Это уж у меня к крови. Мой папаша был моряк, и он привез татуировки из далеких романтических земель на юге Тихого океана. Я в жизни не видел ничего красивее, я говорю про эти наколки. Я понял, что хочу сам научиться делать такое. Чтобы хорошо получалось. И вот приехал сюда.

Он сплевывает на пол.

— Не совсем то, чего я ожидал, — говорит он, — но я так думаю, теперь это мой дом. Теперь ваша очередь.

— Мне это нужно, чтобы помнить, — отвечает Генри.

Позже он кладет руку на грудь, чувствует, как она придавила его розу, цветущую как раз на сердце. Держит руку на груди, а сам смотрит в окно на вылизанную лужайку и сад мистера Коллинза, который предложил познакомить его с местным обществом. У него такое чувство, будто его обманули. Его привела сюда надежда, что его встретит страна дикая, неосвоенная, где он познакомится с удивительной природой и потрясающими аборигенами, но этот город — жалкая копия обыкновенного английского городишки. Он любит Англию и хочет когда-нибудь туда вернуться, но стоило ли ехать на край света, чтобы увидеть здесь точно такие же деревенские праздники и шикарные магазины, точно такую же ровно подстриженную травку и такие же клумбы? Где же здесь искать необыкновенных приключений?

Он подавляет в груди вспышку раздражения и, положив на стекло окна другую свою, узловатую, морщинистую руку, внимательно разглядывает на ней борозды и шрамы. Потом резко убирает ее, оставив на затуманенном дыханием стекле морскую звезду отпечатавшейся ладони. Сквозь него ему видна поразительно яркая зелень сада после дождя, немного смазанная дефектом стекла. В тот день, два месяца назад, когда он двинул кулаком по стеклу, лужайки были вылизаны и подстрижены, а равно и кустики с деревьями; теперь же, казалось, вид из окна немного другой.

Он был тогда на приеме, который отец его устроил в честь его сестры. Он выпил много вина, пожалуй, слишком много, и ярость охватила его неожиданно, как, впрочем, и всегда. Он физически ощущает ее приближение, когда она пробегает по телу, так что в глазах становится темно. Реакция всегда выражается телесно: ударом кулака или ноги, но иногда и словесно, работает только язык, извергая такие слова и выражения, что он и сам не подозревал, что на это способен.

К боли он относился спокойно — чего только ни приходилось выносить прежде. Грубо сшитые раны на руках казались ему удивительно красивыми. Кожа вокруг заживших шрамов становилась желтовато-багровой.

Стоя у окна и зажав пальцами запястье, где сквозь рукав проступала кровь, он поймал на себе взгляд мисс Прингл, и она отвернулась, покраснев от злости. Гнев его сразу испарился, прошел, одновременно прекратилось и кровотечение. Он едва ли помнил, что именно вывело его из себя, понимал только одно — что потерял мисс Прингл навсегда, но это уже мало его волновало.

На следующий день отец позвал его в свой кабинет и, не глядя ему в глаза, протянул чек.

«Я решил профинансировать твою следующую экспедицию, — сказал он. — В Новую Зеландию. И пока ты там остаешься, будешь продолжать получать деньги».

Больше он ничего не сказал, но в словах его Генри послышалась явная угроза. Отец не намерен больше терпеть его образ жизни. И если Генри хочет получать содержание, он должен забыть, что Англия — его родина.

Это все, что он пока знает про Новую Зеландию. Что с временами года здесь все происходит наоборот (август — зимний месяц!), что здесь грязный порт, в котором живет татуист, что до города добираться недолго — на поезде через тоннель, что сам городишко построен по кальке с английских городов, с плакучими ивами вдоль петляющего ручья (его называют рекой, но на самом деле это узенькая струйка воды), новехонькими деревянными домами вперемешку с традиционными — из камня и кирпича, что здесь растет много дубов и что здесь на удивление добродетельное общество с непременным вечерним чаем, танцевальными вечерами и церковной службой. Цветочки, с маниакальным оскалом распустившиеся в городских и частных садах, названы в честь английских графств.

А сейчас морская звезда отпечатка руки на оконном стекле и прием в его честь. Он должен вести себя благовоспитанно. Надо завести знакомство с важными, нужными людьми, мистер Коллинз пригласил директора музея, который в свою очередь познакомит его с местными коллекционерами и таксидермистами. Если повезет, директор захочет купить кое-что из его образчиков, что он привез с собой, а может быть, будет приобретать и те, что он добудет, путешествуя по стране, по этой труднопроходимой земле, которую он должен увидеть своими глазами и убедиться, что она все-таки существует.

Прибывают гости, слуга объявляет их имена, и он отходит от окна. Кажется, все жаждут познакомиться с ним, услышать новости с родины; особенно поражают дамы, довольно вульгарные, но им так хочется узнать, не отстают ли их наряды от лондонской моды. У него не хватает смелости сказать им правду, и, добившись от него комплиментов, дамы одна за другой, сияя, отходят.

Он дает себе слово мужественно стерпеть все, и после того как вторая порция бренди благополучно ложится на стенки желудка, он чувствует себя развязнее. А когда к нему подходит мистер Коллинз с юной дамой под руку, он даже испытывает удовольствие.

— Позвольте познакомить вас с моей дочерью Дорой, — говорит хозяин.

— Мисс Коллинз. Очень приятно.

Генри секунду держит ее руку в своей. На ней длинные перчатки, почти до локтя, прохладная ткань. Она не похожа на остальных женщин. Не говорит глупостей и банальностей, не хихикает, и взгляд ее, кажется, проникает до самого сердца и заливает краской его лицо, будто ей сразу стало известно про его последнюю татуировку. Темно-серые глаза и светлые локоны, похоже, не завиты, а наоборот, слегка даже расправлены.

— И как вам понравился наш городок, мистер Саммерс? Боюсь, после Лондона вам здесь покажется скучно.

— А вы бывали в Лондоне? — спрашивает он.

Она смотрит на отца, и тот отвечает вместо нее:

— В прошлом году я свозил Дору в Англию, тогда и познакомился с вашим отцом. Путешествие туда и обратно длилось не меньше, чем все наше пребывание здесь. Мы от него сильно устали. Лондон Доре очень понравился, но, признаюсь, в моем возрасте Новая Зеландия нравится мне все больше.

Ему еще не больше сорока пяти, прикидывает Генри.

— Не сомневаюсь, — обращается он к мисс Коллинз, — что вы идеально вписались в тамошнее общество.

— Не надо мне льстить, мистер Саммерс. У меня нет никаких иллюзий, я знаю, что меня, как и должно, принимали за обыкновенную девушку из колоний.

Она искоса смотрит на отца, который сейчас отвернулся, чтобы перекинуться парой слов с каким-то вывернувшимся у его локтя человеком. Дора хитренько улыбается, словно ей удается ловко совершить какой-то проступок, наклоняется к нему и понижает голос.

— Простите, — почти шепчет она, — у вас вот здесь что-то прилипло.

И прикасается к своей губке, одновременно опуская глаза, будто ей неловко смотреть на его лицо в тот момент, когда он снимает с губы крошку еды.

— Спасибо, — говорит он. — Люди обычно столь деликатны, что я мог бы ходить с этим часами.

Она краснеет. Он мысленно казнит себя за то, что неловко выразился: она может подумать, что он считает ее неделикатной, тогда как он, напротив, хотел сказать ей комплимент. Да-да, вдруг осеняет его, из всех женщин здесь только ей хотелось бы искренне сказать комплимент. Он открыл было рот, чтобы оправдаться, но она останавливает его, делая пальчиками так, будто брызгает на него водой. Святой водой.

Мистер Коллинз уводит ее, и к нему подводят Герца, директора музея; после официальных представлений они углубляются в долгий разговор о путешествиях и искусстве коллекционера. Пару раз он поднимает взгляд и видит, что Дора смотрит на него, но оба раза быстро раскрывает веер и заслоняет лицо, делая вид, будто обмахивается. В этой тесной зале становится невыносимо жарко.

Вопреки сомнениям, прием оказался исключительно плодотворным. Герц обещал организовать путешествие по Южному острову с проводником по имени Шлау, немцем, набивающим для музея чучела местных животных и птиц, которых уже собралась приличная коллекция. Генри заранее волнуется, предвкушая приключения, возможность узнать подробности жизни птиц, которых он никогда не видел. Он ощущает в некотором роде жажду крови, и рот его наполняется слюной.