Дмитрий Емец - Муравьиный лабиринт

• Название: Муравьиный лабиринт
• Автор: Дмитрий Емец
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-66363-7

Когда Зеленому Лабиринту, сердцу Школы Ныряльщиков, что-то угрожает, он непостижимо изменяется и выбирает себе хранителя. Отныне только этот страж способен отыскать проход к главному артефакту ШНыра. Гай, предводитель ведьмарей, нашел способ одержать окончательную победу над шнырами. Все, что нужно для осуществления его плана, – получить один из цветов Зеленого Лабиринта и золотую пчелу. Причем владелец должен отдать пчелу добровольно. Но самое главное: необходимо захватить хранителя, кем бы он ни был.

Гавр находит уникальную живую закладку, у Рины и Гамова крупные неприятности, а у Макара появляется крайне опасная подруга, с которой, возможно, ему совсем не стоило бы связываться.

---

– Она весь день спала, – сказала Мамася, точно извиняясь за свою непутевость. – И я, признаться, тоже. А теперь вот чай пьем… Присоединяйся!

Рина присоединилась. Кухня была все та же, но уже какая-то неприрученная. Чашки, цветы на окнах, шкафчики – все это успело от нее отвыкнуть и посматривало теперь с подозрением. Наша ты, не наша или просто мимопробегающая какая-то.

Мамася бродила от плиты к холодильнику и хлопала шкафчиками, отыскивая печенье, или сушки, или зефир – хотя бы что-то. Манася и чай всегда были неразрывны. Она могла пить его с лимоном – без лимона, с сахаром – без сахара, с молоком – без молока, с конфетами – без конфет и даже иногда чай без чая. Тогда чаем становилась банка из-под варенья, залитая горячей водой.

На столе лежала растрепанная, с кучей редакторских зигзагов и восклицательных знаков рукопись, в которой героиня бежала топиться в пруду, не забыв перед этим накраситься и привести в порядок ногти. В этом месте автор прерывал повествование и помещал длинное – страницы на три – описание природы.

– Здесь провис, не хватает динамики. Но если убрать описание, не будет хватать вообще ничего, – сказала Мамася.

– А ты напиши, что в камышах ее ждет отвергнутый поклонник, покусавший вчера вечером вампира, который от этого неожиданно выздоровел, – посоветовала Рина.

Мамася засмеялась. По ее мнению, книга бы от этого только выиграла.

– У тебя что-то случилось? Чего ты приехала?

– Да так… На месте не сидится. Осла погладила! – сказала Рина.

Мамася недоуменно подняла брови. Она не подозревала, что в секретной школе есть ослы.

– Ослы везде есть, – веско произнесла Рина.

Мамася кивнула, послушно населяя школу ослами. Потом стала рассказывать об Эле. Успехи есть, но стремительными их никак не назвать. Иногда она говорит, иногда нет. Иногда интересуется миром, а иногда не интересуется. На занятия они ходили, но потом бросили. Там все было слишком напыщенно. Румяные тетки средних лет авторитарными голосами объясняли, чем кошечка отличается от собачки и какие зверушки, кроме льва, живут в Африке. Мамасю считали полной идиоткой на основании того, что она не смогла ответить, что общего между пони и вертолетом. Оказывается, и то и другое – средства передвижения.

– Надо было спросить у них, что общего между Достоевским и Гоголем! Хотя они не смутились бы! Такие люди всегда все знают. Они ответили бы, что они оба гуманоиды, – сказала Мамася звенящим голосом. Обида на психологических теток жила в ней до сих пор.

Рина слушала Мамасю, смотрела на нее, и на языке вертелся вопрос, который она так и не решилась задать. Однако Мамася, точно угадав его, заговорила о Долбушине сама.

– Он прислал для нее паспорт и свидетельство о рождении. В свидетельстве написано, что она моя дочь. Но ведь это же не настоящие документы! – сказала Мамася, с ужасом округляя глаза.

– Кошмар! – добавила Рина. – А печати есть?

– Сколько угодно.

– Так что тебе еще надо? Если этого мало, пробей потихоньку по базе данных. Я почти уверена, что и там у него все схвачено, – сказала Рина.

Мамася покосилась на нее с подозрением. Заметно было, что ситуация с документами беспокоит ее всерьез.

– А недавно он прислал мне стиральную машину! Это был что, вежливый намек, что я не стираю? А что, позвольте его спросить, стоит у нас в ванной? – возмутилась Мамася.

– Она же не работает, – неосторожно ляпнула Рина.

На лице у Мамаси возникло скорбное выражение человека, которого только что предали.

– Нет уж! Она прекрасно работает! Закрывается неплотно, и шланги немного прогнили. Но у нее замечательный двигатель! Надежный! Прекрасный! Поистине вечный! – с негодованием произнесла Мамася.

Рина тихо хрюкнула. Стараясь не смотреть на кипящую Мамасю, опустила в чай печенье. Оно обломилось и осталось плавать в чашке. Рина стала выуживать его двумя пальцами. Печение вело себя как призрак. Глазами увидеть было можно, а пальцами взять нереально: они проходили насквозь.

– А новая машинка где? – спросила Рина, отчаявшись достать печенье.

Мамася небрежно, как королева в изгнании, ткнула пальцем в темный коридор.

– Там!

Рина вспомнила, что по дороге на кухню видела в коридоре нечто гороподобное. В их квартире всякий громоздкий предмет, стоявший не на своем месте (стул, стол, гладильная доска, даже велосипед), мгновенно превращался в перехватывающую парковку для свитеров, юбок, колготок. Причем они с Мамасей обвиняли в происходящем не себя, не вещи, а именно этот не на место выползший предмет.

Эле надоело рассматривать картинки. Она взялась за шнур электрического чайника и…

– Не-е-е-ет! – заорала Мамася, в прыжке мангуста отшвыривая уже падающий чайник к холодильнику, и стала вопить на Элю за то, что испугалась за нее. Эля, до этого момента вообще не понимавшая, в чем дело, тоже начала орать. Добившись от Эли слез, Мамася успокоилась и сочла педагогическую программу исчерпанной.

– Ну все! – сказала она строго. – Я тружусь! Мне надо добить пятьдесят страниц и завтра сдаваться!

Пятьдесят страниц Мамася добивала с прищуром наемного убийцы, вычеркивая порой целые предложения, в содержании которых ей сложно было разобраться.

– Надеюсь, автор к тебе не придет и не положит руки на шею, – сказала Рина.

Мамася отчего-то испугалась и стала стучать по полировке.

– Я тоже надеюсь, что не придет. Он недавно умер… Все! Тихо!

Рина взяла за руку всхлипывающую Элю, отвела ее в другую комнату и уложила.

– Не буду пать! – сказала та.

– Это ты правильно! Не спи, конечно! – одобрила Рина.

Эля счастливо вздохнула, радуясь, что настояла на своем, и мгновенно уснула.

Рина вернулась, забралась с ногами в кресло и стала смотреть на Мамасю. Изредка та отрывалась от рукописи и заглядывала в свой смартфон, нетерпеливо дергая пальцем ползунок разблокировки. Проверка электронной почты – форма психоза. Ясно же, что каждые пять минут почта не приходит. Да и не ждешь особенно ни от кого писем. Просто сознание жаждет надежды и перемены, а проверка почты для этого самый подходящий повод.

Мамася ощутила ее испытующий взгляд и подняла голову. Глаза у нее были красные, уставшие.

– У тебя по волосам упрямки ползают, – сказала Мамася.

– А? Какие? – не расслышав, переспросила Рина.

– Полосатые.

Рина вяло улыбнулась. На нее вдруг навалилась тяжелая ночная тоска, которая часто следует за перевозбуждением. Ослик Фантом погас в ее душе. Она смотрела на Мамасю, и ей было больно. Она ощущала… сама не знала что. Или знала, но не хотела озвучивать, потому что, выразив что-либо словами, получаешь противный клейкий ярлычок, который затем руководит твоими мыслями, ощущениями и поступками. Слова опасны. Пока что-либо не сказано, оно еще не совсем существует и может легко рассосаться, исчезнуть, оказаться мифом, случайной тенью от пролетевшего облака. Высказанное же мгновенно начинает существовать.

По сути, сейчас Рина развенчивала для себя Мамасю. Начинала видеть ее слабости и границы, которые есть у каждого, но которых почему-то не должно быть у тех, кого любишь. Горькая такая правдивая любовь: когда любишь человека и видишь, что он несовершенен, а все равно продолжаешь любить, потому что, потеряв это чувство, разом потеряешь все.

– Я тебя люблю, а остальное неважно, – зачем-то ляпнула Рина.

Мамася тревожно шевельнула бровями.

– Остальное тоже безусловно важно, – сказала она, находя нужным спорить. – Например, то, как ты одеваешься! Женщина должна одеваться тепло и красиво. Именно в такой последовательности. Вначале тепло, а затем красиво. Но ни в коем случае не наоборот!

– В свитер ниже попы? – рассеянно спросила Рина.

– Он греет поясницу!

– Ага! А в пояснице помещаются будущие дети и другие внутренние органы!

Мамася поморщилась.

– Ты говоришь ерунду!

– Это ерунда говорит меня. Но ты не обращай внимания! Мы с ней прекрасно ладим, – сказала Рина, и ей вдруг стало хорошо.

Просто хорошо и все. Сомнения отступили. Зачем усложнять то, что замечательно само по себе? Человек – это то, что он видит. Хороший человек видит во всем хорошее. Здесь же, у Мамаси, ей было спокойно.

Дом – место, где тебя любят. Включенная на кухне лампа, которую видно с улицы темным сырым вечером. Стол с супом и всякими булками. Кипящий чайник. Но все же главное: просто место, где тебя любят, и больше, по сути, ничего.

Рина обняла Мамасю, и они обе сладко заплакали непонятно чему. В соседней комнате проснулась Эля, вспомнившая о своем обещании не спать. Она пришла на кухню, пошаталась в дверях, посмотрела на них некоторое время, неуверенно хихикнула, точно примериваясь, та ли это эмоция, или нужно поискать другую, а потом подползла на четвереньках, обняла ногу Мамаси и тоже заплакала.

Глава 2 Хранитель лабиринта

Когда я хочу работать, мне все мешают. Но когда я сажусь работать, а мне никто не мешает, я немедленно все бросаю и бегу узнавать, почему мне никто не мешает, и искать тех, кто будет мне мешать.